— Лошадей нам дадут в королевских конюшнях. А у твоего отца конь есть.
Галеран посмотрел на друга, и ему почудилось, будто тот опечален, однако времени для расспросов не было. Прежде всего ему хотелось благополучно доставить Джеанну в дом Хьюго на Корсер-стрит. Конечно, еще лучше было бы немедленно отвезти ее в Хейвуд, но люди не умеют летать, а Джеанна, пока не поправится, не может пускаться в долгий путь. Приходилось довольствоваться малым.
Поверх разрезанной одежды Джеанна надела тунику Алины. Никто не заподозрил, какую боль она терпит, когда они вышли во двор. Там Джеанна села на мула матери-настоятельницы. Один Галеран понимал, чего ей стоило это.
И восхищенно улыбнулся ее отваге.
Большой отряд легко проложил себе путь в толпе у дворца, но по улицам города, в людской каше, пришлось продвигаться куда медленнее, и до Корсер-стрит они добрались нескоро.
Хьюго и Мэри были несказанно польщены, принимая у себя могущественного Вильяма Брома. Теперь в их маленьком доме стало еще теснее. Радушным хозяевам было интересно решительно все: как король выглядит, как одет, как убраны дворцовые покои, и непременно — какие вина он пьет! Расспросам не было конца, и лишь к вечеру Галерану удалось поговорить с Раулем с глазу на глаз.
От него не укрылось, что Алина тоже держится напряженно. Неужто эти двое натворили глупостей, покуда он был занят делами Джеанны? Отчаявшись найти в доме спокойный уголок, Галеран пригласил друга прогуляться.
— Что-нибудь случилось? — спросил Галеран.
— Почему ты спрашиваешь?
— Рауль, не надо, я тебе не враг. Что произошло между тобою и Алиной?
Рауль хрипло, невесело рассмеялся.
— Решительно ничего. То-то и плохо.
Галеран прислонился к большой бочке, стоявшей перед открытыми воротами склада.
— Не мог же ты ожидать, что с Алиной удастся просто позабавиться?
Глаза Рауля мгновенно вспыхнули гневом.
— Так вот какого ты обо мне мнения?
Галеран предостерегающе поднял руку.
— Успокойся, дружище. Так чего же ты хочешь и что плохо?
Казалось, Раулю трудно подобрать нужные слова, но наконец он сказал:
— Я хочу, чтобы Алина стала моей женой. А беда в том, что она опять сказала «нет».
— Неужели? — Да, в минувшие несколько недель он был свыше головы занят собственными делами и все же не ошибся в природе искр, вспыхивавших поминутно между Раулем и Алиной. — Она не могла превратно понять то, что ты ей предложил?
— Ха! Она все поняла. Более того, наша прелестная скромница сама сделала мне нескромное предложение. Она пожелала опробовать клинок, прежде чем решится на покупку.
Галеран с трудом сдержал смешок.
— Значит, ты совсем свел ее с ума. Каких-нибудь пару недель назад она не то что предложить — подумать такого не смогла бы!
— Я свел ее с ума умышленно, полагая, что она упадет ровнехонько мне в руки, как спелая слива с ветки, но нет! Трудно иметь дело с женщинами из семьи твоей жены.
— К этому со временем привыкаешь. И потом, тебя ждет воздаяние.
Рауль, не в силах устоять на месте, расхаживал перед домом виноторговца, и прохожие опасливо сторонились статного и угрюмого рыцаря.
— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.
— Замерзнешь насмерть.
Рауль смерил друга язвительным взглядом.
— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!
— Быть может, это самое правильное.
— Опробовать снасть?
— Дать ей время.
— Я не смею. — Рауль смотрел на уличную толпу, но вряд ли что-нибудь видел. — Я не могу так рисковать. Вдруг, когда я вернусь, она уже станет монашкой? Или выйдет замуж за другого — ведь я разжег ее желания.
— Она так не поступит.
— Кто может предугадать, как поступит женщина? Я разрушил ее стены и теперь, когда она беззащитна, не могу оставить ее одну.
И, прежде чем Галеран успел потребовать объяснения странных слов, Рауль посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
— Я не хочу потерять ее, Галеран. Я украду ее, если иначе будет нельзя.
— Мне придется помешать тебе.
— Постараюсь сделать так, чтобы у тебя не было этой возможности, — улыбнулся Рауль одними губами, но его взгляд говорил без слов: если дойдет до крови, пусть.
Неужто этому запутанному делу суждено завершиться боем с лучшим другом? Нет! Галеран готов был приложить любые усилия, чтобы избежать рокового исхода. Не для того он пришел живым с войны, чтобы потерять жизнь или друга в пустяковой стычке.
— Почему она отказала?
— Какой-то вздор насчет моей верности и отъезда на чужбину.
— Вряд ли это вздор. Конечно, до сих пор верность не входила в число твоих добродетелей, но скажи честно: хотел бы ты иметь жену, которая лишается разума при малейшем пробуждении желания?
— Иногда — да, — ухмыльнулся Рауль.
— В самом деле, — рассмеялся Галеран. — Но пойми, не для всех так легко покинуть родной дом ради жизни в чужом, незнакомом краю. Такая девушка, как Алина, если и думала когда-либо о замужестве, то, во всяком случае, не предполагала уезжать из Англии. Скорее она вышла бы за человека из близлежащего поместья.
— Но какой у меня выбор? Да, я всегда любил странствовать, но всегда намеревался в конце концов зажить на своей земле в Гиени.
— Быть может, Алине не понравится Гиень?
— Только сумасшедший может не полюбить Гиень с первого взгляда.
— Подумай, сколь плачевно было бы состояние рода человеческого, если б люди могли любить лишь самые благодатные уголки божьего мира. Друг мой, мне кажется, ты завоевал сердце Алины, но ее рассудок тебе завоевать не удастся, как ни старайся. Ты не сможешь убедить ее, она не захочет понять умом, что в чужой земле, вдали от семьи и друзей, одной в печали и заботах, ей будет хорошо и привольно.
— Она будет не одна…
— Вот в этом ты и должен ее убедить.
— Клянусь венцом Христовым, — воскликнул Рауль, — если б только я умел лгать!
— Что?
Рауль внезапно опечалился.
— Она спросила, буду ли я верен ей, пока она решает.
— И ты сказал «нет»? — не веря своим ушам, ахнул Галеран.
— Я ничего не сказал. Галеран, я пытался быть честным! Я хотел как следует обдумать ответ. Ведь с тех пор, как узнал первую женщину, я и помыслить не мог о воздержании в течение целого года и не хотел давать слова, которое не могу сдержать. А она убежала, не дожидаясь ответа.
— А сейчас ты можешь дать такое слово?
— Если такова ее цена, то да, — морщась, как от боли, вздохнул Рауль.
