Раб рухнул на пол, и его золотые волосы окрасились алой кровью. А ведь какой был красавец!
— Нет, нет, нет, — причитал астролог, обнимая мертвое тело. — Нет, Ганимед, нет!
Домициан, тяжело дыша, оторвал глаза от трупа. Его взгляд упал на меня.
— Спасибо тебе, Лепида, — произнес он учтиво. — За то, что открыла мне глаза на этого человека.
— Всегда готова служить тебе, господин и бог, — ответила я, скромно опуская ресницы.
— Так это ты? — астролог посмотрел на меня сквозь завесу слез. — Это ты сказала, что мой Ганимед… о боги… ты, сука! Ты мне заплатишь за это! — Несс захлебнулся рыданиями и рухнул на пол. Положив себе на колени светловолосую голову мертвого возлюбленного, он принялся стенать и раскачиваться.
— Можно подумать, — спокойно ответила я, — это моя вина, что он…
— Уберите это отсюда, — приказал страже Домициан. — От него уже исходит вонь.
— Цезарь, он ни разу не прикоснулся ко мне! — Тея вскочила на ноги. — Ганимед ни разу не прикоснулся ко мне. Он невиновен!
— Тогда кто же, если не он? — Император перешагнул через мертвую руку. — Назови мне его имя, Афина, и мы совершим еще одну казнь, причем, как и эта, у тебя на глазах, потому что именно этого заслуживает любая неверная женщина. Увидеть, как у нее на глазах умирает ее любовник.
— Нет у меня никакого любовника, ты, ублюдок! — крикнула Тея.
Схватив одной рукой, Домициан отшвырнул ее к стене. Я подалась вперед. Никто не обращал на меня внимания, но на этот раз это меня ничуть не задело. То, что происходило на моих глазах, было лучше любых гладиаторских игр. Даже рабы, и те застыли на месте, наблюдая за развивающейся драмой.
— Прекрати!
Марк встал с пиршественного ложа и, слегка прихрамывая, зашагал через триклиний. Взгляд его был прикован к императору. Голосом императора он приказал императору Рима.
— Прекрати!
Домициан недоуменно уставился на Марка Вибия Августа Норбана.
— Прекрати, — негромко повторил Марк. — Кому сказано.
Домициан издал нечто похожее на всхлип.
— Нет!
Голос его был похож на голос мальчишки, который хнычет по поводу трудного урока. И когда он положил Марку на плечи обе руки и оттолкнул его, это тоже был жест маленького ребенка. Марк упал, причем на больное плечо, и когда лицо его исказилось гримасой боли, Домициан расхохотался, и в следующий миг странная тишина взорвалась хаосом. Домициан отвел ногу, чтобы пнуть лежащего на полу Марка, но Кальпурния бросилась к моему мужу и прикрыла его своим телом. Император пожал плечами и отошел прочь.
— Проследите, чтобы сенатор больше не вмешивался, — бросил он преторианцам, а сам шагнул к Тее.
— Нет! — крикнул Павлин, хватая императора за руку. — Не нужно этого делать, прошу тебя, мой господин, дай я тебе все объясню!
Домициан посмотрел на него взглядом, полным безумного сострадания.
— Ты слишком хорош для таких дел, Павлин. Ты не видишь врагов, что кишат вокруг меня, шевелятся, словно змеи в траве. Твой глаз не замечает зла.
Домициан щелкнул пальцами, и два преторианца схватили моего растерянного пасынка под локти.
— Ради твоего же собственного блага, — невозмутимым тоном произнес Домициан. — А теперь смотри. Вот как император поступает со змеями.
Он отошел на два шага и ударил Тею кулаком в лицо. Она покачнулась, из разбитых губ брызнула кровь, но ему словно было этого мало, и он ударил ее еще раз, в затылок, и от этого удара она рухнула на четвереньки. Затем послышался хруст, это Домициан наступил ей на пальцы, после чего, намотав волосы на руку, словно куклу, рывком поднял ее с пола. Тея зашлась кровавым кашлем.
Домициан занес руку для нового удара, но удара не последовало. Вместо этого он пошатнулся, сбитый с ног бесшумным ядром, что вылетело откуда-то из толпы рабов, и я к своему изумлению обнаружила, что императорская тога порвана.
— Викс! — вскрикнула Тея. — Викс, нет!
Мальчишка-раб был высок, мускулист, в свете факелов волосы его отливали медью. В руке его был зажат столовый нож с ручкой из слоновой кости, как будто он был продолжением этой руки. На вид лет двенадцать. Почему-то лицо его показалось мне смутно знакомым. Я точно где-то его уже видела, вот только где?
Занеся нож для удара, он бросился к императору Рима, и мы все окаменели от ужаса.
Домициан мгновенно пригнулся и парировал удар — сказывались годы, проведенные в походах со своими легионами. Вместо горла, нож вырезал лоскут из его рукава, и император успел перехватить запястье нападавшего. Тогда мальчишка обхватил его за шею, и на какой-то миг они застыли, раскачиваясь, в немой схватке.
Но затем к ним подскочили преторианцы и повалили мальчишку на пол.
— Не убивайте его! — хрипло приказал император, и они лишь вырвали из руки мальчишки нож. Но даже обезоруженный, он пытался не дать себя в обиду. Изловчившись, боднул бронзовые преторианские доспехи, причем с такой силой, что сам едва не потерял сознание.
Тея зашлась в истошном вопле. Кальпурния сидела, обнимая поверженного Марка, которого по-прежнему крепко держали два стражника. Флавия ладонями прикрывала сыновьям глаза. Павлин пытался стряхнуть с себя руки собственных подчиненных.
— Господин и бог, ты ранен? — спросил у Домициана один из преторианцев.
Домициан посмотрел на порванную тунику.
— Лезвие запуталось в складках. — Император перевел удивленный взгляд на мальчишку. Истекая кровью, тот теперь стоял на коленях между двумя стражниками. — Похоже, рабы сошли с ума. Или мне только кажется?
— Господин и бог! — Я быстро перевела взгляд от мальчишки на Тею и обратно. — По-моему, я догадываюсь, кто это маленький цареубийца.
Домициан обернулся в мою сторону. Тея оборвала свой крик и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
Я улыбнулась. Неудивительно, что лицо мальчишки показалось мне знакомым.
— Он ее сын.
Тея простонала.
— Мой господин, — вновь подал голос Павлин, — умоляю тебя, прекрати это и выслушай меня…
Император стоял, глядя то на одного, то на другого.
— Ее сын?
Мальчишка неожиданно прекратил всякое сопротивление, буквально окаменел, зажатый с двух сторон императорскими стражниками. Домициан даже не удостоил его взглядом. Он смотрел на Тею. А затем сделал шаг к ней, потом другой.
— Ну кто бы мог подумать! — с мягкой укоризной в голосе произнес он. — Ты говорила мне, что у тебя есть ребенок. Но ты ни разу не сказала, что ты обучила его убивать. Помнится, ты утверждала, что не видела его с тех пор, как он появился на свет.
