Глава 24
— Не смей умирать! — кричала Сара, и по щекам ее градом катились слезы. Она изо всех сил прижала Янси к своей груди и поцеловала в щеку. — Ты не заслуживаешь моей любви, высокомерный негодяй, но я ничего не могу с собой поделать! Я люблю тебя, Янси! Ты должен жить, ты не можешь умереть! — Но Кантрелл ничего не слышал. Он лежал, не подавая признаков жизни. Обезумев от горя, Сара яростно трясла мужа. В ее голосе смешались гнев и горе. — О, Янси, не умирай! Ты не можешь уйти от меня! Ведь я люблю тебя!
Слышишь, я люблю тебя! О Господи! — взмолилась она. — Пожалуйста, ну пожалуйста, не дай ему умереть! — Не обращая .внимания на Бартоломью и Эстебана, беспомощно застывших рядом, она осыпала поцелуями бледное лицо супруга. — О, Янси, я тебя умоляю: не умирай! Я люблю тебя! Люблю тебя!
Не в силах остановиться, Сара повторяла, как заклинание, признание в любви. Снова и снова она твердила: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!», как будто верила в волшебную силу этих простых слов, будто только они могли вернуть жизнь в неподвижное тело. Эстебан и Бартоломью молчали, не смея вторгаться в ее боль, в ее горе. Они были настолько потрясены трагедией, что, казалось, лишились дара речи.
Бартоломью, словно не веря своим глазам, в горестном изумлении смотрел на белое как мел лицо племянника. Темнокожий дворецкий первым заметил слабые проблески жизни на лице Янси. Когда длинные черные ресницы Кантрелла едва заметно затрепетали, он вздрогнул и, как тисками, сжал руку Эстебана. Мексиканец испуганно посмотрел на Бартоломью, и тот молча показал рукой, боясь, что ему померещилось. Но нет, он не ошибся! Ресницы снова затрепетали, только на этот раз сильнее. Янси Кантрелл был жив!
Охваченная горем, Сара ничего не видела. Она в каком-то страшном оцепенении качала Янси, осыпала поцелуями дорогое лицо и нараспев повторяла слова любви:
— Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!..
Сара самозабвенно погрузилась в свой наполненный горем мир и даже не заметила, как глаза Янси открылись и рука медленно потянулась к пряди золотисто-каштановых волос, выбившейся из всегда аккуратной прически Сары. И только когда он легонько дернул ее за волосы, Сара, взглянув в золотисто-карие глаза мужа, увидела в них то, чего не видела раньше.
Кантрелл слабо улыбнулся.
— Дорогая, если бы я знал.., что нужно угодить на рога лонгхорна.., чтобы ты сказала о любви, — пробормотал он. — Черт побери, я бы сделал это раньше…
Сара вскочила на ноги.
— Больно! — вскрикнул Янси, ударившись головой о землю. С трудом он спросил, потирая ушибленное место:
— Что тут происходит?
— Ты до смерти напугал меня! — воскликнула Сара. — Ведь я думала, что ты умер! Никогда не смей больше так жестоко со мной поступать! Ты меня слышишь? Никогда! Если ты еще хотя бы раз выкинешь что-нибудь подобное, клянусь, клянусь… — Она замолчала.
Янси виновато взглянул на жену:
— Si, querida. Клянусь, это было в первый и последний раз. Я больше никогда не стану поступать столь низменным образом.
Не в силах сдержать своих чувств, Сара вновь опустилась на землю рядом с мужем, осыпая его бледное лицо градом поцелуев.
— Ох, Янси, — воскликнула она, — если бы ты знал, как я испугалась! Я бы не вынесла твоей смерти! Я люблю тебя, отвратительное ты чудовище!
У Янси вдруг закружилась голова, все поплыло перед его глазами. Он прошептал:
— И я люблю тебя, дорогая! Я люблю тебя сильнее, чем ты даже думаешь… — И с этими словами Янси снова потерял сознание.
Сара вскрикнула от страха и подхватила мужа. Она прижала его к груди, но на этот раз догадалась, что он не умер, а просто потерял сознание. Она подняла голову и с надеждой взглянула на Бартоломью и Эстебана, стоявших рядом.
Бартоломью, опустившись на колени, внимательно осмотрел племянника.
— Ничего страшного, моя дорогая, не беспокойся, — успокоил он Сару. — Он еще легко отделался. Всего лишь сотрясение, да и то несильное. Рог только слегка скользнул по виску, не причинив большого вреда. Сейчас ему требуется полный покой. Вот увидишь, он быстро придет в себя. — Бартоломью с улыбкой посмотрел на озабоченное лицо Сары и пошутил:
— Конечно, какое-то время у него будет здорово раскалываться голова, но не думаю, что тебе предстоит в ближайшем будущем стать вдовой.
Вокруг них собрались встревоженные ковбои. Вскоре к ним присоединился и Хайрам Барнелл, который вместе с группой всадников выгнал из зарослей чапареля еще нескольких лонгхорнов. Они поняли, что произошло нечто ужасное, и, мигом забыв о быках, присоединились к остальным. На лицах застыла тревога. Хайрам выехал из кустов на несколько секунд позже остальных и с непроницаемым лицом остановился вместе с другими ковбоями около Янси и Сары. Мексиканцы принялись оттаскивать тушу быка и лошадь в сторону. И только после того как они перевернули коня Янси, стало ясно, почему сильный жеребец неожиданно споткнулся и рухнул как подкошенный.
Хмурый Бартоломью долго сидел на корточках перед мертвой лошадью. Наконец он встал и мрачно сообщил;
— Это не был несчастный случай! В лошадь стреляли. Кто-то всадил ей в голову пулю!
Сара вздрогнула, по рядам ковбоев пролетел гневный шепот. Послышались взволнованные возгласы:
— Кто мог это сделать?
— Все так любили хозяина!
— У кого могла подняться на него рука?
— Любили или не любили, — негромко проговорил Бартоломью, — но кто-то очень хотел, чтобы с Янси произошел несчастный случай! Кто-то хотел, чтобы он умер!
Сара пристально посмотрела на дворецкого и хрипло спросила:
— Но кто? Кто мог желать Янси смерти? И почему?
Тот обвел взглядом лица ковбоев, стоявших рядом, и его глаза на мгновение задержались на лице Хайрама Барнелла.
Он пожал плечами и пробормотал:
— Сейчас не время и не место рассуждать об этом. Его нужно побыстрее отвезти домой.
Сара не стала возражать. Ковбои быстро сколотили носилки и привязали их к лошадям. Янси осторожно положили на носилки, и процессия медленно тронулась в путь.
Саре было не до того, чтобы задумываться над последними словами мужа, которые он произнес перед тем, как вновь потерять сознание. Она ни на миг не отводила озабоченного взгляда от лица Янси. Когда он временами приходил в себя и удивленно оглядывался по сторонам, все в душе у нее пело от радости. Когда же Янси вновь закрывал глаза и неподвижно замирал, ее сердце сжимала чья-то безжалостная холодная рука.
Но вот наконец впереди показался «Дом голубки». Янси сразу же уложили в постель. Рану на виске промыли и забинтовали. Сейчас он, казалось, спокойно спит. Сара сидела на стуле около кровати, по-прежнему не сводя с него озабоченного взгляда. Она с улыбкой вспомнила слабые протесты Янси, когда Бартоломью и Эстебан раздевали его, укладывая на кровать. Мужчин тут же сменили Мария и Танси, которые немедленно занялись раной. Конечно, Янси был уязвлен до глубины души, подумала Сара. Ее сильному и высокомерному мужу наверняка не нравилось быть таким беспомощным!
