Тем временем Рефухио находился в компании Энрике и сеньора Хуэрты. Он едва поддерживал разговор, его взгляд был прикован к Пилар, и от этого взгляда у нее замирало сердце. Она извинилась перед хозяйкой дома, пожелала ей спокойной ночи и не спеша направилась в покои, которые отвели им с Рефухио.
Рефухио пришел через четверть часа. Она ждала его, лежа обнаженной на пышно убранной постели. Ее распущенные волосы разметались по подушке. Под тонкой простыней, которой была прикрыта Пилар, вырисовывались соблазнительные изгибы ее тела. Рефухио немного постоял в дверях, его глаза лихорадочно блестели. Потом он притворил за собой дверь и шагнул в спальню.
И только теперь он увидел мешочек с изумрудами, который лежал на другой подушке рядом с Пилар.
— Что это? — спросил он, начиная расстегивать рубашку.
— Мое приданое, — ответила она.
— Я вовсе не хочу тебя обижать, особенно в такой момент, но я не собираюсь делить с этими камнями свою постель.
— Мы должны обдумать, как нам их использовать.
— Должны? Сейчас?
Она сделала вид, что не заметила скрытого смысла этих слов, хотя противиться магнетизму, исходившему от Рефухио, было почти невозможно.
— Ты говорил мне об участке земли, который примыкает к поместью Хуэрта, и о том, что он продается.
— Тебе понравилась мысль о собственной гасиенде?
— Мне показалось, что она нравится тебе. Ты уже, по-моему, собирался покупать эту землю.
— Изумруды принадлежат тебе. Делай с ними что хочешь. — Он отшвырнул рубашку в сторону и начал разуваться.
— Как я могу решиться на такой шаг, не заручившись твоим согласием! — Пилар метнула на Рефухио раздраженный взгляд. — Ведь не мне же одной придется обрабатывать землю и защищать ее от индейцев!
— Ты настаиваешь, чтобы я решил?
— Ни на чем я не настаиваю! — Пилар схватила с подушки мешочек и швырнула его в Рефухио. — Делай с ними что хочешь!
Рефухио ловко поймал мешочек. Он жадно смотрел на упругое тело, отливавшее перламутром, которое открылось его взору, когда простыня сбилась в сторону.
— Все, что хочу? — мягко переспросил он.
— Да, мне это совершенно безразлично. Меня они никогда не интересовали, за исключением…
— Знаю, знаю, любимая. Ничего не объясняй мне. — Он сбросил с себя последнюю одежду и, совершенно обнаженный, присел на краешек кровати.
Пилар нерешительно подняла на него глаза.
— Пусть эти изумруды будут общими. Давай вместе решим, что с ними делать.
— Всему свое время, — пробормотал он, не давая ей договорить. — У меня появилась мысль, как использовать их прямо сейчас.
Он навис над Пилар, опираясь на локоть. Прижав ее своим телом к кровати, он развязал мешочек и перевернул его вверх дном.
Она вздрогнула, когда холодные камешки коснулись ее кожи, скатываясь по ложбинке на груди, зеленой струйкой стекая на живот и ниже, на лоно. Последний изумруд остановился в нежной впадинке между бедрами. Пилар почувствовала, как в ней нарастает возбуждение. Рефухио знал, что делает. Находясь во власти сладкого дурмана, Пилар смотрела, как Рефухио наклоняется к ней и, обжигая ее прикосновением своего языка, прихватывает губами изумруд, остановившийся на холмике ее груди.
С явной неохотой он поднял голову, затем выплюнул изумруд на ладонь.
— Твердый, — объявил он. — Но необъяснимо вкусный.
— Необъяснимо? — протяжно повторила Пилар. Его губы медленно расползались в улыбке.
— Наверное, надо было получше разжевать.
— Я люблю тебя, — шепнула Пилар, касаясь его лица и запуская пальцы в его жесткие кудри, чувствуя, как страсть и предвкушение наслаждения заполняют ее.
