Капитан судна с невольным трепетом поглядывал на Рори, хорошо понимая, что этого человека остановить не сможет ничто. И вообще не стоит становиться у него на пути. Его смущало только обилие на борту благородного дворянства, в их числе — графа, маркиза, нескольких баронетов, не считая всех остальных. В бою всякое бывает, и если придется тонуть, то сумеют ли все эти представители древних родов выбраться из воды без посторонней помощи? Но Рори эти проблемы, похоже, не волновали.
Женский крик, донесшийся с корабля, вывел всех из оцепенения. Шлюпка, в три гребка достигнув американского корабля, ударила его в борт, и Алекс, встав во весь рост в утлой лодке, приготовился перебраться на корабль. Мрачное выражение исчезло с лица Алекса, сменившись торжествующей улыбкой. Уж он-то безошибочно узнал этот крик. И это не был крик отчаяния или боли. Он больше напоминал боевой клич. Тем более что вслед за этим послышалась яростная мужская ругань. Алекс широко улыбался. Все-таки эта бестия кое-чему научилась у него.
Когда что-то гулко ударило в борт корабля, Эвелин удивленно вскинула брови, но тут же вновь сосредоточила внимание на человеке, который находился вместе с ней в каюте и уже не старался быть обходительным и льстивым. Он, правда, приказал, чтобы ее развязали и вынули кляп изо рта. Но если он ожидал благодарности, то глубоко заблуждался.
— Еще раз прикоснешься ко мне, и я выцарапаю тебе глаза, — сообщила пленница. — Неужели ты на самом деле думаешь, что удастся увезти меня? Алекс будет гнаться за тобой хоть на край земли!
Она подняла увесистый фаянсовый кувшин, который держала в руке, на уровень головы адвоката, словно примериваясь.
— В этом я не уверен. У похотливых британских пэров бывают иногда странные причуды — подпорченные американские жены им уже не годятся. А к тому времени, как мы достигнем Бостона, вы уже вполне сможете забеременеть от меня. Думаете, тогда ваш граф примет вас назад?
Хэндерсон попытался выхватить у нее кувшин, и Эвелин опять вскрикнула, надеясь, что ее кто-нибудь услышит. Потом взмахнула кувшином, но долго перетянутые веревкой руки плохо слушались. Томас легко отвел удар, кувшин выскользнул и с грохотом разбился.
Когда он схватил ее за руки, пришлось пустить в ход ногти и зубы. Деревянные каблуки тяжелых туфель, которые она обычно надевала, отправляясь в город на прогулку, тоже чувствительно колотили его по ногам. Эвелин с удовольствием слушала его раздраженные проклятия. Изловчившись, она вцепилась ему в лицо ногтями и изо всей силы ударила каблуком по ботинку. Он с криком отшвырнул ее на рундук. Тогда она закричала что было мочи, расслышав тяжелый топот множества ног по палубе.
Крики снаружи звучали все громче и ближе. Хэндерсон с проклятиями кинулся к двери каюты, но тут же отпрянул назад и, рванув Эвелин на себя, заслонился ею как щитом. На пороге, с пистолетом в руке, с искаженным от гнева лицом стоял Алекс.
Все на мгновение оцепенели. Эвелин чувствовала, как рука Хэндерсона все сильнее сжимает ее талию, и видела над стволом пистолета потемневшее от злости лицо мужа. Она понятия не имела, как Алекс смог найти ее, но радость, что он ее нашел, буквально захлестнула. Если бы не нож, все больнее упиравшийся в бок. Она даже не знала, что у Хэндерсона был нож. И не хотелось даже думать, что он способен пустить его в ход.
— Полагаю, вы принесли бумаги, Хэмптон? — Адвокат уже овладел собой и говорил почти спокойно.
— Ты ничего не получишь, пока моя жена у тебя в руках… Отпусти ее!
Эвелин узнала накаленную донельзя решимость в голосе Алекса. Но на Хэндерсона это не произвело впечатления. Он заговорил так, будто был хозяином положения:
— Уберитесь с моей дороги, Хэмптон, и получите ее обратно. Она порядочная стерва и всегда была такой… Вы вполне заслуживаете друг друга. Все, чего я требую, — справедливый обмен. Вашу жену — на мою свободу.
— Неужели ты на самом деле думаешь, что у тебя получится? — Алекс бросил быстрый взгляд на нож, потом — на искаженное злостью лицо адвоката. Тот даже парик не забыл надеть по такому случаю. Может, он вообще лысый?
Рядом с Алексом появился Рори, он мгновенно оценил ситуацию.
— Отойди, Алекс, и дай ему уйти, — произнес он мрачно.
К изумлению Эвелин, Алекс подчинился. Хэндерсон тоже взглянул с удивлением, но потом, видя за плечами у Рори чьи-то, явно недружелюбные, лица, понял, что далеко его не пустят.
— Так не пойдет, Хэмптон. Убери отсюда всех своих прихлебал. Принеси сюда бумаги и деньги, за моральные издержки… Твоя жена останется здесь до тех пор, пока у меня не будет бумаг и корабль не выйдет из порта. Потом я верну ее тебе.
Эвелин резко повернулась к Хэндерсону.
— Какие глупости! Лучше подумай, что тебя теперь обвинят не только в контрабанде, но и в похищении. И судьба твоя будет зависеть от моих показаний на суде. Так что у тебя есть только один шанс выкрутиться. Убери нож и отпусти меня, мне больно!..
Некоторые из наблюдавших сцену невольно улыбнулись ее решительности. Помятая и растрепанная, с темными кругами под глазами, леди Грэнвилл не собиралась сдаваться. Может, у кого-то и мелькнула мысль, стоило ли графу затевать все это из-за такой вот, похоже, зловредной бабенки, но вслух, конечно, никто не высказался.
— Говори все это своему мужу, а не мне, — отозвался Хэндерсон. — Я готов отпустить тебя на все четыре стороны. Но хочу сохранить и свою голову. Прикажи им всем убраться, и все будет в порядке.
Алекс жестом приказал всем отойти. Рори колебался, поглядывая на него вопросительно. Но кому-то нужно было наблюдать за обстановкой на палубе. Смесь из английских и американских контрабандистов, солдат береговой охраны и скорых на расправу дворян, образовавшаяся там, была слишком взрывоопасна. Нужно было взять ситуацию под контроль, и, по возможности, быстро.
— Отдайте мою жену, Хэндерсон, и я оставлю вас в покое. Можете убираться куда угодно… Можете ограбить всю эту страну придурков. Мне совершенно все равно. Но пока вы не освободите Эвелин, я не спущу с вас глаз.
Чувствуя, что если он не сделает сейчас какого-то отчаянного усилия, то из западни ему не вырваться, Хэндерсон сказал:
— Идите вперед, я за вами. Когда выйдем на палубу, велите своим людям покинуть корабль, принесете мне пакет и заверенное письмо с полным прощением, тогда я отпущу ее. Все будет на виду. Никто не сможет никого обмануть.
— Сначала уберите ваш нож.
Алекс стиснул зубы и стоял со сжатыми кулаками. Хэндерсон колебался.
— Отойдите в конец коридора, чтобы я мог видеть… — наконец согласился он.
Алекс хмуро кивнул и присоединился к своим соратникам. Тогда адвокат убрал нож, завел руку Эвелин за спину, продолжая держать ее перед собой как щит, и медленно двинулся вперед.
