— Кендалл, ты прекрасна и не прячься от меня. Сделай мне такую милость, у нас действительно мало времени.
Она бросилась к нему и прижалась щекой к мощной, заросшей жесткими волосами груди.
— Брент, я так тебя люблю! — жарко прошептала она. Разжав руки, не спеша направилась к ручью.
Улыбнувшись, Брент последовал за ней, помог вымыть голову, а потом попросил Кендалл помочь ему.
На берегу они снова любили друг друга, но теперь не спеша, наслаждаясь каждым движением, каждой лаской. Жар любви грел их в тусклом свете осенней луны, огонь любви рассеивал мрак холодной ночи.
Затем в свои права вступило умиротворение, и Брент почти задремал. Вздрогнув, он взял Кендалл за руку.
— Пойдем, любимая, а то мы и вправду подхватим воспаление легких. Да и людей надо увести в лес от греха подальше.
Кендалл неохотно зашевелилась. Невесело улыбнувшись, она не спеша, поднялась и лениво позволила Бренту одеть себя.
Он застегнул пуговицы сюртука, и они с Кендалл, обнявшись, пошли к дому.
Они шли молча, окутанные аурой полного единения и умиротворения, страсти и покоя. Кендалл поняла, что ей не страшны никакие невзгоды, пока жив Брент.
Чудо было недолгим. Блаженная тишина раскололась отчаянным криком:
— Господи, да помогите же кто-нибудь! Святые небеса, на помощь, сюда, скорее!
Раздались тяжелые шаги, затрещали ветви сосен — какой-то человек бежал по лесу, не разбирая дороги.
— Брент, где вы?! Быстрее сюда! Господи, помилуй! Брент!
— Я здесь! — откликнулся Макклейн, и Кендалл почувствовала, как мгновенно напряглось его тело. Он схватил ее за руку, и они побежали к дому, охваченные недобрыми предчувствиями.
Выбежав на опушку леса, они едва не столкнулись с Джо Маршаллом.
— Беда, капитан! С Тэннером происходит что-то неладное, сейчас с ним майор. И другие тоже заболели.
Брент рванулся вперед, буквально потащив за собой Кендалл.
Подбежав к дому, они увидели Тэннера, который корчился на ступеньках крыльца от жуткой боли. Брент выпустил руку Кендалл и бросился к солдату. В этот миг Тэннер издал отчаянный крик, мольбу к Богу — прекратить ужасные страдания.
— Тэннер, — позвал Брент, пытаясь разогнуть его сведенные судорогой руки. Но солдат снова дико закричал, а потом затих — навсегда. Бью и Брент, не веря своим глазам, смотрели на него. Бью закрыл глаза страдальца, в которых, несмотря на милостивую смерть, застыло выражение страшной боли.
— Какого черта… — начал было Бью, но в этот момент из дома тоже донесся крик. Минутное оцепенение прошло — Брент, Бью, Кендалл и Маршалл бросились в дом.
В гостиной Стерлинг Макклейн пытался, добиться ответа от Хадсона и Лоуэлла, у которых были те же страдания, что и у Тэннера.
— Лоуэлл, ответь мне! Ответь! Что у тебя болит?
— Внутри все разрывается и горит, как в огне… О Господи! Силы небесные!
Лоуэлл страшно закричал от боли, схватившись за живот. Изо рта потекла тонкая струйка крови. По телу солдата пробежала судорога, и он замер.
Брент, Бью и Стерлинг в ужасе смотрели друг на друга, пытаясь понять, что происходит, но не находили вразумительного ответа. Первым опомнился Бью и опрометью кинулся на кухню. Двое его кавалеристов все еще сидели за столом, уронив на него головы. Майор дотронулся до лица сержанта и понял, что тот мертв. На столе стояли тарелки с остатками еды.
Кендалл, подбежав к двери на кухню, уставилась широко открытыми от ужаса глазами на Бью. Следом за ней вошли Брент и Стерлинг. Брент, лицо, которого изменилось до неузнаваемости за эти минуты, подошел к столу и стал внимательно рассматривать остатки еды, разминая их пальцами и нюхая каждый кусочек.
