— Для этого всегда есть вторая чаша, милорд, — ответила она. — Когда умираешь от жажды, надо просто пить!
— Ах, соблазнительница! — застонал Жосслен, обхватывая ее голову ладонями и приподнимая ее для поцелуя. Губы их слились, и Жосслен почувствовал, как она направляет его орудие в свое увлажнившееся лоно, одновременно скользнув языком в его рот. На мгновение он был потрясен затопившим его чувством невероятного блаженства. Не без труда овладев собой, он начал медленно и ритмично двигаться внутри нее.
Мэйрин затрепетала от наслаждения. Ей казалось не правдоподобным, что со временем их страсть друг к другу не ослабевает, а, напротив, растет. Она чувствовала ответный трепет своего любимого. Ее всегда волновало то, что он так же податлив на ее ласки, как она — на его. Она повернула голову и легонько сжала зубами мочку его уха. Язычок несколько раз пробежал вокруг ушной раковины. — Давай же, — задыхаясь, прошептала она. — О, прошу, продолжай!
Этой ночью Жосслену хотелось владеть ею безраздельно. Страсть его разгорелась, как лесной пожар. Слегка приподнявшись, он завел ей руки за голову и прижал их к постели. Затем, подавшись вперед, погрузился в нее мощным толчком и отступил, почти полностью выскользнув из ее тела, — но лишь для того, чтобы погрузиться вновь. Мэйрин блаженно постанывала и вскрикивала, еще больше распаляя в нем желание.
С каждым новым толчком ей казалось, что ее осыпает звездный дождь. Ярость, с которой Жосслен набросился на нее, слегка ее испугала, и она попыталась высвободиться. Но Жосслен с глухим жадным стоном прижался губами к ее рту и поцеловал так пылко, что она снова расслабилась, покоряясь ему. Прежде любовь их была иной В ней была нежность, была страсть. Теперь же они словно обезумели, и в этом безумии неожиданно для себя Мэйрин открыла новое блаженство и восторг.
Страх прошел; она подалась всем телом навстречу очередному толчку. Ее безумие теперь было под стать безумию Жосслена. Мэйрин тоже сгорала от страсти. Она так тосковала в разлуке с мужем! И наконец ее сладострастные мечтания осуществились. Она впилась ногтями в спину Жосслена, и тот простонал:
— Ах, колдунья моя, как же мне тебя не хватало! Как я по тебе изголодался!
Сжав друг друга в объятиях, они катались по постели, сотрясая ее и разбрасывая покрывала. А потом оба внезапно почувствовали, что поднялись на гребень всепоглощающей волны, и Жосслен излил любовные соки в ее жаркое лоно и обессиленно рухнул ей на грудь. Мэйрин продолжала медленно поглаживать его спину. Они лежали, не разжимая объятий, все еще задыхаясь. Они так ослабели, что сон сморил обоих прежде, чем они успели прикрыться шкурой.
Впрочем, вскоре Мэйрин проснулась, обнаружив, что огонь в жаровнях почти угас. Она заставила себя подняться, несмотря на холод, обойти палатку и собрать разбросанные в страстном пылу шкуры. Снова подойдя к постели, нагруженная покрывалами, она с удивлением обнаружила, что Жосслен тоже проснулся и наливает им вино. Они забрались под шкуры и прижались друг к Другу, неторопливо потягивая горячее красное вино.
— Уже за полночь, — тихо сказал он. — Сегодня три года со дня нашей свадьбы.
— Надеюсь, этот год мы сможем прожить спокойно, — сказала Мэйрин. — Надеюсь, что наш следующий ребенок родится в мирной стране.
— Я люблю тебя, — проговорил Жосслен.
— И я люблю тебя. Ты — моя жизнь, Жосслен де Комбур. Я хочу, чтобы мы прожили вместе еще три раза по трижды по трижды три года!
— А может быть, всегда? — шутливо спросил Жосслен.
— Да, милорд! Всегда!
— Ах, колдунья моя, — вздохнул он, поставив кубки на стул. — По-моему, наступило время как следует распробовать нашу страсть. Ведь мы уже утолили первую жажду. — И, снова заключив ее в объятия, Жосслен принялся осыпать ее поцелуями.
Рождественское утро выдалось серым и пасмурным. Приближался снегопад. В полночь в полусожженных церквях Йорка и окрестностей стали звонить колокола, по старинному обычаю возвещая о победе Христа над Князем Тьмы. Первая рождественская месса прошла в том же самом шатре, где вчера собирались гости. В дальнем конце палатки соорудили походный алтарь, зажгли свечи. Шатер был битком набит: немногие осмелились пренебречь приглашением короля. Конечно, праздник получился странноватый, но все гости хорошо понимали, чего добивался король, устраивая торжество на покоренной земле.
Когда Мэйрин опустилась на колени на холодный пол шатра, ей внезапно почудилось, что за ней кто-то наблюдает. Осторожно, не поднимая головы, она украдкой огляделась, но все вокруг молча дрожали от холода и молились, склонив голову. И все же Мэйрин не в силах была отделаться от странного чувства, будто за ней следят. Как только богослужение окончилось, она быстро обернулась и увидела у самого выхода торопившегося наружу человека, похожего на Эрика. «Не может быть!»— подумала Мэйрин. — Ты замерзла, радость моя? — заботливо спросил Жосслен.
— Жосслен, мне показалось, что в заднем ряду стоял Эрик Длинный Меч. Что ему могло здесь понадобиться? Последний раз, когда я его видела, он был среди приспешников Эдрика Дикого.
— Но ты же говорила, что он присягнул этелингу, Мэйрин. Он должен быть сейчас у него, в Шотландии.
— Тогда почему он здесь? Если бы он присягнул этелингу Эдгару, он должен был бы сейчас находиться в Эдинбурге или в другом месте, где шотландский король справляет Рождество.
— Ты уверена, что это Эрик Длинный Меч, Мэйрин? Возможно, этот человек просто похож на него.
— Нет, — возразила она. — Я уверена, что это Эрик Длинный Меч. Пока мы молились, мне все время казалось, что на меня кто-то смотрит. У меня даже мурашки побежали по коже. И когда я обернулась, он был там. Я увидела его лишь мельком, но это был он.
— Возможно, он находится в свите Коспатрика или Вальтеофа, дорогая. Если он служит кому-либо из них, то неудивительно, что ты видела его здесь. Многие их сторонники и слуги начали понемногу возвращаться к своим прежним сеньорам. Твоя мать говорила, что Эрик Длинный Меч влюблен в тебя. Нельзя винить его за то, что он на тебя смотрел, Мэйрин. Если бы я потерял тебя, то тоже долго не смог бы забыть.
— Как хорошо, что завтра мы едем домой! — воскликнула она. — В Йорке сейчас так тоскливо.
— Милорд де Комбур? — К Жосслену подошел королевский паж.
— Что, мальчик? В чем дело?
— Король желает говорить с вами, милорд. Мне велено привести вас к нему.
— Сначала я должен проводить леди до нашей палатки, мальчик, — сказал Жосслен. — Там ты будешь в безопасности, Мэйрин. С тобой останется Лойал.
Мэйрин кивнула. Ей не хотелось спорить. У нее не было ни малейшего желания снова столкнуться с отвергнутым поклонником. Когда они добрались до своей палатки, Жосслен поцеловал ее.
