Подойдя ближе, Флора заметила, что Лахлан выглядит усталым, а его лицо стало бледнее, чем прежде. Так вот в чем дело: он не избегал ее, а в самом деле был нездоров!
– Вам так и не стало лучше? – осторожно спросила она.
– Нет. Жаль, что тебе так долго пришлось оставаться в заточении, но у меня были неотложные дела.
Он определенно лжет, подумала Флора: не в его характере объяснять свои действия, тем более той, которая стала причиной его страданий.
– Я…
– Ты хорошо защищалась, Флора. – Ни один мускул на лине Лахлана не дрогнул. – Тут моя вина – я тебя недооценил. Обещаю, это никогда не повторится. А теперь садись. – Он указал ей на место во главе стола.
Флора хотела отказаться, но, когда появились тарелки с дымящимся мясом, передумала.
Пока они ели в молчании, она чувствовала на себе взгляд горца и старалась не обращать на него внимания, но это удавалось ей с трудом.
Лахлан заговорил первым:
– Надеюсь, с тобой хорошо обращались?
– Если считать, что пребывание в маленькой комнатушке в течение трех дней означает хорошее обращение. На самом деле я чуть не умерла от скуки.
Похоже, ответ рассердил горца.
– Здесь, в Дримнине, у нас нет времени устраивать маскарады!
Все ясно. Он принимает ее за еще одну избалованную придворную дамочку. Флора нахмурилась.
– Я имела в виду совсем другое. Едва ли я могла ожидать, что меня здесь будут развлекать, как при дворе, но сомневаюсь, чтобы горские женщины сидели в своих комнатах долгие часы, ничего не делая.
Маклейн откинулся на спинку стула и задумался.
– Пожалуй, ты права: они не сидят, сложа руки.
Эта снисходительность удивила Флору. Ободренная внезапным улучшением настроения похитителя, она решила заговорить о том, что тревожило ее все эти дни, – о возможности уехать отсюда.
– Вы написали моему брату?
Лахлан поднял темную бровь:
– Тебе так не терпится уехать? Но ведь ты здесь совсем недавно.
– И тем не менее…
– Гонец отбыл вскоре после нашего прибытия.
– И Гектор прислушался к вашему требованию?
– Пока нет.
– Пока? Тогда когда же?
– Посмотрим.
Голос горца звучал уверенно, но у Флоры такой уверенности не было. Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль.
– Что вы со мной сделаете, если он не согласится?
Пронзительные синие глаза встретили ее взгляд, и ей показалось, что Маклейн видит ее насквозь.
– Он согласится.
– А если ответит отказом? Вы не можете держать меня здесь вечно.
– Твоя попытка бегства дала мне немного времени.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я имею основания сомневаться в том, что ты бежала из Холируда среди ночи, никого не поставив в известность и никому ничего не объяснив.
Лицо Флоры вытянулось. Ей вспомнились записки, адресованные Рори и кузену Аргайлу, где говорилось о том, что она отправляется повидать Гектора. Единственной ее надеждой оставалось то, что Уильям сообщит кузену о случившемся. Правда, при этом ему придется объяснить свое поведение. Пойдет ли он на такой риск?
Горец смотрел на Флору с непроницаемым выражением лица.
– Почему ты до сих пор не вышла замуж? – неожиданно спросил он.
Флора оцепенела.
– Не думаю, что это вас касается.
Взгляд Маклейна небрежно прошелся по ее фигуре, лицу, высокой груди.
– Ты достаточно привлекательна.
Может, ей счесть это за комплимент? Учтивость едва ли числилась среди его достоинств, но Флору уязвил не недостаток галантности.
Маклейн разглядывал ее, как лошадь на ярмарке, в одном этом заключалось все, что вызывало отвращение к ее положению. Она состояла из плоти и крови, но никто не обращал на это внимания: все, что в ней видели, – это богатство и связи, которые она могла дать. А этот человек рассматривал ее еще и как разменную монету в своей игре.
– Думаю, вы слишком любезны. – Ее голос был полон сарказма. – Но что может мне подарить брак вдобавок к тому, что я уже имею?
Было много возможностей ответить на этот вопрос, но, щадя ее невинность, Лахлан воздержался от прямого ответа. Одного взгляда на это прелестное лицо и роскошное тело было достаточно, и больших аргументов не потребовалось бы, чтобы объяснить, почему женщине следует вступать в брак.
В красоте Флоры было нечто, наводящее на мысли о феях. Это лицо представало ему в снах, пока он выздоравливал от раны, но во плоти оно производило гораздо большее впечатление.
Старое платье, которое Лахлан позаимствовал у сестры, оказалось мало Флоре и потому четко обрисовывало грудь, бедра и все соблазнительные линии ее тела. Длинные светлые волосы, ничем не сдерживаемые, волной ниспадали на плечи, а луч солнца сотворил из них нечто похожее на золотой нимб, светившийся вокруг головы. Бледность ее кожи создавала поразительный контраст с глазами цвета морской волны, опушенными густыми черными ресницами, и с выразительными алыми губами. Эти губы были нежными, полными, их изгиб – чувственным, а крошечная ямочка на щеке только усиливала впечатление. Вспомнив о том, как он близко был к тому, чтобы поцеловать ее, Лахлан пожалел о своей нерешительности. По природе он не был терпеливым человеком, особенно если чего-то хотел, а он хотел Флору Маклауд, и это желание ускоряло ток крови и обдавало его жаром.
Заставив себя отвлечься от запретных мыслей, Лахлан понял, что Флора все еще ждет ответа. Но что он мог ответить ей? В самом деле, что мог дать этой красавице брак с ним?
Вытянув ноги перед собой, горец, запрокинув голову, сделал большой глоток эля.
– По-видимому, у тебя нет надобности умножить богатство и связи.
Флора подняла тонко очерченную дугообразную бровь, удивленная тем, что он так серьезно принял ее вопрос.
– Верно.
– Гм… – Маклейн помолчал, размышляя. – Могу я предположить, что любовь ты считаешь слишком эфемерной вещью?
Флора на мгновение задумалась.
– Случая полюбить можно ждать всю жизнь и не дождаться, разве я не права?
Ее ответ поразил его. Лахлан считал Флору столь же прагматичной, как он сам. Романтическая любовь не играла никакой роли в его намерении жениться просто потому, что он никогда не допустил бы, чтобы чувства оказывали влияние на его решения. Любовь предназначалась для других, а его преданность принадлежала клану, его семье, и ни одна женщина не могла изменить этого.
Впрочем, сейчас не время об этом думать, напомнил себе Лахлан. Прежде всего ему следовало понять ход ее мыслей, а затем принять решение, как наилучшим образом преподнести ей свое предложение. Он не сказал ей о своих намерениях с самого начала, опасаясь слишком разгневать красавицу; теперь же ему предстояло сделать все для того, чтобы заручиться ее согласием на брак. Лахлан затевал игру, рассчитывая на выигрыш; долгие годы он отражал атаки Маклаудов вовсе не для того, чтобы под конец отступить от задуманного.
