Вот и сейчас дочь кузнеца стояла на пороге комнаты, закутавшись в красно-коричневый плащ, и настороженно смотрела на хозяйку замка и её гостей. Низко поклонившись, она выпрямилась и заговорила:
— Госпожа Эжени, мне нужно немедленно рассказать вам кое о чём.
Эжени обернулась, поглядела на взволнованных детей мушкетёров, на застывшего в немом ожидании Леона и не стала долго колебаться.
— Ступай за мной, я выслушаю тебя. Господа, надеюсь, вы подождёте моего возвращения. Леон… — она была уверена, что сын Портоса последует за ней в библиотеку, но он не тронулся с места.
— Полагаю, мне лучше остаться здесь и подробнее расспросить наших гостей, — бывший капитан покосился в сторону сестры и её друзей.
— Ладно, — Эжени была неприятно удивлена его решением, но напомнила себе, что оставлять гостей в одиночестве некрасиво, а таких гостей, которые могут в любой миг разнести твой дом в щепки или поджечь, — просто опасно, и кивнула Леону. Затем она повернулась и зашагала прочь, слыша позади лёгкие шаги Лауры и чувствуя, как её спину прожигают взгляды детей мушкетёров.
В библиотеке она зажгла свечи в подсвечниках, затворила дверь и опустилась в кресло за столом, ощущая внезапно свалившуюся на плечи огромную усталость. Появление Жаклин и остальных выбило у Эжени почву из-под ног — она никак не ожидала, что герои рассказов Леона появятся перед ней во плоти и ещё будут чего-то требовать от неё, звать на помощь. Мысленно Эжени уже жалела о своей недавней вспышке, но в то же время гордилась собой: дети мушкетёров наконец-то получили то, чего заслуживали — не всеобщее восхищение и восхваление, а суровую отповедь. «Вряд ли, конечно, они что-то поймут», — подумала она, удобнее устраиваясь в кресле. «Кто я для них? Просто бедная провинциальная дворяночка, только и всего. С чего им прислушиваться к моим словам? Но я хотя бы испортила им настроение, как они сами любили портить настроение и жизнь другим».
Лаура Клеман между тем сделала несколько нервных кругов по кабинету и остановилась перед Эжени.
— Госпожа, за мной ухаживает Жером Планше, плотник, а мне на него и смотреть тошно, — без лишних предисловий начала она. — Отец когда-то даже хотел выдать меня за него замуж, но я пригрозила, что сбегу из-под венца на все четыре стороны. И теперь Жером ходит за мной, как пёс: то притащит бусы из цветного стекла — как будто не знает, что я сама могу сделать не хуже, то начнёт расписывать, как нам хорошо будет житься вместе. А сегодня он, видно, хлебнул лишнего и начал распускать руки. Решил, что меня можно взять напором.
— Он хотел взять тебя силой? — нахмурилась Эжени, выпрямляясь в кресле.
— Не знаю, чего он хотел, но он полез целоваться и лапать меня, а я двинула ему коленкой между ног, — светлые глаза Лауры заискрились от гнева. — Жером захрипел и отцепился от меня, я кинулась бежать… но потом обернулась. Уж больно страшно он хрипел! Обернулась и увидела… — она замолчала и опустила взгляд, пытаясь подобрать слова. — Его душили, — выговорила она наконец и снова умолкла.
— Кто душил? — спросила Эжени, когда затянувшаяся пауза стала совсем невыносимой.
— Сначала я подумала, что это мой отец, но он уже стар и не выходит из дома по ночам. Да и сил бы у него не хватило — он же болен. Это был мужчина, высокий, широкий в плечах, и ещё… В сумерках было плохо видно, но мне показалось, что кожа у него вся чёрная. Но это был не ваш Бомани! — спохватилась она, увидев, как расширяются глаза Эжени. — Я бы его узнала! Он сжимал горло Жерома и тряс его, как котёнка, а Жером ведь тоже не слабого десятка! Он лягался и хрипел всё сильнее, и я испугалась. Не помню, что я закричала… Кажется, «Отпусти его!» и добавила что-то из ругательств, которым меня учил отец. И она, эта тварь, послушалась. Она разжала руки, и Жером кинулся прочь, задыхаясь и проклиная всё на свете. Я тоже испугалась и бросилась бежать. Всё казалось, что эта тварь гонится за мной!
Лаура поёжилась и огляделась по сторонам, словно проверяя, могут ли окружающие её стены замка послужить достаточно надёжным убежищем.
— Когда я опомнилась, то поняла, что ноги сами привели меня к вашему замку, — заключила она. — Никто за мной не гнался, а если и гнался, то не догнал. Я отдышалась и кинулась сразу к вам — рассказать про эту тварь. Вы же верите мне, госпожа?
