— Вы порядочный человек, Сент-Оуэн. Надеюсь, со временем вы станете называть меня своим другом, как сейчас Александру. Что касается нашего отъезда на север, в Гавр, это прекрасная мысль. Но только мы сядем на корабль, который плывет в какой-нибудь нейтральный порт. Оттуда мы сможем добраться до Англии. Я должен отправить жену на родину.
Александра, встревоженная его словами, вскочила на ноги.
— Мы не можем вернуться туда. Тебя поймают и убьют. А без тебя я нигде не буду жить. Я уеду с тобой.
Дамиан улыбнулся.
— Ты все еще не веришь мне. Подожди, любимая, скоро научишься. Мы вернемся домой вместе. В замок Фэлон. Никто не станет меня ловить. Все, что я тебе говорил раньше, правда.
У нее отлегло от сердца.
— Слава Богу, — сказала она, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.
— Богу и Жюлю Сент-Оуэну, — сказал Дамиан, пожимая руку белокурому мужчине.
На губах Жюля снова появилась слабая улыбка.
— Может быть, когда-нибудь еще встретимся. А сейчас… вам нужно уходить. Бернар отвезет вас за город. Оттуда другой человек доставит на север. Если поторопитесь, то можете сесть на небольшое судно, отплывающее в Англию. — Он повернулся к Александре: — Возможно… дорогая… вам захочется доставить бумаги собственноручно.
Предложение было встречено с восторгом. На прощание Александра поцеловала Жюля в щеку и поспешила вниз.
Вскоре она уже взбиралась на дощатый настил фургона. Туда же погрузили ее дорожную сумку, несколько одеял и пищу. Когда влез Дамиан, их накрыли тентом и засыпали толстым слоем соломы. Сверху поместили несколько блеющих овец.
Бернар занял место кучера, и тяжелая повозка, выехав из конюшни на брусчатку, покатила на окраину.
Несмотря на все неудобства внутри их временного дома на колесах, Дамиан быстро уснул. Усталость и боль сделали свое дело. Александра никогда не видела его таким слабым и измученным. Она не удержалась от слез, заметив, как крепко он держит ее руку и нежно прижимается к ней разбитыми губами.
Гостиница «Две рыбы» в Гавре находилась на набережной. Из окон виднелась мощеная улица, сразу за ней — мягко покачивающиеся под утренним бризом мачты кораблей. Время от времени налетавшие с моря порывы ветра задевали парусное снаряжение, поднимая мелодичный перезвон.
Дамиан лежал в небольшой комнате в мансарде. Ему нравился соленый запах моря. Он напоминал о Фэлоне и наполнял душу радостью, потому что предвещал скорое возвращение домой.
Ему не терпелось уехать отсюда. Никогда еще ему не хотелось так сильно увидеть Англию, как теперь, когда рядом была любимая жена и впереди ждала новая жизнь.
Александра находилась поблизости, возле окна. После всех тревог и непомерного бремени во время их совместного пребывания в тоннеле ее хрупкие плечи казались еще более изящными. Она была в одной рубашке, с распущенными шелковистыми волосами, почти доходившими до бедер. Пока он спал, Александра выкупалась и теперь прохаживалась возле окна, с тревогой выглядывая на улицу.
По всему городу рыскали солдаты. В любой момент они могли появиться в гостинице.
— Александра, любимая, — тихо позвал Дамиан. — Иди сюда.
Некоторое время он тихо наблюдал за ней, любуясь очертаниями груди и соблазнительными движениями бедер, просвечивавших сквозь тонкую белую материю.
Она повернулась, ласковая улыбка тронула ее губы.
— Я думала, ты еще спишь.
— Уже не сплю. — Дамиан тоже улыбнулся. — Решил воспользоваться случаем и подсмотреть. Доставил себе такое удовольствие. Только мне не нравится, что ты так тревожишься. — Он окинул взглядом ее чудесное лицо. Когда Александра приблизилась, ему стали заметны легкие сиреневатые тени под глазами и тонкие морщинки на лбу. — Жозеф дежурит у подъезда. Не бойся, он не прозевает, в случае чего подаст сигнал.
Дамиан надеялся, что его слова успокоят жену. Человек Сент-Оуэна сменил Бернара и повез их в Гавр. Благодаря его опытности и ловкости они благополучно прибыли в эту гостиницу. И все же Дамиан и сам беспокоился не меньше, чем в предыдущие три дня, пока продолжалось их изнурительное путешествие через всю страну. Если судьба и дальше будет благоволить им, с наступлением темноты они покинут город и поедут дальше на север, в местечко Этрета. Там их должно ожидать небольшое парусное судно.
Александра остановилась возле постели.
— Как ты себя чувствуешь?
У него болели голова и ребра. И весь он, от макушки до пяток, представлял собой огромный цветущий синяк. Однако достаточно было увидеть ее большие зеленые глаза, пухлые розовые губы и проступающие сквозь тонкую ткань острые кончики груди, чтобы в теле пробудилось желание.
— В данный момент я чувствую себя покинутым, — сказал граф с игривой улыбкой и провел пальцем по гладкой белой коже на тыльной стороне ее руки. — Ты не хочешь еще полежать вместе со мной?
Он спал совершенно обнаженный. Поэтому ничем не стесненную плоть сейчас сдерживало только стеганое одеяло.
— Боюсь, что мне больше не уснуть, — сказала она. — Я хорошо выспалась.
Дамиан лукаво улыбнулся:
— Я тоже.
У нее округлились глаза.
— Не хочешь ли ты сказать, что… — Александра покраснела. — Прекрати, Дамиан. Ты еще не отлежался. Твои несчастные ребра не выдержат такой… нагрузки.
Она покраснела еще сильнее и отвела взгляд.
— Ты зря боишься, милая, — шутливым тоном сказал он, посмеиваясь. — Я бы рад, но сейчас это будет не так просто. Ложись. Наверное, я просто поцелую тебя, и на том закончим.
После секундной заминки она наклонилась и нежно поцеловала мужа в губы. От еще не просохших волос пахло розовым маслом. Дамиан обхватил ее за шею и притянул к себе. Его поцелуй был далеко не так нежен. Бегая языком по нижней губе, терзая уголки рта, он требовал, чтобы она пустила его внутрь. Пока Дамиан вкушал сладкий нектар, у нее вырвался слабый стон удовольствия, не оставшийся незамеченным.
— Мне кажется, любимая, ты чувствуешь себя не менее одинокой.
Дамиан крепче обхватил лицо жены и впился еще сильнее, втягивая в рот ее язык. Он принялся ласкать ей грудь, то охватывая всей кистью, то теребя пальцами за кончики. Почувствовав, как она затрепетала, он придвинулся и взял в рот торчащий сосок.
— Дамиан…
Александра погрузила пальцы ему в волосы и прогнулась, чтобы он мог глубже вобрать ее грудь.
От его прикосновений тонкая рубашка сделалась влажной. Облепленное совсем прозрачной тканью, тело с пленительными изгибами искушало еще сильнее. Дамиан удвоил ласки. В тот момент, когда он взялся за край рубашки и поднял у нее над головой, она уже, не помня себя, извивалась в сладких муках.