— Я знаю, — ответил он, глядя на нее потемневшими глазами. — Но я думал, ты никогда в этом не признаешься. Скажи мне это тысячу раз, но мне все равно будет мало.
— Проверим?
— Сейчас не самый подходящий момент.
— Ага, ты предпочитаешь доказательства другого рода?
— Возможно. — Он наклонился и прикусил другой изумруд, но тут же выплюнул его. — Безобразно твердый. Пожалуй, не стоило этого делать.
Пилар одарила Рефухио страстным взглядом. Она подняла несколько изумрудов, на которые налипли песчинки, тщательно протерла их краешком простыни. Затем потянулась к столику, стоящему возле кровати, и задула горевшую на нем свечу.
Потом, в темноте, откинувшись на подушки, она нежно проворковала:
— Ну почему же не стоило?
За свою жизнь мне ни разу не удалось побывать в Гаване, должна в этом признаться. Как раз туда я охотно поехала бы (кое-куда меня не затащишь под страхом смертной казни), но политика есть политика, и у меня не хватило мужества забраться так далеко во время своих исследований. Но я, конечно же, съездила в Испанию,
Сан-Антонио, Новый Орлеан, прежде чем сесть и написать «Испанскую серенаду». По правде говоря, замысел книги возник благодаря тем незабываемым впечатлениям, которые остались у меня после туристической поездки по Испании в 1985 году. Этого романа не было бы, если бы я не удовлетворяла свое любопытство, заглядывая в каждый патио, каждый собор и деревенскую гостиницу в Испании или в каждую миссию, музей и маленький ресторанчик в Сан-Антонио. Пользуясь тем случаем, хочу выразить горячую благодарность моей ближайшей подруге Сью Андерсон, которая заставила меня забыть о моем слепом преклонении перед французской историей и культурой и обратила мое внимание на яркое, славное прошлое старушки Испании и, больше того, составила мне компанию, когда я решила с этим прошлым познакомиться.
Насколько я знаю, на свете никогда не существовало благородного разбойника, известного в Испании под именем Льва Андалузских холмов, не существовало и женщины по имени Венера де ла Торре. Все прочие персонажи книги тоже вымышлены, за исключением короля Карлоса III Испанского, губернатора Миро, казначея Нуньеса из Нового Орлеана и губернатора Пачеко из Сан-Антонио.
Великий пожар 1788 года, почти стерший с лица земли Новый Орлеан, описан очень близко к истине. Все началось с того, что занялся кружевной покров на алтаре в маленькой домашней часовне, принадлежавшей семье казначея Нуньеса. Сильный южный ветер способствовал распространению огня по всему городу. Затем взорвались пороховые склады. Пожар мог бы нанести гораздо меньший ущерб, если бы по случаю религиозного праздника, Страстной пятницы, не молчали церковные колокола, хотя они должны были бы бить тревогу. Все прочие события, описанные в книге, — плод моего воображения.
Чтобы описать места действия моего романа, я пользовалась огромным количеством специальной литературы. Это «Испания, корень и цветок» Джона А. Кроу, которая очень помогла мне воссоздать местный колорит и дать небольшой обзор истории Испании, а также позволила получить представление в целом о характере этой страны и ее жителей. Созданию образов и передаче атмосферы эпохи в большой степени способствовали «Легенды Альгамбры» Вашингтона Ирвинга. Сведения о Гаване я почерпнула в энциклопедии Британника, географического атласа, а также из старых путеводителей по Кубе. Кроме того, этим летом, по счастливому совпадению, которые часто имеют огромное значение для нас, писателей, журнал «Национальная география» опубликовал специальную статью о Гаване старых времен, снабженную иллюстрациями, на которых были изображены старинные постройки, и картой города, каким он был на заре своей жизни. Новая информация дала мне те необходимые впечатления, которые не могли дать сухие научные описания.
