Контраст между мечтой и действительностью был почти невыносим, когда она была ребенком. Теперь стало терпимей. Джейн привела в идеальный порядок свой стол, и, взяв в руки журнал, прижала к себе, как самого дорогого друга. Она вышла из классной и поднялась по лестнице наверх, в свою аскетично обставленную комнатушку. Теперь она стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что Рождество было всего лишь еще одним днем на листке календаря, таким же, как и все остальные. А ее мечты разобьет реальность раньше, чем учителя и девочки вернутся на весенний семестр. Она училась быть разумной.
Она зажгла свечу в своей комнате, и, дрожа от холода, начала раздеваться. О, нет, она все понимала, но так и не научилась быть разумной. И одиночество не стало терпимее. Так и не стало…
Но она училась делать вид, что ей все равно. Она училась притворяться, что стало терпимее. Она училась держаться, благодаря своим детским мечтам.
* * *
Сказать, что он раздражен, значило ничего не сказать. Он не любил Рождество. Он не любил его уже много лет, с тех, как стал взрослым. Все это было сплошной ерундой, как представлялось ему. Ему нравилось уезжать из города и прочих возможных мест празднования и веселья задолго до того, как начиналось это всеобщее безумие, и отправляться в Косвей, его имение, где он мог переждать этот период в тишине и здравомыслии.
Неприятность состояла в том, что его семья знала об этом, и решила, что он может в это время позаботиться о нежелательных родственниках. Он мог сказать, что подобное случалось ранее. Но, определенно, это следовало прекратить, пока такое поведение его родственников не стало тенденцией. Иначе, он всю свою последующую жизнь будет сожалеть об этом. Его сестра и шурин в последний момент решили провести рождественские праздники с друзьями в Италии и избавились от незначительного неудобства в лице своей пятнадцатилетней дочери, просто сообщив ему (нет, не попросив, а именно сообщив), что она будет праздновать Рождество с ним в Косвее.
Что, во имя всего святого, он должен делать с пятнадцатилетней племянницей в течение нескольких недель? Во всяком случае, на Рождество?
Так он и спросил сразу же, и потребовал, что бы его сестра изменила свои планы, но она категорически отказалась и посоветовала просто найти кого-нибудь, кто ему поможет. Какую-нибудь женщину, у которой нет своих планов на Рождество. Кого-нибудь, кто будет счастлив провести праздники в Косвее, приглядывая за Деборой. И держать племянницу подальше от его жизни.
Конечно, можно было позвать Агату. Но Агата, его дальняя родственница и старая дева, была приглашена провести рождественскую неделю с ее дорогими друзьями, Скиннерами, в Бате, и, хотя она не хотела причинять неудобства своему дорогому племяннику и внучатой племяннице, она, в тоже время, не могла разочаровать Скиннеров накануне Рождества.
Когда карета виконта прибыла к школе мисс Филлипотс, он вышел из нее с недовольно-хмурым выражением на лице. Его настроение было под стать лицу. Он объявил, что немедленно желает поговорить с директрисой.
— Дебора будет счастлива узнать, что ее дядя, виконт, лично приехал, чтобы проводить ее домой на каникулы, — любезно улыбаясь, сказала мисс Филлипотс.
Его светлость искренне сомневался относительно этого. Особенно, когда племянница узнает, что ее родители уехали в Италию, не сказав ей ни слова. Он искренне сочувствовал девочке. И себе тоже.
— Позвольте спросить, мисс, — обратился он без особой надежды. — Нет ли в Вашей школе какой-нибудь молодой особы, которая не уезжает на праздники? Кого-нибудь, кто мог бы стать компаньонкой для моей племянницы на Рождество?
— Боюсь, нет, милорд, — ответила директриса. — Сегодня все наши девочки разъезжаются по домам.
Виконт тяжело вздохнул.
— Это была слабая надежда, — сказал он. — Я не слишком разбираюсь, как развлекать юных леди, мадам. — Или как праздновать Рождество, если на то пошло. А Дебора, несомненно, захочет его отмечать. Проклятье.
— Это очень любезно с Вашей стороны предлагать свое гостеприимство еще одной юной леди, — сказала мисс Филлипотс. — Но единственная особа, которая остается в школе, кроме трех слуг, мисс Граггс.
Имя подходило для старой девы с привычками тирана. Но виконт Бакли был в безвыходной ситуации.
— Мисс Граггс? — заинтересовался он.
— Одна из учительниц, — объяснила мисс Филлипотс.
Несомненно, тиран. Бедная Дебора. Она, скорее всего, возненавидит его за вопрос, который он собирался задать.
— Есть ли хоть небольшая вероятность, — спросил он. — Что она пожелает сопровождать нас в Косвей?
— Я полагаю, она будет рада, милорд, — утешила его директриса. — Прислать ее к Вам? Я вижу, что подъехала карета сэра Хэмпри Бардса. — Она посмотрела в окно, которое выходило на вымощенный булыжником парадный двор. — Я вынуждена покинуть Вас, чтобы поприветствовать его.
Виконт вежливо поклонился и прошел к окну, когда мисс Филлипотс покинула комнату, чтобы проводить очередную ученицу. Черт бы побрал Сюзанну и Мили! Как они могли уехать в Италию на Рождество, когда у них была дочь, о которой нужно заботься? И как они могли навязать свою дочь ему, зная, что он не празднует Рождество? Сюзанна всегда была ветреной, эгоистичной, в отличие от двух других сестер. Самой младшей, и к тому же, самой красивой…
Он подозревал, что Сюзанна никогда не хотела иметь детей.
На мгновение он вспомнил о своем ребенке. Он напомнил своему секретарю послать ей подарок? Хотя Обри, обычно, не надо было напоминать. Частью его работы было помнить то, что забывает его работодатель.
Он повернулся, когда дверь за его спиной открылась. Вошедшая девушка не была старой, и, несмотря на имя, не была похожа на тирана.
— Мисс Граггс? — спросил он.
Она почтительно кивнула.
Она не была старой вообще. Вероятнее всего, она было моложе его лет на пять или шесть. Довольно высокая, стройная, можно даже сказать, истощенная. У нее было бледное лицо и светлые волосы, уложенные на затылке в скромный пучок. Ее серое платье из дешевой ткани, наглухо застегнутое на пуговицы, не имело ни малейшего отношения к нынешней моде. Только глаза спасали от того, чтобы она полностью слилась с обстановкой. Темно-серые, с длинными темными ресницами. Глубина ее глаз вызвала в нем чувство, что большую часть времени она проводит наедине со своими мыслями.
— Мисс Граггс, — он приблизился к ней на несколько шагов. — Я так понимаю, что Вы остаетесь в школе на Рождество?
— Да, милорд, — неожиданно мягким и низким голосом ответила она.
— Вы пойдете в гости? — продолжил он вопросы. — Будет кто-то по Вас скучать, если Вы уедете?
