Пруденс вдруг вспомнила, как в детстве папа устраивал ей головомойку за плохое поведение, и чуть было не извинилась перед Мэннингом. Но ее гордость встала на дыбы. За что, собственно, просить прощения? Разве этот похотливый демон не пытался лапать ее?
– Больше вы до меня не дотронетесь, – храбро сказала она. – Я не позволю.
– Проклятие! Ну и своенравная же вы особа! Позвольте напомнить еще раз: я врач, хирург. Падая, вы сильно разбились. Я просто хочу удостовериться, что у вас не сломаны ребра. – Скрестив руки на груди, Мэннинг ждал, пока до Пруденс дойдет смысл его слов. – Вы ведете себя как ребенок. Может, мне раздеть вас насильно?
Не хватало ей еще и этого унижения! Пруденс не сомневалась, что Мэннинг выполнит свою угрозу. Она осторожно стянула платье с плеч и опустила его до пояса, ухитрившись при этом закрыть грудь рукой. А потом надменно выпятила подбородок.
– Вот теперь можете продолжать осмотр, доктор.
– Уберите руки, черт возьми! – рявкнул Мэннинг. – Я и раньше видел женскую грудь. Этим меня не удивишь.
Пруденс, одолеваемая сомнениями, сердито сверкнула глазами.
– Делайте как велено! И не выводите меня окончательно из терпения! – В первый раз за все это время Росс позволил себе такую вспышку гнева.
Пруденс опустила руки и села, застыв как статуя. Длинные пальцы врача ощупывали ее.
– Здесь большой синяк, – Росс надавил на грудную клетку сбоку. – И здесь тоже.
Он дотронулся до плеча Пруденс, и она сморщилась от боли. Потом занялся ее спиной и повторил свой дотошный осмотр еще раз. Его прикосновения были очень нежными. Если бы не эти холодные глаза, Пруденс могла бы только восхищаться мастерством Мэннинга. Вот так же когда-то ее ласкал Джеми. Пруденс вздохнула.
– Вам больно?
– Нет.
Боль, гнездившаяся в душе Пруденс, пересиливала страдания от ушибов.
Пальцы Росса вдруг замерли возле маленького пятнышка под правой лопаткой.
– Тут у вас шрам.
– В детстве я упала с дерева и ударилась о камень. Завершив наконец обследование, Мэннинг снова встал лицом к лицу с Пруденс. Но на этот раз она не пыталась прикрыть свою наготу и вообще уже не испытывала неловкости. От врача исходило такое холодное безразличие! С тем же успехом Пруденс могла бы раздеться перед бычками в отцовском коровнике.
– Вы очень удачно упали, – заметил Росс. – Я, конечно, не имею в виду вашу голову. Но на спине всего несколько синяков и ссадин. – Он перевел взгляд на нижнюю часть тела пациентки, с подобающей скромностью прикрытую юбками. – А что у вас здесь?
Пруденс покраснела.
– Здесь все в порядке, и не смейте меня трогать! Она подбоченилась, дабы придать своим словам большую убедительность, и тут же скривилась от боли.
– Что такое?
Пруденс ощупала берцовую кость через юбки.
– Похоже, еще один синяк. Ничего страшного.
– Покажите.
– Очевидно, вы не успокоитесь, пока не разденете меня целиком?
– Я только хочу осмотреть вас как следует. Больше мне ничего не нужно, – увещевал ее Росс отеческим тоном, словно пытался втолковать простейшие вещи неразумному ребенку.
Пруденс с возмущенным видом привстала. Нет, в конце концов должен же быть какой-то предел! Она скромная женщина: даже Джеми не видел ее полностью обнаженной.
– Вы уже посмотрели достаточно. На остальное я не даю вам согласия.
Поколебавшись, Росс пожал плечами и подошел к шкафчику с лекарствами.
