Их стаканы были пусты, и один из официантов в длинных белых передниках подошел, чтобы их убрать. Тедди попросил его принести еще пива, после чего строго взглянул на друга. Генри редко помнил о том, что Тедди старше него на два года, но сейчас вспомнил.
— Это невозможно. — Тедди понизил голос и оглянулся, чтобы убедиться, что никто не слышал.
— Но почему? — раздраженным тоном спросил Генри. — Ты же знаешь, что я еще меньше интересовал Элизабет, чем она меня. Все эти слухи о том, что они обеднели, — наверное, по этой причине она приняла мое предложение. Она даже не могла заставить себя улыбнуться мне. А Диана — точно в таком же положении, как ее сестра, но, в отличие от сестры, у нее есть шанс быть со мной счастливой. А я, несомненно, буду счастлив с ней.
— Ты же знаешь, что общество этого не допустит.
Генри покачал головой и обвел взглядом переполненный зал:
— Они забудут.
— Я не хочу знать, что произошло между тобой и младшей мисс Холланд. — Тедди сделал паузу, поскольку принесли их напитки. Сделав глоток, он продолжил: — Но если ты действительно ее любишь, — а мне кажется, это так, — ты должен образумиться. Ее сестра была твоей невестой, и она умерла при невыясненных обстоятельствах. При обстоятельствах, которые, как ты сам предположил, могут быть как-то связаны с ее предстоящей свадьбой. Возможно, сейчас Диана в тебя влюблена, но, когда она повзрослеет и станет лучше понимать относительно этой смерти и семейных дел, когда она поймет, что предала Элизабет, соединившись с ее бывшим женихом, — она погибнет. А ты прекрасно знаешь, что люди не упустят возможности все время напоминать ей об этом. Общество не забывает.
Генри большими глотками пил пиво, подавляя злость на друга. Ведь Тедди отрицательно отозвался о воображаемом будущем, которое Генри сулил себе в самые мрачные минуты прошедших месяцев. В первые недели траура он сидел напротив Дианы в гостиной ее семьи и представлял себе время, когда их взгляды снова встретятся; печальные дни пройдут, и они, наконец, смогут быть вместе. Диана была единственной девушкой, вдохновлявшей его на мысли о браке.
— Она возненавидит и себя, и тебя.
Тедди покачал головой, и это почему-то вызвало в памяти Генри лицо Элизабет в день ее смерти. И он задумался о той роли, которую сыграло в ее гибели то, что он волочился за юбками. Его невеста видела его со своей младшей сестрой; возможно, именно поэтому эта яркая девушка не захотела больше жить.
— Пойдем, — мягко произнес Тедди.
Генри допил свое пиво и положил на стол банкноту. Он уже заговаривал один раз с Тедди на эту тему и теперь об этом сожалел. В прошлом Генри всегда игнорировал советы друга и расплачивался за это; но Диана все равно стояла перед его мысленным взором. И хотя он изобразил покорную улыбку, надевая цилиндр, Генри не мог не думать о ее локонах и свежем личике и о великолепной бесшабашности, так идеально совпадавшей с его собственной.
Женщины часто останавливают меня на улице и спрашивают, как им сделать из своих дочерей светских леди. Я всегда отвечаю так: «Если им не даны от рождения ни знатное происхождение, ни поразительная красота, им нужно заключить удачный брак. А для этого очень важны туалеты». Лучше всего начать, говорю я этим озабоченным родителям, с универмага в престижной части города, где можно найти продавца, которому веришь…
Миссис Гамильтон В. Бридфелт, колонки из разных изданий касательно воспитания юных леди, 1899
Лина Брауд все озиралась и вертела головой, испытывая неведомые дотоле желания. Повсюду лежали элегантные вещицы, украшенные ручной вышивки или перьями. Они были уложены аккуратными стопками на столах красного дерева, которые тянулись, насколько мог охватить взгляд, отражаясь в сотнях зеркал универмага «Лорд энд Тейлор».
— Тристан, — произнесла она четко звучным голосом.
Лина работала над своей дикцией, и, как она недавно обнаружила, акустика в залах больших универмагов идеально подходила для таких упражнений. В своей прежней жизни она редко заглядывала в подобные заведения, тянувшиеся вдоль Пятой авеню и Бродвея. Эти магазины привлекали женщин того сорта, которых обычно обслуживала Лина. И это несмотря на то, что всего в нескольких кварталах от Грэмерси-парк — где по-прежнему жили женщины, у которых служила Лина, — было полно маленьких специализированных магазинов.
— Я в восторге от этих перчаток.
Тристан Ригли, продавец в «Лорд энд Тейлор» — первый, с кем она подружилась в новой жизни, подошел к ней — быть может, чуть ближе, чем мужчинам полагается подходить на публике к женщинам, которые не являются их родственницами.
— Конечно, мадемуазель Каролина, — сказал он. — Позвольте.
Хотя Каролину не смущало, что ее видят на публике без перчаток — ведь она всю жизнь работала этими руками, без всяких перчаток, — она слегка смутилась, когда Тристан стянул с нее перчатки и начал надевать новую пару. Она сразу же заметила, насколько эти сизые перчатки ручной работы лучшего качества, нежели ее собственные. Они идеально облегали руку, а мягкое прикосновение шелка к коже позволило ей на минуту почувствовать себя очень, очень богатой.
— Мадемуазель нравится?
Как и все продавцы «Лорд энд Тейлор», Тристан был принят на работу из-за своей типично американской красоты — чтобы привлекать покупательниц. Он всегда выражался весьма изысканно. Он не хуже любого другого подходил для того, чтобы отрабатывать на нем новые повадки, так что порой Лина позволяла ему пригласить ее на прогулку в парк или на чашечку чая в отеле. Правда, не особенно часто: она всего лишь практиковалась, и ей вовсе не хотелось подпускать его слишком близко.
— О да.
У Тристана было продолговатое лицо с носом хорошей формы и умопомрачительными скулами. На нем был коричневый жилет и рубашка цвета слоновой кости, застегнутая на запястьях. Взгляд его карих глаз обладал таким гипнотическим свойством, что Лина порой выдерживала не больше двух секунд. Вообще-то постоянно отводить взгляд было полезно для поддержания иллюзии, будто она недавно осиротевшая наследница владельца медеплавильного завода на Западе (из Юты, если будут допытываться).
Вначале ее удивило, насколько легко Тристан купился на ее историю. Они познакомились на начальной стадии ее новой жизни, в день, когда она совершила ужасную ошибку. В этот день она впервые пила пиво и вообще впервые зашла в салун, и это плохо кончилось. Как и другие маленькие оплошности, этот промах мог бы свидетельствовать о том, что она никакая не леди и ее происхождение оставляет желать лучшего. Но с тех пор она навидалась и в отеле «Нью Незерленд», где теперь проживала, и во время своих визитов в «Лорд энд Тейлор» настоящих миллионеров с Запада и могла подтвердить, что они еще более неотесанные и совершают ничуть не меньше ошибок, чем она.