— Пирог! — вдруг сообразил Стерлинг. — Брент, Бью, вы ели пирог?
— Нет!
— Кендалл?
— Нет.
— А ты, Джо?
— Нет, сэр.
Брент добрался до блюда с остатками пирога. Взяв в руку черничную начинку, он размял ее пальцами.
— Яд, — негромко произнес он.
— Яд? — тупо переспросила Кендалл.
— Хозяйка подсыпала яд в пирог! — Брент помолчал, потом обратился к Бью: — А где она сама, черт бы ее побрал?
— Я… не знаю. Она варила кофе, а я дремал в гостиной, когда Тэннер закричал.
— Стерлинг? — рявкнул Брент.
— Я был здесь, с Бью, но слышал, как хлопнула входная дверь.
— Наверное, она пошла искать юнионистов. За мной! — Они молча прошли мимо Кендалл, оставив ее наедине с тем, что осталось от людей, ставших ей родными.
— Подождите! — вдруг закричала она, вспомнив леденящее душу выражение их лиц. Особенно страшным было лицо Брента. Они же убьют старуху!..
Кендалл бросилась вслед за ними, споткнулась на крыльце о тело Тэннера и упала со ступенек. Ее сердце и ум переполнились смятением и растерянностью. Да, шесть человек умерли в невыразимых муках, но она не могла допустить, чтобы живые, поддавшись слепой ярости, устроили самосуд над старухой…
— Подождите! — снова крикнула она и, путаясь ногами в траве, побежала за мужчинами. — Постойте!
Она увидела их на краю кукурузного поля — хозяйку верхом на старой кляче, Брента, Стерлинга, Бью и Джо Маршалла, которые пытались окружить старуху и свалить с лошади. Кендалл бросилась к ним, натыкаясь на кукурузные стебли, не разбирая дороги во мраке, который едва рассеивал призрачный свет луны.
Она добежала как раз в тот момент, когда раздался истошный крик Ханны Хант:
— Вы все заслуживаете смерти, все. Вы, со своим рабством! Это из-за вас началась война!
— У Билла Тэннера в жизни не было ни одного раба! Как ты могла спокойно слушать его вопли? — крикнул в ответ Джо Маршалл, обливаясь слезами.
Он бросился вперед и схватил старуху за ногу. Кендалл взглянула на Брента, Бью и Стерлинга: глаза всех троих блестели в свете луны, как осколки льда.
— Нет! — не помня себя, закричала Кендалл, кинувшись на спину Джо. От толчка он не удержался на ногах и повалился на землю, увлекая за собой Кендалл. Брент громко выругался, и в следующий миг она услышала глухой стук копыт. Она поняла, что Ханне удалось вырваться.
— Держите ее! — крикнул Стерлинг.
— Ты что, спятила, Кендалл Мур? — изумился Джо, вскакивая на ноги и глядя на Кендалл сверху вниз.
Брент оказался не столь галантным — подскочив к ней, он грубо поднял ее на ноги и изо всех сил встряхнул.
— Что ты сделала? — заорал он в дикой ярости. Под его бешеным взглядом Кендалл ощутила противную слабость во всем теле. Зубы ее застучали, как в ознобе. В гневе, как и в любви, Брент не знал меры.
— Это было бы убийство, — без всякого выражения произнесла Кендалл.
— Убийство?.. Справедливость! Правосудие! Ты что, ослепла? Ты не видела, в каких мучениях умирали эти люди? А теперь эта ведьма собирается донести янки на живых. Идиотка! Тебя надо было посадить в железную клетку, как только началась война! Как ты думаешь, что бы стали делать янки, если бы ты на их глазах разорвала в клочья кого-нибудь из них? А здесь было еще хуже — холодное, расчетливое, кровавое убийство. Я бы сейчас с удовольствием…
