Обращенные к ней глаза Гая сверкнули.
– Джо? Джо, радость моя? Ты беременна? – Он вдруг почувствовал, что ему трудно говорить, и провел рукой по глазам. – Почему ты не сказала, когда я спрашивал тебя? – поинтересовался Гривз хрипловатым голосом. – Я молился об этом.
Джоанна прижалась лбом к его груди. Мешало слишком толстое пальто. Она раздвинула его полы, а затем и полы оказавшегося под ним сюртука и наконец услышала, как бьется его сердце. К нему она и прильнула щекой.
– Я не знала, честно, не знала. Твой вопрос заставил меня прислушаться к себе, и только тогда я поняла. Но я решила, что не должна осложнять твою жизнь еще больше, тем более в такой момент, когда тебе предстояло разобраться со всем тем, что на тебя навалилось. Сама мысль о том, что из-за меня на твою голову обрушится еще один скандал, была невыносима. Поэтому я и решила, что самым лучшим будет уехать.
Гай горячо поцеловал ее.
– Не переживай, – сказал он, поднимая голову. – К тому же мы все сможем обсудить в карете, если, конечно, у тебя достаточно сил для путешествия.
Джоанна кивнула и вдруг расплакалась так сильно, что за несколько минут изрядно намочила слезами его сюртук. Гай, замерев, нежно гладил ее по голове, и с каждым прикосновением ей становилось легче.
– Мне намного лучше, спасибо, – сказала она наконец, поднимая голову, и тут же увидела перед глазами приготовленный Гаем носовой платок. Она благодарно улыбнулась. – Я люблю тебя.
– На это я, черт побери, и рассчитывал! – радостно произнес Гай, вытирая ее глаза, нос и щеки. Когда, завершив эту процедуру, он показал ей носовой платок, тот был мокрым насквозь. – Едем, любовь моя. Майлз, наверное, уже заждался.
Этих слов хватило, чтобы Джоанна окончательно отбросила сомнения и начала думать о Вейкфилде. Там действительно ее ждет Майлз. А еще Диксон и Маргарет, Уэнди и Шелли, и Амброз, и Тумсби, конечно. Все эти люди любят ее и нуждаются в ней. А Билл уж позаботится о том, чтобы доставить ее, Гая и Банч побыстрее в целости и сохранности.
Домой. Наконец домой!
Когда они приехали, было совсем поздно, однако почти все слуги не спали и встретили их с такой искренней радостью, что Джоанна вновь не смогла сдержать слез.
– Можно подумать, что я отсутствовала не несколько часов, а целый год, – сказала она, вытирая глаза не успевшим еще до конца просохнуть носовым платком Гая. – Мило тоже не спит?
– Нет, он как раз только что уснул, наконец, – ответила также утирающая глаза Маргарет. – Но не сомневаюсь, что, как только проснется, он тут же спросит о вас.
– А как насчет того, чтобы восстановить силы? – спросила Уэнди, видя, что Джоанна не решается уйти. – Мы с Шелли, как только узнали, что вы можете приехать, проветрили вашу комнату, постелили свежие простыни и поставили на стол цветы.
– Спасибо, – сказала Джоанна, – однако прежде я и лорд Гривз должны кое-что сделать, если вы не возражаете. А вы, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы было удобно мисс Фитцвильямс, и можете идти спать. Уже очень поздно, и вовсе незачем вам всем бодрствовать из-за нас так долго. Мы вернулись в целости и сохранности, и вообще все хорошо.
Когда служанки, не особо торопясь, ушли, Гай повернулся к Джоанне и протянул ей руку.
– Ты готова?
Она кивнула, и тут же, к ее удивлению, рядом вдруг появился Диксон, державший в руках фонарь с явно только что вставленной новой свечой.
– Я подумал, что это вам может пригодиться, – сказал он. – Сегодня было очень облачно и сыро. Вам понадобится свет, чтобы дойти туда, куда вы собираетесь.
Растроганная Джоанна почувствовала, как перехватило дыхание, и прикусила нижнюю губу, чтобы опять не расплакаться. Милый Диксон. Он всегда все знает. Всегда.
– Спасибо, – тихо ответила она.
Они с Гаем медленно двинулись по дорожке, ведущей к часовне. Шли молча, думая каждый о чем-то своем очень личном и важном.
– Войдем внутрь? – спросил Гай, остановившись у двери. – Я договорился с викарием о панихиде по Лидии, но мне кажется, что нам обоим очень важно навестить ее именно сегодня.
Джоанна улыбнулась и кивнула. Страха она совершенно не испытывала. Наоборот, чувствовала, что именно сейчас она сможет помириться с Лидией.
Гай толкнул тяжелую дверь, сделал пару шагов вперед и замер в удивлении.
– Кто здесь? Отвечайте, именем…
Вошедшая следом Джоанна с силой сжала его руку. Ее сердце забилось от радости – у саркофага Лидии стоял брат Майкл в белой епитрахили, огибающей шею и спускавшейся на простую черную сутану, и с большим наперстным крестом. В поднятых перед собой руках брат Майкл держал сосуд с водой. Постояв так несколько секунд, он накрыл крышку саркофага белым покрывалом и поставил сверху чашу с вином, кусок хлеба и свечу.
Приподняв и слегка наклонив чашу, священник разбрызгал несколько капель вина по крышке саркофага и поочередно по всем его боковинам. Затем, взяв хлеб, поднял его вверх, тихо шепча что-то на латыни, разломил на несколько маленьких кусочков и съел один из них. Точно так же, шепча молитву, он поднял чашу, сделал из нее глоток и благоговейно поставил на место.
После этого, будто поняв, что Джоанна и Гай находятся в часовне, он повернулся к ним и приветливо улыбнулся. Они, не сговариваясь, одновременно направились к нему, притягиваемые какой-то исходящей от него силой.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – произнес он, благословляя их крестным знамением.
Джоанна и Гай опустились на колени, и отец Майкл протянул им по кусочку хлеба и дал сначала ему, потом ей отпить по глоточку из чаши.
– Тебе, всемогущий Боже, мы препоручаем душу сестры нашей Лидии, – произнес он нараспев, – предавая земле тело ее: земля к земле, пепел к пеплу, пыль к пыли. Ибо веруем в ее воскресение в будущей жизни через Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.
Он жестом пригласил их подняться.
– Это брат Майкл, Гай, тот, о котором я тебе рассказывала. Я встретила его здесь на Рождество, – сказала Джоанна.
– Как вы узнали, что надо прийти сюда? – спросил Гай, голос которого заметно дрожал.
– Я прихожу только туда, где я нужен, – ответил брат Майкл с кроткой улыбкой, убирая чашу и сосуд с водой под сутану. Туда же он спрятал покрывало, а затем и снятую с шеи епитрахиль.
– Но… но как вы узнали о том, что здесь сегодня случилось? – спросил явно потрясенный Гай.
– Господь ведет меня так же, как и всех, – последовал ответ. – А сейчас прощу простить, у меня есть другие священнические обязанности, а вам, я уверен, хочется побыть какое-то время наедине. Да будет благословление Господа на юном Майлзе и на младенце, который готовится к появлению на свет.
С этими словами он медленно направился к выходу, но, пройдя немного, на мгновение остановился и, обернувшись, посмотрел на Джоанну.
