Ознакомительная версия.
Он снова взялся за метлу, принялся громко скрести по загаженной брусчатке и вполголоса болтать с синьором Алесандро.
— Никто не сидит в тюрьме вечно — люди выходят даже из этих мрачных стен, если не подыхают раньше, найдутся охотники снести вашу записку за пару медяков. — Сержант спрятал записку в рукав и хмыкнул, услышав адрес аптечной лавки, в которой посланцу должны были выдать громадное вознаграждение — флорин!
— Угу. Наверняка у старины Лиса для таких случаев припасен целый мешок золотых и все они фальшивки отличной работы! Тебе, Лео, надо было сразу упредить, что ты накоротке с синьором Везарио. Здешний народец тебя враз зауважает, обстряпаем твое дело — будь благополучен. И платы за это не нужно, единственно, человек попросит, чтобы Лис смотался разузнать насчет моего коня. Его забрали за долги, моего Гнедка! Каково ему жить на хлебах у купчишек, которые ни черта не смыслят в лошадях?
* * *
Леонардо бессмысленно ворочался на соломенном тюфяке, когда тюремный сторож наведался к нему, не дожидаясь часа ужина. В руках он держал поместительную корзину с фруктами и снедью:
— Вот, примите, — сторож заговорщицки прищурился, маленькая Лиа выглянула и улыбнулась. — Синьора принесла для вас. Очень собой хороша, разодета в кружева да шелка, сразу видно — женщина честная [14], хотя порядочной не назовешь. Даже удивительно, что есть такие…
— Что же тут удивительного? Виноград и сыр… — Леонардо заглянул в корзину, где, к своему разочарованию, не обнаружил ничего, кроме продуктов.
— Так она вроде требник для вас принесла или еще какую книгу — сам я грамоте не обучен. Пожалуйте принять. — Сторож протянул ему небольшой, но увесистый том в сафьяновом переплете, который прижимал к ребрам локтем. — Единственно, ключа не изволила оставить. — Он постучал ногтем по резной латунной застежке, смыкавшей сафьяновый оклад книги.
Леонардо кивнул в знак признательности:
— Дело в том, что эта книга принадлежит нашему семейству, и ключ от нее я всегда держу при себе. — Он показал цепочку, где рядом с крестом и образом Божьей Матери болталось несколько разномастных ключей. Затем отложил книгу на соломенный тюфяк, взял из корзины несколько плодов инжира и протянул девочке.
— Примите, прекрасная синьорина.
— Спа… сиба… — пролепетала она в ответ и сразу юркнула за спину сторожа.
— Действительно, у вашей девочки голосок звонкий как у ангела!
— Это точно, прямо не нарадуемся на нее. Чего ты прячешься, Лиа? Синьор всегда добр с тобой, целый лист первосортной бумаги позволил тебе испоганить.
Он хотел было подтолкнуть девочку к молодому человеку, но она попятилась назад от двери камеры, ее глаза округлились и тревожно заблестели:
— Страшно… — прошептала она. — Там ужас как страшно…
— На то и тюрьма, чтобы было страшно! — Сторож взял воспитанницу за ручонку. — Ладно, пойдем отсюда, милая. Супружница, если закончила варить похлебку здешним постояльцам, уведет тебя домой.
Дверь камеры снова захлопнулась. Пользуясь последней порцией дневного света, еще проникавшего сквозь зарешеченное окошко, Леонардо ловко извлек из корешка книги тонкую полоску латуни с зазубринами по краю, отомкнул ею замок, поднял обложку, перевернул первые страницы и, наконец, обнаружил то, что ему требовалось. В углублении, вырезанном по центру страниц, лежало несколько тонких досок, стеклянная линза, зеркальце, свечи, огниво, два листка бумаги, грифель, моток тонкой, но прочной бечевы. Кроме того, Везарио, как человек многоопытный, по собственному усмотрению дополнил эту коллекцию стилетом — тонким и острым, как осиное жало, а также плоской стальной флягой, полной граппы [15]. Леонардо отпил из горлышка, мысленно пожелав старине Лису всяческого добра за его благое деяние.
* * *
Солнце медленно угасло за горизонтом, мрак затопил все кругом. Даже шаги дозорных затихли к тому времени, как Леонардо окончил собирать осветительный прибор и с аккуратностью поместил внутрь свечу. Он намеревался пядь за пядью осмотреть полы и стены своего узилища. То, что юная синьорина Лиа, которая привыкла проводить в тюремных стенах целые дни, испугалась именно этой, не самой скверной камеры, значило только одно — малышка знает, что отсюда можно угодить в подполье.
Приумноженный и направленный линзой луч света едва успел коснуться каменной стены, как паутина в углу стала испускать собственное свечение — холодное и тусклое, подобное лунному свету. Леонардо медленно протянул руку к центру этого сияния, уперся ладонью в стену и принялся медленно ощупывать ее камни и выступы. Внезапно каменная плита на полу качнулась, поехала в строну. Одна нога живописца провалилась в бездонную тьму. Он привычно вскрикнул: «Вот дьявол!», но сразу прикусил язык. Ему показалось, что нечистый с готовностью внял призыву и незримо соприсутствует рядом. Молодой человек настороженно оглянулся, осенил себя крестным знамением и только после этого решился лечь на пол, чтобы заглянуть в черную дыру.
Лишь ребенок или карлик мог беспрепятственно провалиться в этот лаз, похожий на зрачок невиданного и опасного зверя. Смрадный воздух и неясные звуки, исходившие из него, только усиливали сходство с живым существом. Леонардо привязал веревку к кольцу прожектора и стал опускать осветительный прибор вниз. Деревянный короб ударился о землю, свеча внутри упала и погасла. Он вздохнул — не оставалось ничего другого, как самому нырнуть в темноту.
Как долго продлится эта подземная прогулка, отчаянный узник не знал, поэтому — на случай ночного обхода стражи — взбил солому на топчане, придал ей форму тела, прикрыл сверху куском холста и передвинул топчан так, чтобы скрыть дыру в углу. Выдохнул, съежился и принялся протискиваться в подземелье. Извиваясь как червь, он соскользнул в пугающую бездну; пружинисто приземлился на ноги и склонился к прожектору, чтобы снова зажечь свечу. Живая теплая масса на полу с писком кинулась врассыпную, задевая его ноги.
Крысы!
Эти существа показались ему громадными, ладонь невольно сжала рукоятку стилета, он замер, напряженно прислушиваясь. Усталой тяжестью падали вниз капли воды, крысы неутомимо скребли каменную кладку, подземелье наполняли сквозняки, стоны и рыдания. Век за веком земные скорби просачивались сюда, но даже подземное чрево города не в силах было переварить их. Свеча вспыхнула снова, линза отправила белый луч света вперед. Следом за крысами всполошились летучие мыши. Откуда только взялись?
Под взмахами их крыльев с потолка посыпались штукатурка и мелкие камешки. Леонардо прикрыл лицо рукавом — говорят, среди этих гнусных тварей находятся такие, что питаются живой человеческой кровью. Превозмогая ужас, он сделал шаг, затем еще один, и еще…
Ознакомительная версия.
