— Охотно верю.
По внезапно заострившимся чертам лица я поняла, что Ричард вновь борется с приступом гнева. Совладав с возмущением, он протянул мне руку. Я вложила свои грязные пальцы в его ладонь, как будто мы присутствовали на королевском приеме. Представив себе, как нелепо выглядит наша пара, я опять едва не рассмеялась. Герцог и судомойка! Осторожно проведя пальцами по мозолям у меня на ладони, Ричард поднес мою руку к губам. В его глазах сверкнула ярость, и я поняла, что, даже не задав ни единого вопроса, он понял, что мне пришлось вынести. Он коснулся губами моих пальцев, и его немое сочувствие лучше бальзама мистера Хоу мгновенно исцелило все мои душевные и телесные раны.
— Как он посмел подвергнуть тебя таким мучениям?
— Как ты узнал? — ответила я вопросом на вопрос.
— Ты передала мне перчатки.
— Как ты узнал, что я здесь?
— Марджери рассказала. Она бросилась мне в ноги и расплакалась.
Не выпуская моей руки, Ричард отступил назад и повел меня к выходу, как будто я была величественной леди в шелковом платье, усыпанном драгоценными камнями. В дверях я остановилась и оглянулась, крепко сжимая руку Ричарда. Вспомнив его угрозу, я улыбнулась мистеру Хоу.
— Вы были ко мне добры, и я вам очень благодарна. — Подняв глаза на Ричарда, я заверила его: — Со мной обращались хорошо. Слуги выполняли приказ хозяйки, потому что боялись увольнения, но меня никто не обижал.
— Примите мою благодарность.
Ричард на мгновение склонил голову, а затем потянул меня за собой. Я видела, что его терпение на исходе, но мне было просто необходимо забрать свою драгоценную шкатулку. Когда мы уже шли по коридору, он сбросил плащ и накинул его мне на плечи, а чтобы защитить меня от любопытных взглядов, натянул мне на голову капюшон. Подобная забота чуть было не лишила меня остатков самообладания. И вот мне в лицо повеяло свежим ветром. Мы вышли во двор.
Свобода.
Если только Кларенс не попытается преградить нам путь.
Возвращение в мир стало для меня настоящим потрясением. На улице ярко светило зимнее солнце, на удивление ласково согревая мне щеки. Неужели я провела в заточении всего несколько недель? Они показались мне вечностью. Увидев толпу солдат, я даже вздрогнула. Я не ожидала, что меня искало так много народу. Сейчас они отовсюду стекались во двор. Ричард подвел меня к коню, которого держал за повод его оруженосец. Я не знала, куда он меня отвезет, да меня это и не волновало. Главным было то, что я навеки покидаю Колд-Харбор. Скоро, очень скоро я выеду за эти ворота и обрету свободу.
Я должна была догадаться, что Кларенс не сдастся без боя. Он уже ожидал нас во дворе. Я сразу поняла, что Изабеллы с ним нет. Скорее всего, она наблюдала за нами из выходящих во двор окон. Они окружали нас со всех сторон и сверкали, как глаза какого-то удивительного существа. Меня ничуть не огорчило отсутствие сестры, которая не остановилась ни перед чем ради того, чтобы присвоить себе мою половину наследства. Мне нечего было ей сказать. Зато перед нами стоял его светлость Кларенс. Он обозревал двор с видом командующего победоносной армией. Я почувствовала, что меня переполняет презрение к этому самонадеянному человеку, до сих пор пребывающему в полной уверенности, что он сможет помешать моему отъезду. Ему не было стыдно, и он не собирался приносить мне извинения.
Проходя мимо, Ричард лишь коротко кивнул. Видимо, они сказали друг другу все, что можно было сказать в такой ситуации. Я испытала странное удовлетворение, отметив на его лице едва сдерживаемую ярость.
— Глостер! Без моего разрешения Анна этот дом не покинет. А я разрешения ей не даю!
Кларенс даже не пытался подбирать слова, как будто мы были совсем одни и нас не окружали со всех сторон люди, изо всех сил напрягающие слух и зрение и радующиеся редкой возможности полюбоваться тем, как знать публично перетряхивает свое грязное белье. Было видно, что Кларенс намерен настоять на своем. Он едва мог устоять на месте, являя разительный контраст со своим братом, все это время сохранявшим полную невозмутимость. Гнев Глостера превратился в ледяное спокойствие, которое внушало окружающим куда больший ужас, чем нервозность Кларенса. Лишь желваки на скулах выдавали переполняющие его эмоции. Я тоже хранила спокойствие, потому что точно знала — ничто не заставит Ричарда отказаться от меня. Я не испугалась даже тогда, когда Кларенс покинул свой наблюдательный пункт и выхватил уздечку из рук оруженосца Глостера.
— Ты не заберешь Анну, — сквозь зубы процедил он.
— Ты меня не остановишь. Я ее увезу! — ощетинился Ричард.
Родные братья, такие разные и внешне и внутренне, напоминали двух бойцовых петухов, готовых броситься друг на друга.
— Я ее опекун, черт возьми! Я решаю, где ей жить и за кого выходить замуж!
— Она взрослая и не нуждается в опекунах. Кроме того, какой опекун способен обречь свою подопечную, тем более подопечную по имени Анна Невилль, на жизнь судомойки? Клянусь Богом, Кларенс, ты мне за это заплатишь!
— И кто же установит цену, братишка? Не ты ли?
Уродливый оскал исказил привлекательные черты Кларенса, а волна исходящей от него ненависти захлестнула двор. Внезапно в руке герцога оказался меч, конец которого уперся в грудь Ричарда. Я едва сдержала стон, явный признак моего взвинченного состояния. Но Ричард лишь небрежно оттолкнул лезвие меча, не сводя с брата тяжелого взгляда темных глаз, и рассмеялся ему в лицо жестким смехом, в котором не было ни капли веселья.
— Ты собираешься пронзить мечом безоружного человека на глазах такого количества свидетелей? Но это вовсе не в твоем духе! Оглянись, братишка. Быть может, это и твой дом, но, куда ни глянь, повсюду я вижу своих людей. Все они вооружены и легко смогут призвать тебя к ответу. Ты и минуты не проживешь после того, как причинишь вред мне или Анне.
Услышав угрозу, Кларенс моргнул, и я поняла, что мы имеем дело с трусом. Меч в его руке дрогнул, но от словесного нападения он не удержался.
— Она не твоя и никогда твоей не станет. Пропади ты пропадом!
— Безусловно, я заслужил проклятие тем, что спас эту леди от невообразимых унижений и издевательств, которым ты ее подверг.
Мое терпение лопнуло. Одной рукой я покрепче вцепилась в рукав Ричарда, а другой поплотнее запахнула его плащ. Не задумываясь о последствиях, я шагнула вперед, пытаясь положить конец этой бесплодной ссоре.
— Я желаю покинуть этот дом, — заявила я и сама изумилась тому, как уверенно прозвучал мой голос. Никто, кроме меня, не знал, что от изнеможения и радости я нахожусь на грани нервного срыва. Все же, собрав остатки сил, я высоко подняла голову и расправила плечи. — Я уезжаю с Глостером. Такова моя воля. Уберите меч, ваша светлость.
