Екатерина Левина - Соловей для черного принца

Мои родители умерли в канун светлого праздника Рождества. Нет, точнее сказать "отошли в мир иной". Именно так это назвали пришедшие поддержать меня толпы соболезнующих деревенских жителей. Они сочувственно жали мне руки и горестно вздыхали, выдавливая из себя скупые слезы. И в то же время я не могла не заметить, с каким безжалостным любопытством все обсуждали произошедшую со мной беду. Мне кажется, что в это тяжелое время я была больше напугана не потерей близких, а этим непрерывным перешептыванием у себя за спиной. Резкие пшыканья и цыканья, когда кто-то слишком громко начинал делиться своими мыслями, косые взгляды и понимающее хихиканье в ладошку — всему этому я не могла найти объяснения и потому пугалась еще больше. В моих детских воспоминаниях этот шепот превратился в нечто зловещее, став чуть ли не символом самой смерти.

Я хорошо помню тот день. И чем сильнее я пытаюсь забыть, тем отчетливее становятся воспоминания. Порой, все случившееся со мной как в те дни, так и в будущем, представляется мне не столько чередой случайных совпадений, сколько чей-то подстроенной кошмарной шуткой.

Помню, я проснулась ранним утром от жуткого холода. В детской никогда не разжигали камин, так как при нашей строжайшей экономии это считалось роскошью. Впрочем, камины редко разжигались и в других комнатах. Чтобы хоть как-то прогреть дом, отец провел от кухонной печи во все комнаты трубы. И, несмотря на то, что он лишь разработал план, а всю строительную работу сделали за него деревенские каменщики, это не помешало ему гордиться отопительной системой, и называть ее своим детищем. Как бы то ни было, в доме тепло было только тогда, когда на кухне кипела работа. По ночам же мы довольствовались остатками тепла. А к утру наши зубы начинали стучать так громко, что мы будили друг друга вместо петухов.

Моих родителей отсутствие нормального отопления ни в коей мере не смущало. Они были настолько заняты друг другом, что для посторонних мыслей просто не было времени. Их взаимная привязанность была поводом для сплетен в Филдморе, особенно в первое время после приезда, однако родители совершенно не замечали этих пересудов.

Когда таинственность, окружавшая мистера Эдварда Сноу и его жену, Каталину, немного поблекла, жители небольшой деревеньки не только приняли их в ряды уважаемого общества, но и со всем радушием стали опекать, словно боясь, что без присмотра этот ценнейший источник вдохновения для сплетен может иссякнуть.

Но тайное, сколь ни оберегай, всегда становится явным. И уже через пару месяцев (я думаю, дело не обошлось без добродушной кухарки Мэг, хотя она категорически отвергала свое участие) весь Филдлмор передавал из уст в уста историю мистера и миссис Сноу.

Мне ее много раз рассказывала сама Мэг, пышная розовощекая кухарка, приехавшая вместе с матерью в Литтл-Хаус. Она очень гордилась тем, что является единственной душой во всем графстве, кто знал молодых еще до свадьбы. И неоднократно давала понять, что, возможно, именно благодаря ей этот союз вообще состоялся. Мне нравилось слушать ее. Правда, с каждым разом история дополнялась какой-нибудь незаметной на первой взгляд деталью, так что вскоре стала походить на прекрасную сказку о любви.

Когда унылые мысли одолевали меня или хотелось отвлечься от блеклых страниц книг, я всегда бежала на кухню. Кухня в моей памяти была необыкновенно светлой и теплой, с парами кипящего мясного бульона и сладким запахом орехового кекса. Мэг уже как будто знала, что я вот-вот появлюсь, и встречала меня кружкой теплого молока или травяного отвара. Она улыбалась и непременно жевала красное яблоко. Я знала, что ее улыбка была не столько для меня, сколько от выпитого имбирного эля. А непременное яблоко — чтобы скрыть кисловатый запах. Но это были пустяки, по сравнению с той заботой, какой она окружала меня. Конечно, родители любили меня, но все же их счастье было друг в друге. Порой, мне представлялось, что без меня им было бы намного удобнее… В такие-то минуты я и бежала к Мэг. Залезала на стул, брала в одну руку кружку с ароматным отваром, а в другую — кусок орехового кекса, прислонялась к теплой печи и восклицала те главные слова, без которых, как я знала, она не начнет историю:

— Ты же была там с самого, самого начала! Расскажи, как все было на самом деле!

Я хитро улыбалась и отпивала из кружки большой глоток. Время шло, а кухарка делала вид, что пребывает в раздумьях, наконец, она снисходительно кивала:

— Ну, что ж, раз маленькая мисс Роб просит…

Она с хрустом откусывала яблоко и заговорщически подмигивала мне.

— Я, конечно, расскажу, что помню. Только вот беда! Память то не молодеет с годами.

Качая головой, Мэг охала и жаловалась на свою плохую память, до тех пор, пока я не разуверю ее в обратном.

— Да ты что, Мэг! У тебя память самая лучшая во всем Филдморе. Кто в этот вторник напомнил матушке про цветы, которые нужно подготовить ко дню урожая, чтобы украсить церковь? Если бы не ты, она так и не вспомнила бы, что на дворе праздник.

Моей матери нравилось принимать участие в деревенской жизни, но чаще всего она занималась этим только в отсутствие мужа, чтобы хоть как-то скоротать время до его прихода.

— Тем более с такой хорошей памятью, — горячо продолжала я, — ты просто обязана вспомнить что-нибудь еще. Что-нибудь интересное, что пропустила в прошлый раз.

Мэг одобрительно кивала головой и лукаво поглядывала на меня.

— Мне кажется, все интересное я вам уже поведала.

— Ну, может быть, есть что-нибудь незначительное, — не унималась я.

— Ну, может быть, и есть…

Это была, своего рода, игра. Игра, по своим правилам и записанным ходам, которая объединяла нас и была нашим маленьким секретом.

— Твой отец, единственный сын графа Китчестера, что живет в Ултшире в огромном замке. Этот замок настолько велик, что там может поместиться вся королевская гвардия!

Обычно на этом месте Мэг поднимала глаза к потолку и раздвигала широко руки, видимо, пытаясь показать величину замка.

— Расскажи, что за семья была у отца.

— О, это самая жуткая семья, скажу я вам, мисс Роби!

— И, что же в ней жуткого? — не терпела я.

— Старик! Сам граф Китчестер. Про него ходило столько слухов, что и не знаешь, где правда, а где враки. Только, вот что я вам скажу, мисс, говорят, под замком есть подземелья, где он пытал своих врагов, — на этом месте она всегда понижала голос до шепота.