– En garde,[79] англичанин, – насмешливо промолвила она и бросилась на герцога.
Кэм ни на секунду не усомнился в том, что это не шутка, а сознательная попытка нанести ему повреждения. У него не оставалось выбора, кроме как парировать ее удар. Кэм отпрыгнул в сторону, когда Габи сделала новый выпад.
– Черт побери, во что это ты вздумала поиграть? – зарычал герцог.
– Узнаешь, когда кончик моей рапиры окажется у твоего горла, – задыхаясь, ответила Габриель.
– Ты с ума сошла? Ты можешь навредить нашему ребенку этими глупостями.
Кэм собрался выбить рапиру из рук жены, но Габи так решительно набросилась на него, что ему пришлось использовать оружие для защиты. Они осторожно кружили по комнате.
– Я не могу драться с тобой, когда ты в таком положении, – сказал Кэм.
– Это дает мне преимущество, – весело согласилась Габриель и сделала очередной выпад.
Пятясь, Кэм отражал ее наскоки. Словно котенок, преследующий тигра, Габи не отставала от него.
– Я не хочу причинять тебе вред, – сказал Кэм, легко защищаясь от ее скользящих ударов.
– Хорошо, – ответила она. – Я надеялась, что именно так ты и скажешь. Полагаю, ты не против, если я не стану отвечать тебе взаимностью?
Кэм быстро терял терпение.
– К чему все это? – потребовал ответа герцог и отступил на шаг, когда Габриель снова атаковала его.
– Я хочу поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поговорил со мной.
– Это не у меня были секреты, – огрызнулся он.
– А как насчет тюрьмы Аббей? – поинтересовалась Габриель.
Кэм замер. Габи вскрикнула, когда ее рапира полоснула по обнаженному торсу герцога и потекла кровь.
– Кто тебя учил опускать рапиру во время защиты? – хмуро спросила Габриель, осматривая рану, которую она невольно нанесла.
Но Кэм вдруг осознал, что ему грозит опасность куда более серьезная, чем острие рапиры. Он бросил оружие.
– Что тебе известно об Аббей? – хрипло спросил он.
Габриель сказала:
– Это всего лишь царапина. Ничего страшного, – и промокнули голую грудь Кэма не очень чистым платком, который нашла у себя в кармане.
Кэм схватил жену за запястья, и ее шпага покатилась по полу.
– Аббей, Габриель. Что ты имела в виду?
Выпрямившись и тревожно посмотрев на герцога, она сказала:
– Я знаю, что, ты был там. Знаю, что произошло с твоей матерью и сестрой. И я знаю, что ты винишь моего дедушку во всем, что случилось той ночью.
– Откуда тебе об этом известно? – его лицо было маской холодности.
Габриель немного замешкалась под этим разрушительным взглядом.
– Мой дедушка рассказал мне об этом.
– Как он узнал?
– Он… просто узнал и все.
Кэм грубо встряхнул жену, чтобы развязать ей язык.
– Судьи, Кэм! В течение нескольких лет все, кто были судьями на том трибунале, тем или иным образом оказывались вне закона. Их конец неизменно был печальным. – Габриель остановилась, приводя в порядок мысли. – Дедушка только недавно заметил эту связь. Он был единственным из членов трибунала, кто оставался на свободе. И он, конечно, знал, что за ним долгие годы кто-то охотился. Поэтому мы все время были в бегах. Однако он не знал, кто стоит за всем этим и какова причина, если только это не месть. – Замолчав, она мучительно вздохнула. – Я не хочу говорить об этом, Кэм. Может быть, позднее, но не сейчас. Я хочу поговорить о нас.
– Но твой рассказ так интересен, Габриель, – с иронией промолвил герцог. – Прошу, продолжай.
Повернувшись спиной к жене, он подошел к окну. В море, в нескольких милях от замка, ему подмигивали огни корабля.
– Я не знаю, что тебя интересует, – беспомощно заметила Габриель.
– Когда Маскарон рассказал тебе все это?
– В тот самый день, когда ты вызволил нас из ловушки Фуше. Понимаешь, он не хотел, чтобы я уезжала с тобой, если бы ты пришел за нами.
– Он предпочел бы оставить тебя на милость Фуше? – язвительно поинтересовался Кэм.
– Нет, Кэм. Он хотел, чтобы я сбежала. Я легко могла это сделать. Но я не решилась оставить дедушку. И знала, что ты придешь за мной; когда обнаружила, что Десаз обманул меня.
– Жаль, что ты не научилась доверять мне раньше, – сказал Кэм и добавил уже спокойнее: – Или ты всегда хотела сбежать от меня?
Прикусив губу, Габриель отвернулась.
– Кэм, я пыталась объяснить тебе все это. Разве ты не понимаешь? Если бы дело было только во мне, я бы так не поступила. Но я не могла допустить, чтобы ты продолжал использовать меня, желая причинить вред моему дедушке. – Почти отчаявшись, она крикнула: – Я не хотела покидать тебя. Но у меня был долг перед Маскароном. К тому же Десаз заставил меня поверить, что ты… что что-то случилось с Голиафом. Теперь я, конечно, знаю, что Голиаф вернулся в Корнуолл, когда мы были в Лондоне.
– Зачем он вернулся в Корнуолл? – коротко спросил Кэм.
– Чтобы… чтобы защитить меня. Понимаешь, к тому времени мой дедушка обо всем догадался. Он узнал про Аббей.
Кэм зло выругался себе под нос. Неожиданно он спросил:
– Как Маскарону удалось узнать, что я был в Аббей? Я был уверен, что он не помнит меня:
– Фуше сообщил ему, что ты насильно увез свою подопечную из Франции. Маловероятно, чтобы два похищения случайно произошли в одно и то же время. Мой дедушка понял, что я, должно быть, и есть та девушка. Он начал подозревать, что это ты годами преследовал нас. Наконец, он знал твое имя. Навел справки. Нашлись письменные подтверждения… – Габриель смолкла и жалобно уставилась на носки своих башмаков.
– Да? Что ты сказала? Нашлись письменные подтверждения?
Медленно выдохнув, девушка продолжала:
– Нашлись письменные подтверждения тому, что герцогиню Дайсон, в девичестве Элоизу де Валькур, и ее маленькую дочь убили в тюрьме Аббей во время сентябрьских казней. Тогда Маскарон убедился, что ты считаешь его одним из палачей и что мое похищение – только начало мести.
Резко повернувшись лицом к жене, Кэм сказал:
– Что ж, теперь не останавливайся. Продолжай.
– Больше мне ничего не известно.
– Это, конечно, все, что ты хочешь сказать? – В глазах герцога плясали насмешливые огоньки, которые не понравились Габриель.
Она выглядела неуверенной и удивительно несчастной.
– Не знаю, смогу ли я найти слова, чтобы объяснить, – сказала Габи.
Кэм изобразил удивление.
– Боже мой, – сказал он. – Подумай, какое оружие вложил в твои руки дед! Осуждай меня! Я признаюсь! Это я гнал вас с одного места на другое. Это мои агенты выслеживали вас. Из-за меня тебя заставили носить мужскую одежду и жить суровой жизнью бродяги, – его голос стал более хриплым, более свирепым и угрожающим. – Те шрамы на твоем теле… Я с таким же успехом мог нанести их. Твои сломанные ребра… Можешь карать меня! Это я столкнул тебя с той стены. Из-за меня ты никак не могла найти пристанища. Это моя жажда мести сделала твою жизнь невыносимой.
