— Мама отдыхает. Ты увидишься с ней немного попозже. Скорее всего за ужином.
Я почувствовала, что краснею, и пробормотала:
— Здорово. Буду с нетерпением ждать.
Я поняла, что совершила чудовищную бестактность, заговорив о личных делах в присутствии кухарки и горничной. Здесь, в Нью-Йорке, по-видимому, в присутствии прислуги своих дел не обсуждают, как у нас дома.
— У тебя есть мальчик? — спросила Сара.
— Нет. — Я опять покраснела.
— Что, совсем никого? И никто не оплакивает твой отъезд?
— Нет, — серьезным тоном подтвердила я. — А у тебя?
— Нет. Абсолютно никого, — Сара решительно покачала головой, однако теперь она не шептала. Видимо, она переходила на шепот, лишь когда разговор шел о ее матери. — Вообще-то я бы не возражала иметь мальчика. Хорошо бы попробовать. Но я училась в женской школе, а там не так уж много возможностей познакомиться с ребятами. Единственные, кого я знаю, это мальчики из танцевальной школы, куда я раньше ходила, но о них и говорить не стоит. Они еще сосунки. С кем бы я действительно хотела познакомиться, — она нагнулась ко мне, — это с настоящим мужчиной! А ты?
— Да, конечно. С настоящим мужчиной. Мне эти сосунки уже вот как надоели, — сказала я, проводя ладонью по шее.
Ужин был подан в семь часов в столовой, отделанной в золотых и белых тонах. Прежде чем сесть за длинный стол напротив Сары, я дотронулась пальцем до стены. Да, это действительно были не обои, а шелковая обивка. Но где же тетя Беттина и дядя Морис? Я хотела спросить о них у Сары, но около стола вертелись дворецкие, и я решила подождать, пока мы не останемся одни. Подали первое блюдо — это был фруктовый компот. Я подумала: а может быть, здесь есть какая-то тайна и теперь я тоже в нее замешана, как героини романов, во множестве прочитанных мною в юности? Может быть, ни тети Беттины, ни дяди Мориса уже не существует? Может быть, они умерли? А кузина Сара, не желающая отправляться в приют — и кто бы мог упрекнуть ее за это? — продолжает вести себя так, как будто они все еще живы, притворяясь, даже перед прислугой, что отец уехал по делам, а мама без конца болеет и поэтому не может выйти из своей спальни. И только Сара имеет право отнести ей еду на подносе. А затем Саре приходится ужинать еще раз или же ждать, пока все заснут, а затем эту еду выбрасывать.
Может быть, и письмо моим родителям от имени своей матери написала сама Сара? Ей надоело жить одной, лишь в окружении прислуги. Героиня романа именно так бы и поступила. А затем, когда мы с ней уехали бы в школу, Сара бы объявила, что ночью состояние ее матери ухудшилось и ее увезли в больницу, санаторий или куда-нибудь в этом роде.
Принесли второе. Филе какой-то рыбы. Я не знала, что это была за рыба, однако с удовольствием ела ее, пока Сара без конца болтала, излагая мне программу на неделю. Она ела очень мало. Может быть, она действительно готовится к тому, чтобы съесть порцию своей матери?
— Сегодня мы никуда не пойдем и познакомимся поближе. Завтра вечером пойдем в гости. Джинни Фербуш празднует свое четырнадцатилетие, но боюсь, это будет кошмар. Джинни Фербуш — такая придурочная. — Сара говорила без умолку и убедила меня, что все мальчишки там тоже будут придурочными. Может, будут играть в бутылочку. Возможно, пригласят ансамбль из трех музыкантов, который будет играть танцевальную музыку — и быструю, и медленную. Лично она, Сара, предпочитает что-нибудь быстрое и темпераментное, но другие девчонки предпочитают медленные танцы, чтобы можно было прижаться к мальчикам и почувствовать, как у них встает.
Я не знала, что такое «встает», но чувствовала, что это что-то неприличное, что-то имеющее отношение к сексу, но чтобы не выглядеть полной невеждой, я не стала переспрашивать.
— Понимаю, — сказала я. — У нас тоже так же.
Мне все еще хотелось спросить, где дядя Морис и тетя Беттина. Я обещала позвонить домой и просто не могла представить, как это я скажу своей матери, которая потребует у меня полного отчета, что я еще не видела ни тети Беттины, ни ее мужа. Моей маме это покажется более чем странным, она начнет волноваться и, вполне возможно, потребует, чтобы я немедленно отправилась домой.
После того как один дворецкий принес мясо по-веллингтонски, другой — голландскую спаржу и они удалились, я набралась мужества и перебила Сару, увлеченно рассказывающую о том, как мы отправимся по магазинам.
— А разве твои мама с папой не будут с нами ужинать? — Вопрос был довольно странным, поскольку мы уже фактически заканчивали ужин.
— А папа уехал, его нет в городе. Разве я тебе не говорила? Уехал по делам, — сказала она спокойно. — Он ужасно занятой человек. В пятницу вернется. Тогда ты с ним и познакомишься. И тогда мы устроим прием в твою честь. Но придут только взрослые — тоска смертная. — Она хихикнула и закатила глаза, демонстрируя эту тоску. — А вот в субботу вечером будет еще один прием, уже с ребятами. Но мне что-то не очень этого хочется. Придут те же самые придурки, что будут на этом дурацком дне рождения у Джинни. — Она опять хихикнула. Казалось, что бы Сара ни говорила, какие чувства ни выражала — ее забавляло абсолютно все.
— А твоя мама? — настаивала я на своем. — Ты говорила, что я увижу ее за ужином.
Сара опять скосила глаза на дверь, как бы проверяя, нет ли прислуги.
— Разве? Но мама все еще неважно себя чувствует, Марлена. Ты с ней познакомишься завтра. Может быть, она даже пойдет с нами по магазинам. Я думаю, что она сможет.
— Расскажи мне все. — Голос мамы был еле слышен. — В поезде с тобой никто не пытался познакомиться?
— Нет, мама. Я сидела и читала и ни с кем не разговаривала. Как ты велела.
— Очень хорошо. А кто тебя встретил?
— Все. И Сара, и тетя Беттина, и дядя Морис.
— Продолжай, продолжай, Марлена. Расскажи мне обо всем. Как они? Как тебя встретили? Тебя встретили доброжелательно? Как выглядит твоя тетя?
— Все просто классно.
— Не говори «классно», Марлена. Не нужно употреблять эти словечки.
— Ну, они прекрасно ко мне отнеслись. Сара просто замечательная.
— А твои дядя и тетя?
— Очень хорошо, Лучше не бывает.
— А как выглядит Беттина… твоя тетя?
Я почувствовала, что для мамы мой ответ значит очень много.
— М-м-м… очень симпатичная… ну, нельзя сказать, чтобы очень молодая. Знаешь, мама, ты выглядишь моложе, нет, правда. У нее… у нее морщин больше, чем у тебя.
Мама удовлетворенно хмыкнула.
— А какой у них дом? Расскажи мне о нем.
— Сейчас не могу… сейчас вошла Сара. — Я понизила голос и быстро сказала: — Я тебе опять позвоню… в следующий раз, когда буду одна.
