«Он — сумасшедший! — подумала Мэйрин. — Надо бежать от него. Но как?» Далеко впереди она различила несколько закутанных в плащи всадников и безмолвно взмолилась, чтобы это оказались люди короля Вильгельма. Но, увы, это были шотландцы.
— Что-то ты слишком долго возился, — проворчал предводитель отряда. Но тут же широко ухмыльнулся, обнажив гнилые коричневые зубы. — О, да ты привез нам девчонку! Ты — запасливый парень, Эрик Длинный Меч.
— Эта женщина моя, Фергус. Это моя жена. Нормандцы отняли ее у меня несколько лет назад. А теперь я отобрал ее у них, вот и все.
— Он лжет! Я… ахх-гг… — Мэйрин скова закашлялась и захрипела, когда Эрик свирепо дернул за поводок и снова затянул ошейник туже.
Фергус прищурился.
— Что такое?! Эта девчонка не очень-то похожа на хорошую жену, Эрик Длинный Меч.
— Она свихнулась от нормандской роскоши. Ей не хотелось покидать двор короля Вильгельма, — ответил Эрик. — Ну да ничего, все равно она моя. Скоро она вспомнит свое место, даже если придется выбивать из нее эту дурь пинками. Ладно, поехали, Фергус! Мы все еще слишком близко к Йорку. Здесь небезопасно!
— Верно, — согласился шотландец. — Я буду чувствовать себя не в своей тарелке, пока мы не перевалим через Чевиотские горы.
Они ехали до самого вечера; с каждым часом погода становилась все хуже. Поднялась настоящая метель. Наконец вдалеке показались какие-то строения. Подъехав ближе, всадники обнаружили заброшенный каменный дом — достаточно большой и даже с конюшнями. Хотя, судя по виду, жители покинули этот дом несколько лет назад, крыша его оказалась на удивление прочной, а у очага были аккуратно сложены поленья для растопки. Разбив лед в колодце, шотландцы набрали несколько ведер воды и привязали лошадей на конюшне, пол которой был усыпан почерневшим от времени сеном.
К своему удивлению, Мэйрин обнаружила, что с шотландцами ехали три женщины. Они стали недружелюбно разглядывать Мэйрин; одна из них осмелела и восхищенно дотронулась пальцем до ее теплого шерстяного плаща. Ужин состоял из сушеной говядины, овсяных лепешек и воды. Мэйрин ела механически, не чувствуя вкуса. Завернувшись в плащ, она скорчилась у камина и медленно пережевывала жесткую говядину. Шотландцы предоставили ее самой себе; женщины тоже отошли. За стенами дома завывала вьюга; сквозь трещины между камнями внутрь проскальзывали снежинки, падали на пол и таяли от тепла в очаге.
Двое мужчин вышли из комнаты, прихватив с собой двух женщин. Через некоторое время мужчины вернулись и удалились двое других. На столе появились фляги с каким-то напитком, очевидно, развязавшим языки обычно молчаливым шотландцам.
— Значит, последние несколько лет твоя женушка развлекала нормандцев, — обратился один из них к Эрику. — Не понимаю, зачем тебе понадобилось увозить ее. Я бы на твоем месте оставил им эту шлюху.
Эрик отхлебнул большой глоток из фляги.
— Ее вины в этом нет. Они приехали в наш дом, в Эльфлиа, когда меня не было. Впрочем, не думайте, что я не собираюсь наказать ее. Сегодня ночью я отлуплю ее, а потом как следует отделаю. Ей всегда это нравилось. Я подогрею ей задницу, это подогреет ее воспоминания, и между нами все будет как прежде.
Шотландцы не заметили, как Мэйрин внезапно оказалась среди них.
— Ты, сукин сын! — взвизгнула она. — Ты мне не муж! Я убью тебя прежде, чем ты дотронешься до меня!
Но не успела она договорить, как Эрик Длинный Меч размахнулся и ударил ее по лицу. За первым ударом последовал второй, и шотландцы ухмыльнулись. Этот парень знал, как справиться со своей женщиной. — Тебе помочь? — с надеждой в голосе спросил Фергус.
— Нет, — ответил Эрик и, схватив Мэйрин за поводок, поволок ее на конюшню. — Пожалуй, я разберусь с ней сейчас, иначе она так и будет досаждать нам своими воплями, — сказал он на прощание своим товарищам. Шотландцы одобрительно закивали.
Втащив упирающуюся Мэйрин в сарай, он запер двери и достал откуда-то из складок туники еще один кожаный ремешок.
— Положи сюда руки, — велел он, указав на столб, подпирающий кровлю.
Мэйрин не посмела ослушаться, потому что уже поняла, что он снова может дернуть ее за поводок, стянув ошейник. Он не рассчитывал силу, и Мэйрин боялась, что он, чего доброго, сломает ей шею. Этот ужасный ошейник напомнил ей, как когда-то Бланш продала ее работорговцу, который тоже надел ей на шею рабский воротник. Но тогда рядом с ней был Дагда. О, как ей хотелось, чтобы и сейчас верный ирландец оказался здесь!
Эрик Длинный Меч связал ей запястья кожаным ремнем, сорвал с нее тяжелый шерстяной плащ и швырнул его на пол. Затем поднял подол ее туники и стянул ее с плеч и головы, развязал шнурки юбок, и те упали к ее ногам. Одно мгновение ему хотелось разорвать сорочку, но, сдержавшись, он благоразумно поднял ее, как и тунику. Мэйрин слышала, как тяжело и хрипло он дышит, разглядывая ее нагую спину, ноги и ягодицы. А потом она застыла от ужаса, когда Эрик провел по ее коже грубой ладонью и крепко сжал ягодицу.
— Самое главное, — спокойно и рассудительно проговорил он, — чтобы ты поняла: я — твой господин. Впредь ты не должна говорить со мной так, как раньше. А теперь, Мэйрин из Эльфлиа, я хочу, чтобы ты сказала мне: «Эрик Длинный Меч — мой господин и мой муж».
— Ты сошел с ума! — яростно вскричала Мэйрин. — Как ты смеешь так поступать, Эрик Длинный Меч? Ты утверждал, что любишь меня, но осмелился украсть меня у законного мужа, разлучить меня с моим ребенком!
— У тебя есть ребенок?
— Маленькая дочка. Мод. Ей всего одиннадцать месяцев от роду.
— Я подарю тебе сыновей, — самоуверенно сказал Эрик.
— Нет!
— Да! — воскликнул он, отстегивая от ее ошейника кожаный ремень. — Ты чересчур дерзка для женщины, Мэйрин из Эльфлиа. Ты не знаешь своего места. Женщина не должна говорить, пока к ней не обратятся, а если заговорит, то должна выражаться коротко и скромно. Так учил меня мой отец, да упокоит Господь его душу. О женщинах, говорил он, следует заботиться, ибо природа не наделила их таким разумом, как мужчин. Господь, говорил мне отец, создал женщин для нескольких целей. Для удовольствия мужчин, для того, чтобы рожать и вскармливать детей, и для того, чтобы заботиться о доме, о мужчине и о детях. Это — все, на что годится женщина, но ты, похоже, не понимаешь этого своим женским разумом.
Когда мы вернулись в Англию, ты унижала меня перед моими друзьями, перед моими товарищами по оружию. Ты была холодна со мной. Но я был настойчив, я предложил тебе выйти за меня замуж. Однако твой брат, Бранд, посмеялся надо мной и сказал, Что твой отец не отдаст такую прекрасную дочь жениху, чье наследство — всего лишь пять хайдов9 земли. Он сказал, что для тебя сыщется жених с пятьюстами хайдами.
