— В нем есть что-то такое, что мешает отнестись к нему с подлинным уважением, — загадочно ответил он.
— И все же он — уважаемый рыцарь и искусный воин.
— Для мужчины этого недостаточно, — возразил мальчик. — У меня почему-то вызывает сомнения его честь.
Честь… Розалинда сразу же вспомнила одну из своих стычек с Эриком. Тогда она бросила ему в лицо обвинение, что у него нет чести, — обвинение, порожденное страхом и гневом. Но он ошеломил ее ответным ударом, заявив, что именно она поступает не по чести, если нарушает обет, принесенный в день весеннего обручения. Возможно, обрушивая друг на друга эти упреки, каждый из них в чем-то был прав. Но сейчас, не имея к тому ни единого основательного повода, Розалинда, как и Клив, была убеждена, что Гилберт — человек, начисто лишенный чести.
— Так или иначе, победитель сегодня он. А это значит, что завтра, во время рукопашной схватки, он будет в самой гуще сражения, — прошептала она обреченно.
— Да уж, во время рукопашной… — угрюмо повторил Клив, снова возбудив любопытство Розалинды.
— Ты знаешь что-нибудь насчет рукопашного боя? — спросила она нерешительно. — Затевается… что-то ужасное?..
Клив долго созерцал поле, подготовленное для рукопашной, и лишь потом обернулся к своей госпоже. В тени от навеса Клив почему-то казался старше Розалинды. Сейчас он уже больше походил на мужчину, чем на мальчика. И когда он заговорил, слова прозвучали по-взрослому, чуть ли не покровительственно.
— Чему быть — того не миновать, леди Розалинда. Человек остается самим собой и делает то, что должен делать… и не стоит рассчитывать на иное. — Затем неожиданно он взял руку Розалинды и, низко склонившись, поцеловал ее:
— С вашего разрешения, миледи, я должен вернуться к своим обязанностям.
Перед уходом он напоследок снова бросил на Розалинду беспокойный взгляд — и снова это был мальчик, которого она знала так много лет.
— Постарайтесь не волноваться, миледи. Этим делу не поможешь
— А молитвы помогут?
Он пожал плечами:
— Трудно сказать. Во всяком случае они не повредят.
Если рыцарский турнир был воспринят с одинаковым восторгом и обитателями замка, и окрестными жителями, то одно ожидание рукопашного боя довело их до лихорадочного состояния. По краям просторного поля развевались знамена: у сэра Вирджила Райзинга — красное с белым, у сэра Эдольфа Блэкберна — сине-золотое; у сэра Гилберта — черное с золотом, а у ее отца — зеленое с золотом. Рыцари занимали места в общем строю с ратниками. В этом бою все должны были сражаться только пешими, чтобы в славной мужской забаве могло участвовать больше бойцов.
Даже со своего места на другой стороне поля Розалинда без труда различала Эрика среди людей Стенвуда. Его высокий рост и мощное телосложение притягивали ее взгляд, словно магнит; она смотрела на него, одетого в боевую кожаную тунику, и чем дальше, тем сильнее ею овладевал страх. Ничем хорошим это не кончится, думала она. Только бедой.
Однако, сколько ни убивайся, изменить ход событий не в ее власти. Протрубил рог, и отряды отступили назад, за свои знамена, готовые начать сражение. Все, кто до сих пор еще мешкал у столов с угощениями, быстро набили полные рты и бросились искать удобное место, чтобы полюбоваться сражением. Затем над полем из конца в конец пронесся более низкий и мощный сигнал рога, и притихшее было поле наполнилось шумом сражения.
Розалинда не могла усидеть на месте, когда противоборствующие отряды ринулись вперед, размахивая своими орудиями и выкрикивая боевые кличи своих домов. Когда послышались первые удары металла о металл, лязг мечей и глухой стук дубинок, она заломила руки, чувствуя, как поднимается к горлу тошнота от страха и отвращения. Однако невозможно было отвести взгляд от захватывающего зрелища, когда волны атакующих сошлись, готовые по доброй воле крушить человеческую плоть. Несмотря на то что поле было заранее полито водой, которую заблаговременно подвезли сюда в бочках, пыль взвихрилась, когда отряды устремились на прорыв обороны противников. Розалинде было известно, что целью каждого отряда был захват чужих знамен. Побежденным надлежало тут же покинуть поле, и так должно было продолжаться до тех пор, пока на поле не останется один отряд-победитель. Но знала она еще и то, что для двух участников сражение не будет игрой.
В начале рукопашной Розалинда видела Эрика справа от сэра Эдварда. Он орудовал дубинкой, сметая все на своем пути. Когда поднялась пыль и ряды сражающихся перемешались, она потеряла его из виду и была близка к панике. Только увидев на другом конце поля знамя Гилберта и его отряд, еще не столкнувшийся с силами Стенвуда, она поняла, что неизбежная схватка между Гилбертом и Эриком пока не началась.
А тем временем мысли Эрика, находившегося в самой гуще возбужденных, но добродушных бойцов, тоже были поглощены предстоящей встречей с Гилбертом. Сама по себе эта перспектива ничуть не страшила его. По сути, он так жаждал оказаться лицом к лицу с этим мерзавцем, который готовил ему столь позорную гибель, что сейчас ему приходилось заботиться лишь об одном: как бы в нетерпеливой жажде поскорей добраться до Гилберта не покалечить ненароком кого-нибудь из тех, кто был у него на пути. Молниеносным движением правого плеча вниз он принял удар длинного меча одного из рыцарей Райзинга на свою прочную дубинку. Затем с легкостью, которая дается лишь многолетним опытом, сделал стремительный выпад и резким толчком выбил вверх меч из рук изумленного противника.
Когда рыцарь попытался вновь завладеть своим мечом, Эрик опрокинул его на землю сильным ударом по голени, а затем приставил к его груди конец своей дубинки.
— Объявляю вас пленником Стенвуда, — коротко уведомил он побежденного рыцаря и двинулся дальше, не пожелав даже оглянуться и удостовериться, что тот покинул поле, как того требовали правила игры: его ждала другая, куда более важная игра.
Когда Эрик ринулся вперед, чтобы встретить свою следующую жертву, он заметил с мрачным удовлетворением, что золотое с черным знамя Гилберта тоже продвинулось к середине поля. Слева крушил противников сэр Эдвард, и это подстрекнуло Эрика усилить напор. Одного бойца он вывел из строя сильным ударом локтем в грудь, другого остановил на бегу, резко выдвинув свою дубинку; споткнувшись о неожиданное препятствие, тот рухнул на землю. Красноречивыми движениями Эрик изобразил мнимые «смертельные» удары в грудь каждого из них, после чего переступил через распростертые тела и устремился дальше, силой прокладывая себе путь к предстоящему возмездию.
Когда войска сэра Вирджила слегка подалось под неистовым натиском Эрика, боевые силы Стенвуда несколько переместились вправо и в результате удалились от сэра Гилберта, который теперь теснил ратников сэра Эдольфа. Эрик растерянно смотрел на другую сторону поля, на того единственного человека, кого решил встретить с оружием в руках. Однако ему пришлось отложить на время исполнение своих замыслов, поскольку над ухом уже раздавались громогласные приказы сэра Роджера:
