– Так что же? – спросил Валдис, не сводя с Эмбер алчного взгляда. – Неужели я не услышу от тебя ни одного приветственного слова?
– Что тебе нужно от меня? – спросила та с внешним спокойствием, которое далось ей не без труда.
– О, ты отлично знаешь что. Ты пойдешь со мной добровольно или нам придется перестрелять твоих новых друзей?
– Вот это повадка настоящего храбреца! – вспылила Эмбер. – У тебя и твоих людей в руках оружие, которое ты не постесняешься пустить в ход против горсточки стариков, женщин и детей!
– Значит, мужчин в деревне нет, – констатировал Валдис удовлетворенно. – Хорошие новости, любовь моя. Это позволит нам не тратить лишних патронов. Ну а тебе я бы посоветовал прикусить свой дерзкий язычок, иначе после первой же нашей ночи я прикажу так тебя высечь, что ты прикусишь его волей-неволей. Собирайся! До ранчо Алезпарито путь не близкий.
В эту минуту Эмбер думала только об Арманде. Где он? Далеко ли ушел от деревни? Хватит ли у него благоразумия не попадаться на глаза Валдису и его людям? А вдруг Валдис вспомнит о том, что Арманд – залог ее покорности, и пошлет на поиски?
От тревоги за мальчика она горела, как в лихорадке, и потому едва услышала свистящий звук. Когда Валдис издал дикий крик и повалился навзничь, закрывая лицо руками, она отпрянула и в недоумении уставилась на кровь, заструившуюся между его пальцами. Лишь несколько секунд спустя она заметила оперение торчащей стрелы. Насколько позволял судить свет ближайшего факела, та вонзилась в правый глаз Валдиса достаточно глубоко, чтобы достать мозг. Тем не менее раненый тяжело поднялся на колени, нечленораздельно мыча и покачиваясь взад-вперед.
Индианки разбежались кто куда. Вместо того чтобы задержать их, люди Валдиса тоже обратились в бегство, решив, что произошло нападение вернувшихся мужчин.
Посреди погребальной площадки остались только мычащий от боли Валдис и Эмбер, которая не в силах была сдвинуться с места.
Как ни притуплены были ее чувства в этот момент, она сумела различить движение на недалеком выступе скалы. Дрожа мелкой дрожью от потрясения, она подхватила факел и сделала несколько осторожных шагов в том направлении. Арманд! Он стоял на выступе неподвижно, как статуя. Движение, которое привлекло внимание Эмбер, было движением руки, опустившей лук.
– Не стой там, беги! – крикнула она, как только к ней вернулся голос. – Они могут вернуться!
Мальчик несколько секунд молча смотрел на нее, потом повернулся и исчез в темноте, словно растаял.
Ружье, выпавшее из рук Валдиса, так и валялось на земле. Эмбер подняла его и настороженно приблизилась к раненому. Тот лежал теперь неподвижно, но все еще был жив – это было видно по неглубокому и частому движению груди. Эмбер огляделась. Из-за валуна, на котором стоял гроб Хутегу, выглядывало испуганное лицо Ноаах. Она поманила девушку.
– Как ты думаешь, он останется в живых? – спросила Эмбер, когда та подошла.
Она поймала себя на мысли, что ей совершенно все равно, что станет с Валдисом.
Девушка присела возле раненого и некоторое время разглядывала рану.
– Можно вынуть стрелу, – наконец сказала она, – и даже остановить кровотечение…
– Так что же? Будет он жить?
– Если будет, тем хуже для него. Рассудок его совершенно помутится.
Эмбер меньше всего хотелось взваливать на свои плечи еще и уход за беспомощным врагом, и она мрачно подумала, что ожесточилась душой. Впрочем, о Валдисе могли позаботиться и без нее. Если и был среди его людей один преданный, то, конечно, Геррас. Она несколько раз громко окликнула его по имени, и вскоре в самом деле он появился из темноты. Он держал руки над головой и выглядел куда более кротким, чем несколько минут назад.
– Не стреляй! – крикнул он. – Я безоружен.
– Не провоцируй меня, и я не выстрелю. – Она указала дулом на распростертое тело Валдиса. – Забирай его и проваливай. И скажи своим людям, чтобы не вздумали соваться сюда еще раз. Даже если мужчины не вернутся в ближайшее время, мы теперь будем настороже, и вам не удастся захватить нас врасплох.
Ноаах и другие женщины уже поднялись на высокий утес, и там начал разгораться сигнальный костер. Это означало, что очень скоро в деревню вернутся охотники. Когда Геррас ушел, унося на плече главаря, Эмбер передала ружье одному из подоспевших мужчин, а сама покинула погребальную площадку.
Она смотрела вниз, в долину, в которой провела последнее время и которая стала ей почти домом. Почти.
Занималось утро, и солнце, как заботливая мать, всходило над миром, чтобы разбудить его поцелуем первых лучей. Розоватый туман поднимался снизу. Первый, совсем еще мягкий луч коснулся волос Арманда. Мальчик спал, положив голову на колени Эмбер, и сон его был таким мирным, что она против воли улыбнулась. Она думала о том, что этот ребенок вырастет таким же храбрым до безрассудства, каким был и его отец. Разве не спас он от Валдиса и ее, и всю деревню?
Она улыбалась, но ей было грустно. Туман возносился к вершинам утесов, начиная таять под лучами солнца, и она вдруг поймала себя на мысли, что пришло время покинуть эти прекрасные места. Ей нечего было больше ждать. Бог свидетель, она ждала долго… ждала человека, которому было не до нее…
– Эмбер!..
Она узнала голос и повернулась так резко, что Арманд зашевелился, почти проснувшись. Эмбер бессознательно погладила его по голове, и он снова притих. Она думала о том, что и сама, должно быть, заснула, потому что наяву Корд Хейден никак не мог возникнуть из розового тумана. Такие прекрасные видения случаются только в самых лучших снах.
– Какой хороший сон… – прошептала она, улыбаясь на этот раз без грусти. – Мне ведь это снится, да, Корд Хейден? Или случилось чудо, и ты вернулся?
Веря и не веря, она осторожно переложила Арманда на траву и поднялась.
– Конечно, я вернулся, как же иначе? – спокойно, слишком спокойно, чтобы быть естественным, ответил он, обнимая ее. – И мне очень жаль, что я не поторопился с возвращением. Ноаах мне все рассказала. Не странно ли, что не я, а мальчишка, которому нет и десяти лет, наконец избавил тебя от Валдиса? Как ты думаешь, есть в этом какой-нибудь глубокий смысл? – Он отстранился и подмигнул Эмбер, как бы говоря: «Арманд был бы счастлив, что его плоть и кровь помогла тебе в час испытания». – Поверишь ли ты теперь, что я люблю тебя и буду любить всегда?
Корд отступил и достал что-то из-за пазухи куртки. Взяв руку Эмбер, он положил что-то невесомое на ее раскрытую ладонь.
– Боже мой!.. – едва слышно произнесла она, потрясенно глядя на слегка увядшую золотую розу. – Но откуда… откуда ты знаешь поверье?
