– Но ты-то замечал, правда? Ты и мои родители. Я так и не успела сказать Лансу, что он зря принуждал меня выйти за него замуж. Папа завещал Розленд Эдите-Энн.
Раф еще крепче прижал ее к себе.
– Я тебе сочувствую. Ты ведь очень любишь этот дом. Она серьезно поглядела на него.
– Я сказала папе, что рада за Эдиту-Энн. Что мой дом и мое будущее там, где ты.
Раф с трудом верил своим ушам.
– Ты отказалась от Розленда? Тогда зачем ты сюда поехала?
– Я хотела попросить папу, чтобы он выделил тебе участок земли. Мы бы с тобой ее возделывали и со временем построили бы на нем дом. Но папа умер, и теперь мне, по-видимому, придется просить об этом кузину. Благодаря Лансу нам негде жить, кроме как в какой-нибудь развалюхе издольщика.
– Да нет, Принцесса, до этого дело не дойдет, – вмешалась миссис Тиббс, подходя к ним. – По-моему, на доходы от урожая твой молодой человек сможет выплатить заем и даже закончить отделку дома.
– Доходы от урожая? Отделку дома? – Гинни удивленно переводила взгляд с Рафа на миссис Тиббс. – Как это понимать? Неужели поместье Аллентонов принадлежит тебе?
Раф не так представлял себе минуту, когда он обо всем расскажет Гинни.
– Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал. Зачем вселять в вас всех несбыточные надежды? Вдруг у меня ничего не получится. Я и сейчас не уверен, что выручу за сахар достаточно, чтобы выплатить заем.
– Ерунда, молодой человек, все у вас получится. Я уговорила Байрона продлить вам срок выплаты. – Миссис Тиббс с улыбкой посмотрела на Рафа и Гинни. – Но, может, обсудим финансовые вопросы попозже? Дорогая, – сказала она, обращаясь к Эдите-Энн, – от всех этих событий у меня пересохло во рту. У вас в доме не найдется стакан лимонада?
Эдита-Энн, которая все это время неотрывно смотрела в глаза Гамильтона, перевела взгляд на Рафа и Гинни.
– Ну конечно, миссис Тиббс, – с улыбкой сказала она. – Заходите в дом. Мы с Гамильтоном с удовольствием вам все покажем. И лимонаду дадим.
Миссис Тиббс последовала за Эдитой-Энн и ее новым мужем, а Гинни с ухмылкой взглянула на Рафа.
– Боюсь, что к миссис Тиббс надо привыкнуть. Поначалу кажется, что она чересчур любит командовать, и только потом понимаешь, что на самом деле она пытается помочь. – Она помедлила минуту, потом решилась: – Она, наверное, поняла, что мне надо сказать тебе что-то важное. О Раф, я много передумала за это время. Мне кажется, я поняла причину наших вечных ссор.
Раф крепче сжал ее в объятиях и сказал:
– Все это пустяки, все можно исправить. Мы слишком много пережили, чтобы теперь расстаться. Ты моя, Гинни, и черта с два я тебя кому-нибудь уступлю.
Гинни улыбнулась.
– Это так, но дай мне договорить. Я сама себе поклялась, еще до того как Ланс меня похитил, сказать тебе то, что надо было сказать уже давно. – Она набрала в легкие воздуху. – Теперь я поняла, что лгала себе, пряталась от правды и тем вредила нам обоим. Раф, я хотела, чтобы ты выиграл турнир. В глубине души я все время надеялась, что ты примешь в нем участие и мне не надо будет ничего решать самой, что ты подхватишь меня на руки, посадишь на коня и спасешь из западни, в которую я сама себя загнала.
– Да что ты, моя прекрасная дама, – возразил Раф. – Разве я гожусь на роль рыцаря в золотых доспехах?
– Ты меня спас, Раф. От Ланса и от самой себя. – Она вздохнула. – Живя с тобой и твоими детьми, я научилась отличать главное от второстепенного. Не надо мне никакого дурацкого рыцаря. Ты мой герой и останешься им до конца моих дней.
Рафу показалось, что он вырос вдвое, что его силы удесятерились, что для него нет ничего невозможного.
– Я дала себе клятву, – продолжала Гинни, – что если останусь жива, то немедленно скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Как я восхищаюсь твоей силой, добротой, заботой обо мне и детях. Ты должен знать, что я хочу от жизни только одного – вместе с тобой строить дом твоей мечты.
– Артур и Гиневра, которые строят свой Камелот? Гинни покачала головой.
– Нет, ты и в этом был прав. Пора бросить фантазии и жить реальной жизнью. Я больше не королева Гиневра, я просто Гиневра-Элизабет Маклауд, которая взяла в мужья Рафа Латура, чтобы быть рядом с ним в радости и горе, здоровье и болезни, в богатстве и бедности до того часа, когда нас разлучит смерть.
Эти слова согрели сердце Рафа. Он поцеловал Гинни долгим, страстным, волшебным поцелуем. Когда он наконец оторвался от нее, то проговорил:
– Не надо так сильно менять нашу жизнь, Гинни. Не ты ли сама говорила, что в мечтах нет ничего зазорного? Немного фантазии и волшебства нам не повредит.
– Что ж, – сказала она с застенчивой улыбкой, – я готова признать, что не возражала бы еще раз съездить в ту сказочную лагуну.
– Мы с вами еще не раз туда съездим, миссис Латур. И я знаю много других замечательных мест.
– О Раф! – воскликнула Гинни. – Как ты думаешь, мы сумеем сохранить наше чувство до конца своих дней? – Раф нахмурился, и Гинни поспешила поправиться: – Нет, нельзя загадывать так далеко. Учитывая нашу склонность к перепалкам, лучше, наверно, удовлетвориться сегодняшним днем.
– Не мерещится ли мне это? У меня такое впечатление, моя прекрасная дама, что вы предлагаете продлить наш уговор еще на три месяца.
– Извините, сэр, но, чтобы выполнить свое обещание, мне нужно по крайней мере шесть. А если говорить правду, по-моему, тебе никогда не удастся от меня избавиться. Я люблю тебя всем сердцем, Раф Латур.
Глядя ей в лицо, осознав, что чудо, о котором он мечтал, свершилось, Раф с трудом искал достойные этой минуты слова:
– О Гинни, я не умею так хорошо, как ты, выражать свои мысли. У меня просто не выговаривается то, что я хочу тебе сказать, то, что ты хочешь от меня услышать.
– Ничего, научишься, – ответила она. – И необязательно выражать чувства словами. Я вполне согласна, чтобы ты выражал их поцелуями.
При этих словах Раф схватил ее в объятия и стал жадно ее целовать.
– Ну убедил?
Гинни улыбнулась и обеими руками взяла его за голову.
– Для начала сойдет.
Гинни ревностно выполняла обязанности хозяйки, никто из гостей не должен стоять с пустым бокалом, никто не должен скучать один в углу. Теперь она поняла, почему Аманда так любила принимать гостей в Розленде. Какое наслаждение – показать соседям их с Рафом новый дом!
Он был построен и отделан исключительно на доходы от сахарного тростника. Гордый и упрямый Раф категорически отказался потратить на него хотя бы цент из завещанных ей отцом денег. Тогда Гинни открыла небольшой счет на каждого из детей, а остальное вложила в банк миссис Тиббс на случай неурожая или какой-нибудь другой нужды. А уж спорить с Рафом о том, взять эти деньги со счета или нет, они будут, когда наступит эта самая нужда.
