Мунго побледнел и зашатался. Он открыл было рот, чтобы протестовать, но передумал и снова плотно сжал губы. Он проиграл и знал это. Почтительно кивнув королю, он повернулся и без единого слова вышел из зала.
Роберта едва могла держать себя в руках. Ей не терпелось броситься в объятия мужа. И Гордон чувствовал то же самое, ибо взгляд его, обращенный к жене, был полон надежды и обещания. Но ни тот, ни другая не шевельнулись, опасаясь разгневать короля.
– Милорд, приглашаю вас провести в Шотландии несколько дней, – говорил король Яков ее дяде. – У меня есть к вам несколько вопросов финансового характера.
Граф Басилдон улыбнулся:
– Ваше величество, я почту за честь дать вам любой совет, который смогу. – Тут граф повернулся к Гордону, и внимание короля тоже обратилось на него.
– Ну, Инверэри, – сказал король Яков, – ты забираешь ее домой или нет? Меня вовсе не радует перспектива, что твоя жена разродится прямо здесь, в моем аудиенц-зале.
При этих словах Роберта вскрикнула от радости и, буквально пролетев расстояние, отделяющее ее от мужа, кинулась в его объятия. Губы их встретились в жадном, горячем поцелуе. Казалось, весь мир исчез, кроме них двоих. Только громкие, насмешливо-одобрительные аплодисменты придворных вернули их к реальности.
Отняв свои губы, Гордон посмотрел на нее и вдруг удивленно произнес:
– Взгляни-ка на свое ожерелье, ангел.
Роберта опустила глаза вниз: ее звездный рубин, который уже много недель подряд был темнее, чем голубиная кровь, теперь снова обрел свой ярко-красный цвет.
Она подняла взгляд на мужа и сказала:
– Тетя Келли была права. Я думаю, что опасность, угрожавшая мне, исчезла за этой дверью несколько минут назад.
– Я люблю тебя, ангел, – сказал Гордон и, не в силах сдержаться, снова поцеловал ее зовущие губы.
– И я люблю тебя, – ответила Роберта.
Не обращая внимания на толпу придворных, все еще наблюдающих за ними, она схватила руку мужа и приложила к своему животу, который слегка зашевелился в этот момент от движений ребенка. И с сияющими глазами, в которых, казалось, отразилась ее душа, прошептала:
– Увези нас домой, Горди. Увези нас в Хайленд, в родные края.
Гордон кивнул и поднес ее руки к губам. Сначала поцеловал правую руку, а потом,
устремив свой взгляд на нежный цветок Афродиты, темнеющий на ее левой, приложился поцелуем и к нему.
– Миледи, я весь в вашем распоряжении. Ваше желание для меня закон.
С этими словами он подхватил Роберту на руки и вынес из аудиенц-зала.
Малыш появился на свет восьмого февраля, в первую годовщину со дня смерти Марии Стюарт, в такую ужасную хайлендскую пургу, какой не помнили даже старики. Гордон назвал сына Хантером , в честь того памятного лета в охотничьем домике, когда он сделал Роберту своей женой.
А вслед за тем появилась и она, их маленькая дочка. Совершенно неожиданно, через четверть часа после брата, который оказался проворней ее. И Роберта назвала свою дочь Марией в память о казненной шотландской королеве Марии Стюарт.
А на другое утро, когда все волнения, связанные с появлением на свет новых наследников Инверэри, были уже позади, мать и отец остались одни в своей комнате. Прислонившись к спинке своей кровати, Роберта баюкала дочь на руках, в то время как Гордон, сидя рядом с ней, прижимал к груди сына.
Когда раздался стук в дверь, Гордон взглянул на жену и спросил:
– Ты готова принять посетителей, ангел?
Роберта кивнула.
– Надеюсь, Гэвину понравится его сестренка.
– Входите, – позвал Гордон.
Дверь медленно открылась. И тут же мальчишеский голос приказал:
– Назад, Смучес!
Но Смучес не послушался и первым влетел в комнату. Вслед за ним вбежали Гэвин и Дункан. Затем вошел герцог и, подхватив собаку на руки, улыбнулся, глядя на гордых родителей.
С жадностью мальчики принялись разглядывать своих крохотных брата и сестру.
– Он такой маленький, – разочарованно сказал Дункан, стоя рядом с отцом.
– А она вся сморщенная, – трагическим шепотом проговорил Гэвин.
– Все младенцы маленькие и сморщенные, – успокоил их дед. – Как только они подрастут, кожа разгладится.
– А я никогда не был таким маленьким, – заявил Дункан.
– Я тоже, – поддакнул Гэвин.
– Вы готовы, ребята? – серьезно посмотрев на них, спросил герцог Магнус.
Мальчики кивнули и встали на колени перед отцом, держащим на руках их маленького брата. Герцог вынул из ножен кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями, и передал его старшему внуку.
Дункан взял кинжал и, подняв его высоко вверх, произнес торжественным тоном:
– Всем святым и этим родовым кинжалом Кэмпбелов я клянусь в нерушимой верности Хантеру Кэмпбелу, будущему господину Инверэри и Арджила.
Потом Гэвин взял из рук брата кинжал, поднял его вверх и… забыл свою речь. Он растерянно оглянулся на Роберту, она кивком подбодрила его, и тогда он произнес:
– И я тоже.
– Спасибо вам, сыновья, – сказал Гордон. – Я горжусь вами.
– Это было прекрасно, – подхватила Роберта.
– Я научу Хантера, как совершать набеги на другие кланы, – заявил Дункан.
– А я научу Марию танцевать, – с улыбкой сказал Гэвин.
– Ну а теперь пора за уроки, – вмешался герцог Магнус. – Вы сможете повидать ваших братика и сестричку завтра утром.
Гордон взглянул на Роберту, и она кивком ответила на его безмолвный вопрос.
– Дункан, мы с леди Робертой хотели бы, чтобы ты стал крестным отцом Хантеру, – сказал он сыну.
– Я согласен, – ответил Дункан, надувшись от гордости.
– Гэвин, подойди сюда, – позвала Роберта. А когда мальчик подошел к постели, спросила: – Тебе нравится твоя сестренка?
Гэвин кивнул. Он коснулся пальцем крошечной ладони малышки и, почувствовав, как та своей слабенькой ручкой вдруг ухватила его за палец, ласково улыбнулся ей.
– Ты бы хотел стать крестным отцом Марии? – спросила Роберта.
– Я буду защищать ее всю свою жизнь, – пообещал Гэвин, и его серые глаза, так похожие на отцовские, заблестели от волнения.
– А ты убьешь чудовище, если оно появится у нее под кроватью? – спросил Гордон.
Гэвин торжественно кивнул и, приблизившись к сестре, прошептал:
– Миледи, ваш защитник с вами.
Герцог Магнус повел внуков к двери, но в последний момент Гэвин снова подбежал к кровати.
– Я люблю вас, леди Роб, – сказал мальчик, целуя ее в щеку. – Спасибо вам за сестренку.
– Милый, – со слезами на глазах отвечала Роберта. – Я тоже люблю тебя.
Гэвин снова поцеловал ее в щеку и громким шепотом спросил:
– Как вы думаете, кроме братьев, Мария захочет себе и сестренку?
