Маргарет Пембертон
Лев Лангедока
— Ведьма! Ведьма!
Оглушительные крики звенели в ушах у Мариетты Рикарди, в то время как она, спотыкаясь и задыхаясь от рыданий, бежала вниз по темному склону холма по направлению к густой чаще леса. Позади нее вздымались к ночному небу яростные языки пламени, и туда нельзя было бежать. Там негде было укрыться.
— Милостивый Боже! — выдохнула Мариетта, вслепую пробираясь между деревьями и колючими зарослями шиповника, ветки которого до крови царапали ей руки. — Помоги мне! Боже милосердный, спаси меня!
Леон де Вильнев с отвращением взирал на хозяина постоялого двора.
— Я не имею ни малейшего желания присутствовать при сожжении. Налейте мне еще кружку пива, и я отправлюсь своей дорогой.
Хозяин пожал плечами. Незнакомец выглядел как знатный шевалье. Его камзол и панталоны были сшиты из отличной ткани, из-под небрежно наброшенного на плечо короткого бархатного плаща выглядывала подвешенная к поясу великолепная шпага. Короткие сапоги из мягкой желтой кожи были отделаны кружевом, потемневшим от дорожной грязи, ворот камзола и манжеты тоже весьма щедро украшали кружева. Но все это отнюдь не умаляло присущего ему вида нескрываемой воинственности. Он явно не из тех, с кем можно вести себя непочтительно, и хозяин отнюдь не был к этому склонен. В кошельке у путника скорее всего полно золотых монет, и чем дольше он пробудет на постоялом дворе, тем лучше, ведь других постояльцев нет — все мужчины до одного отправились на холм Вале посмотреть, как сожгут на костре старую матушку Рикарди и ее внучку.
Вспомнив о внучке, владелец постоялого двора злорадно ухмыльнулся. Приятно было бы услышать, как эта дерзкая девчонка будет умолять о пощаде.
— Что же такое натворила старая колдунья? — с издевкой в голосе спросил незнакомец. — Напустила тлю на пшеницу или сглазила коров, и они перестали давать молоко?
— Ведьма напустила порчу на ребенка Дювалей, он заболел и умер, а еще она завела шашни со злым духом и летала по ночам на помеле, — перечислял хозяин одно за другим, поскольку ему показалось, что слушатель не особенно ему верит.
Леон расхохотался и спросил:
— А что, у ее дружка были копыта и рога?
— Можете смеяться сколько хотите, — с обидой возразил хозяин постоялого двора. — А вот Пьер Валлен самолично видел, что Вельзевул сидел на соломенной крыше ее дома. Черный как ночь, а хвост длиной в целый ярд.
— И она во всем призналась? — задал вопрос Леон, прикидывая в уме, достаточно ли отдохнула его лошадь, чтобы продолжить путь.
— Орала во все горло, — с удовлетворением сообщил хозяин. — Орала бы долго, но старина Вельзевул помогает своим приспешникам — она сдохла до того, как инквизитор с ней покончил.
— Какая незадача.
— Да, было бы справедливее, если бы ее сожгли заживо, — согласился хозяин с откровенным разочарованием. — Но уж дальнейшее я не упущу. Не пожалел бы пяти франков, чтобы посмотреть, как выглядит ее внучка без рубашки, совсем голенькая.
Леон резким движением отодвинул от себя пустую кружку. Однако хозяин, не желая так скоро отпускать слушателя, продолжил:
— Они приволокут ее сюда на суд через час, не позже. Выпейте еще кружечку. Лучшего развлечения, чем нынче ночью у нас в Эвре, вам не найти и за тридцать лиг отсюда.
— Я предпочитаю развлечения другого рода, — сухо отрезал Леон, быстрыми шагами дошел до двери и вышел во двор.
— Заносчивый молодой бычок, — буркнул себе под нос хозяин постоялого двора. — Видишь ли, он не нуждается в теплой постели на ночь!
Вспомнив о собственной сухопарой и сварливой супруге, которая была его единственным утешением, он со злостью потянулся к своей кружке пива. У него нет ни единого шанса поучаствовать в ночном веселье. Жена была настороже.
— Может, какой проезжий объявится, — сказала она, взглянув на мужа строго и поджав губы. — Его придется обслужить. Нет смысла упускать выгоду из-за каких-то Рикарди.
Таким образом, в то время, когда все его приятели с громкими криками поднимались на холм Вале, он оставался на своем посту. Жена взяла себе за непреложное правило ничего не делать ради его удовольствия.
Вконец расстроенный, он оттолкнул от себя пустую кружку, и та опрокинулась набок. Все должны увидеть ведьмовскую метку на теле Мариетты Рикарди, и он не намерен отказываться от этого даже ради выгодных постояльцев. Ведь обычно такую метку ставили на внутренней стороне бедра.
При этой мысли у него сдавило горло. Суд состоится в доме магистрата, и, если он хочет занять место в первом ряду, надо поторопиться.
Леон уже был в седле, когда услышал топот копыт и громкие крики. Мужчина немного постарше Леона, одетый в бархатный плащ, ворвался во двор верхом на лошади, которая взвилась на дыбы, когда всадник закричал во все горло:
— Ведьма сбежала! Нам нужны свежие лошади! И мужчины!
При лунном свете Леон разглядел лихорадочно горящие глаза и жестокую складку чувственных губ. На пальце мужчины сверкнул крупный бриллиант. Выходит, не только чернь из Эвре жаждет сожжения ведьмы на костре?
Леона окатила волна отвращения. Сам он убил немало мужчин, сражаясь за короля Людовика, но не лишил жизни ни одну женщину, и не увлекался солдатским спортом — изнасилованием, — этого греха на нем не было. Женщины сами легко отдавались ему, он не овладевал ими силой в присутствии умирающих от ран мужей и плачущих детей.
Хозяин постоялого двора ринулся в конюшню, лихорадочно упрашивая помочь ему оседлать всех подходящих лошадей, каких он имел. Пока он занимался решением этой задачи, к собравшимся во дворе присоединился одетый во все черное всадник в сопровождении буйной толпы истерически взвинченных жителей деревни.
— Соберите побольше мужчин! — приказал он непреклонным, ледяным тоном. — Готовьте факелы! Во имя Господа и всех его святых ангелов я разделаюсь с этой шлюхой еще до рассвета.
Леон рассмеялся при виде горького разочарования, написанного на физиономии у хозяина постоялого двора.
— Сдается мне, что не удастся вам повеселиться нынче ночью! — выкрикнул он как можно громче, и голос его перекрыл неистовый гвалт обезумевшей толпы. — Дьявол сам позаботится о своей добыче!
Он пришпорил коня и пустил его в галоп, вынудив лошадь инквизитора в испуге шарахнуться в сторону, когда тот несся к распахнутым воротам.
Покинув двор гостиницы, Леон поскакал по дороге, ведущей к югу. Ночное небо было черным, луна пряталась за обширной тучей. Крики охотников за ведьмами доносились до него сзади, словно лай разъяренной стаи волков. Окрестные поля как бы ожили от множества вспышек света — то запылали факелы в руках у каждого участника погони, будь то мужчина, женщина или ребенок.