— Верю, — без промедлений ответила Эжени, у которой из головы не шёл рассказ Жаклин д’Артаньян.
— Вы можете сказать, что это была за тварь? — страх постепенно уходил из глаз Лауры, сменяясь любопытством.
— Сейчас не могу, — хозяйка замка покачала головой. — Опиши её получше. Как она выглядела, эта тварь? Как высокий широкоплечий мужчина с чёрной кожей?
— Да… но было уже темно, я плохо разглядела.
— Когда это случилось?
— Около часа назад, — Лаура бросила взгляд за окно, в густую синеву вечера, переходящую в черноту ночи. — Мне надо идти, отец будет беспокоиться. Но… — она запнулась и исподлобья посмотрела на Эжени.
— Я дам тебе в провожатые Бомани, — та угадала мысли девушки. — Тебя ведь не пугает цвет его кожи?
— Нет, что вы, госпожа! — отмахнулась та. — У нас все знают: Бомани никогда не обидит того, кто слабее его.
— Значит, Жером Планше домогался тебя, ты отбилась, потом на него напало это существо, но отпустило, услышав твой крик, так? — Эжени вернулась к основному предмету разговора.
— Так, — Лаура подняла на неё глаза, вновь наполнившиеся тревогой. — Клянусь, я не знаю, что это была за тварь! Я никогда её раньше не видела! Жером, конечно, расскажет всем, что это я натравила на него чёрного человека, но клянусь, я сама чуть не умерла от страха!
— Жерому невыгодно об этом рассказывать, ведь тогда ему придётся рассказать и о том, что он делал возле тебя, — заметила Эжени. — Кстати, давно он тебя домогается?
— Полгода, — Лаура решительно посмотрела в глаза своей собеседнице. — Госпожа Эжени, прошу вас, не вмешивайтесь! Это наше с ним дело, только его и моё. Я сама справлюсь, никому не надо знать, особенно моему отцу. Я пришла к вам, чтобы рассказать про эту тварь, а не жаловаться на Жерома.
— А прошлой ночью ты или Жером не были в лесу?
— Про Жерома не знаю, я — не была. Я ещё не сошла с ума, чтобы ходить в лес по ночам, да ещё и в дождь, — Лаура дёрнула плечом. — Хотя в нём и стало поспокойнее благодаря стараниям — вашим и господина Лебренна, — прибавила она.
— Видно, ненадолго, — вздохнула Эжени. — Значит, в темноте ты не рассмотрела ту тварь. А запах от неё какой-нибудь исходил?
— Не помню, — дочь кузнеца поморщилась. — Для меня всё перебил запах изо рта Жерома, когда он попытался засунуть свой язык ко мне в рот.
— Брр, — Эжени передёрнуло от этих слов. — А звуки этот чёрный человек издавал? Может, тоже хрипел, сопел, рычал?
— Не помню, — Лаура помотала головой. — Слишком громко хрипел Жером и кричала я сама, пытаясь остановить это чудовище. Почему оно меня послушалось? — она в отчаянии воззрилась на Эжени. — Я же не ведьма! Я никогда не пробовала всякие колдовские штуки, даже в шутку, даже в детстве! И я бы и так отбилась от Жерома, незачем этой твари было его душить!
— Интересно, хотело ли это существо защитить тебя или просто нашло наиболее лёгкую добычу в лице Жерома, — задумчиво проговорила Эжени, глядя в окно, где из облаков выныривал серебристый серп луны. — И послушалось ли оно твоего приказа или просто испугалось громкого крика…
На Лауру Клеман эти слова произвели неожиданное воздействие — она вскинула голову, будто осенённая внезапной идеей, а её глаза снова ярко вспыхнули.
— Натаниэль! — воскликнула она.
— Что? — Эжени резко повернулась к ней.
— Натаниэль Жаккар, сын мясника! Когда-то давно мы играли вместе, он приносил мне цветы, красивые камушки и прочие глупости, — Лаура слегка покраснела. — Иногда мне кажется, что он до сих пор влюблён в меня. И он мог захотеть проучить Жерома, узнав, как тот обходится со мной. Обмазался чёрной краской или чем-нибудь в этом духе, проследил за нами и набросился на беднягу! Если кто и мог защищать меня подобным образом, то только он! Но почему тогда он не подал голос, чтобы я узнала его? — она в недоумении посмотрела на Эжени. — Боялся, что Жером тоже его узнает и будет мстить? Если это и правда Натаниэль, то он поступил очень глупо, ведь он напугал меня едва ли не сильнее, чем Жерома!