– Я дам вам присыпку из коры ивы – для раны на голове. Сейчас вам надо поспать несколько часов. Недели через две какой-нибудь врач в Лондоне снимет швы. Надеюсь, вы об этом не забудете. Я аккуратно вас заштопал, но вы будете чувствовать небольшой зуд.
Пруденс улыбкой выразила свою благодарность – вполне искреннюю. Этот врач хоть и не отличается хорошими манерами, но свое дело знает.
– Спасибо, я… – начала было она.
– Будь я проклят! А вы хитрец, Мэннинг! – раздался чей-то голос.
Пруденс удивленно обернулась: в дверях стоял поразительно красивый мужчина в отлично сшитом мундире. Он смотрел на нее, прищурив свои черные глаза и скривив губы в недоброй усмешке.
Пруденс уставилась на незнакомца, не в силах пошевельнуться от изумления, а тот издал резкий смешок.
– Вот значит как, мистер Мэннинг. Женщина! И судя по всему – настоящее сокровище.
Доктор Мэннинг замер, а потом ловко отдал честь.
– Капитан Хэкетт, сэр. – Поспешно подняв с пола косынку, он сунул ее в руки Пруденс и шепнул: – Прикройтесь.
Она с благодарностью улыбнулась, накинула косынку на плечи, завязала на груди и заткнула концы в нижнюю юбку, а потом, вспомнив о своих обнаженных ногах, быстро опустила ее вниз.
Капитан звонко и многозначительно рассмеялся. Природа щедро одарила его – это было первое, о чем подумала Пруденс, увидев Хэкетта, несмотря на весь свой испуг и удивление. Он производил впечатление человека добродушного и милого. И все же по телу Пруденс пробежала дрожь. Почему она чувствует себя так неловко в его присутствии?
– Вы удивляете меня, мистер Мэннинг. Я-то полагал, что у нас с вами разные пристрастия.
Пруденс уже не раз испытала на себе холодность и безразличие Мэннинга и думала, что он не может быть другим. Но когда врач обернулся и посмотрел в лицо Хэкетту, ей показалось, будто теперь его спокойствие – лишь маска, за которой скрываются какие-то иные чувства.
– Что привело вас сюда, капитан?
Хэкетт указал на длинные занавески, отделяющие кубрик от помещения, где ярусами стояли койки.
– Кто-то услышал женский голос. Мне доложили об этом, и я решил сам разузнать, в чем дело.
Он подошел поближе к столу. Его черные глаза внимательно изучали Пруденс, на губах появилась одобрительная улыбка, от которой по ее телу пробежала дрожь возбуждения.
– Я не собираюсь спрашивать, почему вы провели на борт корабля этот чудесный цветок, – продолжал Хэкетт. – Но отдаю должное вашему вкусу. Она красавица! Надеюсь, вы… как бы это поизящнее выразиться?.. Надеюсь, вы щедрый человек, доктор. И демократ, когда речь идет о правах на собственность.
Пруденс удивленно нахмурилась. Права на собственность? Что он имеет в виду?
– В данном случае – нет, – отозвался Мэннинг все тем же любезным тоном.
Он повернулся спиной к капитану, схватил Пруденс за левую руку, потом, украдкой порывшись в кармане камзола, извлек оттуда кольцо и надел ей на безымянный палец. Его глаза молили о помощи.
– Эта молодая женщина – Марта Симондс Мэннинг, сэр. Моя жена. – И в подтверждение своих слов положил руку на плечо Пруденс.
Жена? Она едва сумела скрыть свое изумление, но не оттолкнула Росса. Может, потому, что все произошло слишком неожиданно, а может, ее насторожило странное выражение лица Хэкетта. Более того, Пруденс даже ухитрилась бросить на Мэннинга преданный взгляд, подобающий любящей супруге, хотя совершенно не понимала, что заставляет ее принимать участие в этом странном обмане. И почему она должна доверять именно Мэннингу, а не капитану?
