Задержав на Джонатане многозначительный взгляд, он скрылся в привратницкой.
Он назвал Маргарет «ее милость»! Значит, она жена знатного дворянина. И носит по кому-то траур.
Задумавшись, Джонатан медленно направился к конюшням. К нему подбежал мальчик лет десяти, быстро поцеловал его руку и тут же помчался прочь, ликующе крича на бегу своим друзьям, ожидавшим его неподалеку с лопатами на плечах:
– Я дотронулся до Эль Магико!
Один из мальчишек крикнул капитану издали:
– Я тоже хочу служить в кавалерии! Вы меня возьмете?
– Посмотрим, захочешь ли ты, когда вырастешь.
Как памятны ему нетерпеливые желания детства и как хотелось бы чувствовать так же сильно, как эти ребята!
Когда он уже удалился от них на некоторое расстояние, мальчишки дружным хором прокричали ему приветствие, но их словно ветром сдуло, как только к Джонатану подошел какой-то человек.
– Роберт Вестон, виконт Солсоувер, – представился он.
– Кавендиш, капитан кавалерии ее величества в Нидерландах.
Они поздоровались за руку. Это был холеный самоуверенный дворянин в камзоле, отделанном пышными кружевными брыжами, с довольно привлекательным полным лицом, его несколько портили небольшие, близко поставленные глаза. Хотя он переоделся, Джонатан узнал в нем того франта в изорванной одежде, который выскочил из кустов недалеко от ворот и что-то кричал Маргарет. Капитан также заметил его, когда тот стоял, как статуя, на холме у реки и даже с места не сдвинулся, чтобы помочь тонущему ребенку.
Капитан зашагал к конюшне, с неприязнью сознавая, что будет вынужден разговаривать с этим напыщенным щеголем.
Солсоувер увязался за ним и, кивнув в сторону дома, спросил:
– Интересно, откуда вы знаете Маргарет?
– Мы несколько лет жили в Дорсете из-за болезни моего отца, – суховато ответил Джонатан, покоробленный бесцеремонным любопытством виконта. – Я ничего не знал о родственниках Маргарет в Йоркшире, пока не скончался сквайр Смитсон, ее отец.
– Расскажите поподробнее, – Роберт жадно вытянул шею. – До меня доходили кое-какие слухи. Вроде любящий папаша трагически умер, и мамаша помирилась со своим отцом, который третировал ее из-за брака с неровней. Любопытная семейка! Маргарет, как ворона, целый год ходила в траурном платье. Уж как я убеждал ее снять его, – он подмигнул Джонатану, подчеркивая двусмысленность последних слов. – Но старый граф выдал ее замуж за Оливера, и она ускользнула от меня в тот раз.
– А вы сами откуда родом? – поинтересовался Джонатан, чтобы сменить тему.
– Как вам сказать… Имение моих родителей в Уилтшире, но я его не выношу. Предпочитаю свой дом неподалеку отсюда. Здесь я и встретил Маргарет. Теперь она должна стать моей невестой. – Его толстые губы разъехались в самодовольной усмешке.
Скрывая вспыхнувшее раздражение, капитан отвернулся к шпалерам грушевых деревьев, окаймляющих дорожку.
– И вас не отпугивает ее своенравный характер?
– Вы правильно заметили. Характер у нее взбалмошный, но я его быстро исправлю после женитьбы.
– Что же случилось с отцом Пэйшенс?
– Умер от лихорадки на материке. И хорошо еще, что от лихорадки. Представьте себе, он ведь подцепил дурную болезнь от лондонских шлюх!
Джонатана передернуло от отвращения. Так вот что пришлось пережить Маргарет… А теперь ее ожидает брак с этим развязным молодчиком, полностью лишенным чувства такта.
– Как вы думаете, Маргарет могла от него заразиться? – цинично спросил виконт, видимо, давно испытывая беспокойство по этому поводу.
Джонатан вышагивал, храня ледяное молчание, хотя в нем закипало бешенство. Не будь у него здесь такой серьезной миссии, он научил бы этого грязного хорька учтивости в разговоре о даме. Но сейчас он не имел права учинять скандал и привлекать к себе внимание. Кроме того, виконт, видимо, гость графа, от которого Джонатан ожидал крупного пожертвования на войну, поэтому ему не хотелось рисковать благорасположением старого воина.
Солсоувер не отставал.
– Пожалуй, нет, – после некоторого размышления ответил он на свой вопрос. – Она ведь не впускала его к себе после того, как он вернулся из Лондона. Между ними произошла страшная ссора, поверьте мне. Оливер как раз после этого и уехал в Нидерланды. А что ему оставалось? Вряд ли вы могли его там встретить, потому что он заболел и вскоре умер, так и не попав на войну. А мечтал погибнуть в славном бою! Но не получилось… И еще мечтал иметь сына – тоже не вышло. Вместо этого – сопливая девчонка, Пэйшенс.
Джонатан так грозно насупился, что стоявший у дорожки с разинутым ртом садовник принял это на свой счет и, схватив лопату, стал ожесточенно окапывать дерево.
– И стоило вам ее спасать. – Виконт достал кожаный футлярчик и извлек из него позолоченную зубочистку. – Малышке лучше было бы убраться с этого света. – Он щелкнул застежкой. – Девчонка только помеха для всех, уверяю вас. Ей всего-то два года, а уже в два раза строптивее матери.
Джонатан нетерпеливо осматривался, с него было довольно. Наконец он увидел своего лейтенанта. Сухо извинившись, он оставил виконта и подошел к товарищу.
– Слушай, я и не знал, что у тебя в Йоркшире есть зазноба, – приветствовал его самый близкий друг Корнелиус Ван дер Ворн, датчанин с ярко-голубыми глазами и невероятно светлыми, почти белыми волосами.
Кажется, никогда еще Джонатан не испытывал такого удовольствия, глядя в открытое и честное лицо друга.
– Знал ее когда-то, так о чем тут говорить. Даже и не думал встретить ее здесь. А вот у тебя наверняка в Лондоне завелась подружка, точно? А иначе почему ты так надолго задержался там, признавайся, дружище! – громко говорил Джонатан, затем понизил голос, не желая быть услышанным посторонними. – Как корабль, уже виден?
– Как мы и ожидали, он приближается к Англии. Скорее всего сегодня ночью подойдет, – ответил шепотом датчанин и продолжал обычным тоном: – Ходили с Гертой в таверну «Зеленая решетка» выпить пива. Все бы ничего, но девчонка болтала только о тебе, замучила меня расспросами, где ты да что ты. Пришлось сочинить, что тебя несколько недель не было в Лондоне, а то прямо требует рассказать, где тебя можно найти. – Он замолчал, увидев недовольное лицо Джонатана. – Ну что ты так на меня смотришь? Я же не виноват, что все девушки интересуются только тобой. И как это у тебя получается, Кавендиш, что, где бы ты ни появился, тебя окружают самые красивые женщины, а? – Корнелиус подтолкнул друга.
– А вот ты скажи мне, как у тебя получается думать всегда только о девочках? – отшутился капитан.
Для него самого после побега из тюрьмы женщины не существовали, и для близкого друга это не было тайной.
