она оборачивается, отрицательно качая головой. — И почему еще «нет»?
— Во-первых, я тоже не слишком верю в эту чертовщину, — девушка, накручивая золотистый локон на палец, продолжает перечисление, — а во-вторых, Космос, я не хочу прогадать нашу жизнь. Потому что и так лучше некоторых знаю, что любая цыганка напророчит тебе на руке древнееврейское имя одной сестры победителя! Из девяти букв! В переводе, кстати — моя клятва. Не с языка греческих философов снято, но всё же…
— Родная, да не бойся ты, сам без бабок-гадалок знаю, — впервые за долгое время Космосу не хочется поддерживать спор с неугомонной сестрой Пчёлы, выпавшей ему козырной дамой червей, — чтобы от меня уже не убежала…
— Да, Космодром, ни за что! — Лиза коротко целует мужчину в губы, давая понять, что она и в самом деле не собирается от него убегать — ни в родной Ленинград, ни в институт, чтобы грызть гранит науки, ближе подбираясь к заветной цели получения высшего образования. — К счастью, этот новый год мы точно встретим вместе. И ты не будешь обрывать провода ленинградской квартиры моей Ёлки, названивая мне.
— А ты звонить моему бате, чтобы передать поздравления.
— И молчать тебе в трубку, правда?
— Вот именно…
Несколько суматошных недель календаря сменят девяностый год на совершенно новый период их жизни, но Космос и Лиза слишком увлечены друг другом, чтобы об этом задумываться. Поцелуи и объятия прерывает лишь назойливая трель звонка, разрушающая романтическую тишину в квартире номер пятьдесят.
— Не открывай, блин! — оторвавшись от желанной девушки, просит Космос, не пуская её от себя. — Лиз! Не пущу…
— Это Софа, она конспекты забыла, не кривляйся ты, Кос… — со смехом Лиза пытается выпутаться из оков Коса, взывая к его доброте. — Дай, пойду, открою. Человек впервые за долгое время к знаниям тянется, лови момент!
— Там, где твоя Софка — там и пчелиный заговор! Этот кирдык её так обучит!
— Не бузи, а то потеряешь свидетеля!
— Я ему, бля, та-а-а-к потеряюсь!
— Я не сомневаюсь.
За дверью и вправду оказалась рассеянная Голикова, с виноватым видом выхватившая у подруги тетрадь с учебными записями. Софа порывисто и быстро приобняла худые плечи Лизы, и в следующую секунду растворилась в темноте подъезда, резво соскакивая с бетонных ступенек вниз. Клич, раздавшийся из глубин нижних этажей, довершил ребус, составленный Лизой за минуту — внизу подругу ждал неисправимый и не исправившийся Пчёла…
* * *
Двое на кухне, початая бутылка горькой и закуски — все это, как минимум, сулило серьезный разговор. Но как же быть, если вас в помещении не двое, а четверо. И все вы раскиданы по разным углам квартиры, пытаясь собрать себя заново. Кто-то дрыхнет сном праведника, пытаясь собрать себя хотя бы часам к двум, а Пчёла поспел быстрее, просыпаясь в невиданную для себя рань — девять утра, и лунной походкой добираясь до кухоньки. Ведь бутылка опохмелки горюет, как одинокая березка. Правильно Томка верещала им на свадьбе — надо меньше пить! А то в следующий раз придётся прыгать на морозе, как легендарный Женька Лукашин, перепутавший Ленинград и Москву…
Потому что вчера наконец-то случился пир на весь мир. Почти как в старые добрые времена на даче Царёвых (вечная ей память), но с большим размахом и издевательствами над бедной печенью. Не без надрывных песен под гитару и моря пенного. Каждому из друзей хотелось кричать от радости и невиданной удачи, которой обернулся тяжелый разговор со старшими. Работая на них, Белый не забывал обеспечивать собственные тылы и набирать костяк в свое стремительно растущее движение. Не каждому нравится сидеть за чьей-то спиной, и все найденное и лакомое делить с поднадоевшей крышей. И когда Саня, долго расписывая грядущие планы, объявил друзьям, что их собственное дело не терпит отлагательств, то Пчёла без споров поддержал бывшего ловца вулканов.
Конечно, Белому пришлось пройти сложную промывку мозгов, совершенную самым главным из старших — Анатолием Михайловичем Червоновым. Этот седовласый мужчина, не растерявший хватку, приобретенную на службе в торговом представительстве (с которой давным-давно был уволен по собственному желанию), больше похожий на академика, чем на полузаконного предпринимателя, покрывал умную голову Александра трехэтажными матами и более сложными конструкциями, прежде чем смог выслушать предложения «Бригады» спокойно.
Подвоха от своего человека, которым Червон считал Белого, он справедливо не ожидал, и поначалу, судорожно хватал ртом воздух, пытался поставить зазнавшегося паренька с окраины на место. Чтобы делал молокосос, если бы Червонов не вздумал дать ему убежище от людей Мухи, пуще ментов желающих разделаться с мнимым обвиняемым? Чтобы предприняли Космос и Пчёла, пытаясь защитить друга детства от неминуемой расправы Люберецких?
Но Сашка с завидным упорством стоял на своём, взывая к тому, что больше не может плясать под чью-то дудку. Теряя остатки гнева, вызванные внезапным ударом в спину, Червон, за час опустошивший пачку дорогих сигарет, ответил на разумные доводы Белова. Он умел смотреть по сторонам, видеть перспективу и выгодно растрачивать средства. С окрепшей силой, которую являла собой «Бригада» Саши Белого, нужно считаться, и предугадывать наперед, куда кривая заведёт. Скрепя сердце Анатолий Михайлович вручил карты в руки Саши, оставляя за собой право на прибыль со старых точек.
И теперь они вчетвером осуществили мечту, ещё полтора года назад являвшуюся лишь в снах сказочного идиота. Подумать только, новая эра! Свобода, самостоятельность… Свое дело, стабильно приносящее доход, гораздо больший, в сравнении с тем, который падал в карман Пчёлкина ещё года три назад! Почти как «перестройка и гласность», только ставки вдвойне высоки. И Витя не собирался лишний раз теребить чьи-то моральные принципы, и раздумывать, что он живет неправильно, презрев почтенную профессию какого-нибудь инженера на заводе. С похмелья бы только эти кабинеты ему не снились…
По крайней мере, Пчёлкин, больше не будет чувствовать себя последним отребьем, появляясь в доме семейства Голиковых на Патриарших прудах. И не станет вяло пожимать плечами на назойливые восклицания бывшего соседа Артурика, что «Витька не на том гребет бабки…». Обойдемся без советов лиц в малиновых пиджаках, и предоставим свое будущее в собственные здравомыслящие путы.
Однако Пчёла не может смотреть ни на бутылку «Золотого кольца», ни на поле закуски, которую достали в жутких количествах. Мало ли, ему бы собрать в кучку находчивый мозг, и вспомнить, за какой хрен он опять так нажрался? Опять…
— Блять, Пчёла, нахуй… Выглохтал всё, кто ж так делает? — космический голос раздается из глубин кухни съемной хаты Белого. Да как он ещё не скопытился после того, как уговорил полторы бутылки коньяка, и не выбежал умываться
