– Вашим поклонникам недоставало средств?
На этот раз Белл покраснела от раздражения.
– Это оскорбление, лорд Блэквуд.
– Прошу прощения, я думал, что отказ по таким причинам в порядке вещей.
Белл была вынуждена признать, что по отношению к большинству женщин это предположение справедливо, и приняла его извинение кратким кивком.
– Кое-кто из джентльменов давал мне понять, что я им кажусь «синим чулком», но они были готовы смириться с этим благодаря моей внешности и состоянию.
– Я нахожу ваше поведение «синего чулка» весьма привлекательным.
Белл радостно вздохнула.
– Как приятно слышать такие речи от мужчины!
Джон пожал плечами.
– Мне никогда не казались интересными женщины, у которых ума не больше, чем у овцы.
Белл подалась вперед, и ее глаза коварно блеснули.
– Вот как? А мне показалось, что вы предпочитаете именно таких женщин, судя по тому, как трудно вам вести беседу.
– Точный удар, миледи. В этом раунде победа за вами.
Белл испытала удовольствие и про себя порадовалась, что решилась предпринять эту утреннюю поездку.
– Принимаю ваши слова как высшую похвалу.
– И вы не ошибаетесь, – Джон указал на блюдо с лепешками, количество которых значительно поубавилось. – Не хотите ли? Ручаюсь, я способен съесть их все до единой, если вы вовремя не вмешаетесь.
– Видите ли, я уже позавтракала, но… – Белл взглянула на аппетитные лепешки. – Полагаю, второй завтрак мне не повредит.
– Отлично. Терпеть не могу дам, которые едят, словно птички.
– Да, насколько я поняла, вы все-таки поклонник «овечек».
– Еще один удачный удар, миледи, – Джон выглянул в окно. – Это ваши лошади – вон там?
Белл проследила за его взглядом и подошла к окну.
– Да. Та, что слева – моя кобыла Эмбер. Мы не увидели рядом с домом конюшни, и потому я просто привязала ее к дереву. Эмбер не возражала.
Когда Белл поднялась, Джону тоже пришлось встать, и теперь он подошел к окну вместе с ней.
– Конюшня находится позади дома.
Внезапно Белл остро почувствовала его близость, уловила терпкий мужской запах. Казалось, дыхание внезапно покинуло ее, и впервые за это утро все слова вылетели у нее из головы. Пока Джон разглядывал лошадей, Белл украдкой посматривала на его профиль, на прямой, патрицианский нос и волевой подбородок. Внезапно Джон повернулся. Его губы были прекрасными, полными и чувственными, она заставила себя перевести взгляд на его глаза. Глаза казались печальными. Белл вдруг почувствовала, что ей отчаянно хочется избавить Джона от боли и одиночества, отражающихся в его глазах. Но только на минуту он позволил ей заглянуть в свою душу. Перехватив внимательный взгляд Белл, Джон отступил и криво улыбнулся. Чары были разрушены, но лишь через несколько минут к Белл вернулась способность дышать.
– Отличная лошадь, – заметил Джон.
– Да, она у меня уже несколько лет.
– По-моему, в Лондоне ей нечасто доводится поразмяться.
– Да. – Белл почувствовала, что Джон уходит от нечаянно возникшей между ними близости и разговор опять приобретает характер пустой болтовни. Этого она не могла больше переносить и засобиралась домой. – Пожалуй, мне пора, – заявила она. – Корзину я оставляю вам. Это подарок – вместе со всем содержимым.
– Я буду бережно хранить его. – Джон подергал шнур колокольчика, вызывая из кухни горничную Белл.
Белл улыбнулась, но тут же с ужасом и удивлением почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– Спасибо вам за приятный разговор. Я чудесно провела утро.
– И я тоже, – Джон проводил ее в холл. Прежде чем отвернуться, Белл с улыбкой кивнула ему, и от этой улыбки новая волна желания прокатилась по телу Джона. – Леди Арабелла… – хрипло позвал он.
Она повернулась, силясь нахмуриться.
– Что-нибудь не так?
– С вашей стороны неосмотрительно поддерживать знакомство со мной.
– Что вы имеете в виду?
– Больше не надо приезжать сюда.
– Но вы только что сказали…
– Повторяю: больше не приезжайте сюда. По крайней мере одна.
Белл заморгала.
– Не глупите. Сейчас вы выразились, словно герой средневекового романа.
– Я не герой, – мрачно возразил он. – Постарайтесь запомнить это.
– Перестаньте насмехаться! – Ее голосу явно недоставало убежденности.
– У меня и в мыслях не было насмехаться над вами, миледи. – Он прикрыл глаза, и на долю секунды выражение острой муки исказило его черты. – Мир полон опасностей, о которых вы и не подозреваете. О них вам не следует знать, – решительно добавил он.
В холл вышла горничная.
– Мне пора, – торопливо произнесла Белл, нервничая все больше.
– Вы правы.
Она повернулась и сбежала по ступеням крыльца. Легко взобравшись в седло, она пустила кобылу рысью по аллее к большаку, чувствуя спиной пристальный взгляд Джона.
Что с ним стряслось? Если прежде новый сосед интриговал Белл, то теперь ее охватило жадное любопытство. Настроение Джона было переменчиво, как ветер. Белл не понимала, как он может мягко поддразнивать ее, а уже через секунду становиться таким мрачным и раздраженным.
Белл не могла избавиться от мысли, что этот человек нуждается в ней – точнее, не в ней, а просто в ком-нибудь. В собеседнике, который мог бы избавить его от боли – она появлялась в его глазах каждый раз, когда он считал, что этого никто не замечает.
Белл расправила плечи. Она не из тех, кто отступает перед вызовом.
Остаток дня Белл провела в размышлениях о Джоне. Она рано легла спать, надеясь, что крепкий и продолжительный сон поможет ей прийти к решению. Но сон долго ускользал от нее, и, когда Белл наконец погрузилась в дремоту, образ Джона настойчиво заполнял собой все ее грезы.
На следующее утро она проснулась позже, чем обычно, но когда спустилась к завтраку, то обнаружила, что Алекс и Эмма вновь задержались в постели. Белл была не в настроении придумывать себе развлечения, поэтому быстро расправилась с завтраком и решила выйти прогуляться.
Взглянув на свои ноги, Белл сочла ботинки достаточно крепкими для пешей прогулки и выскользнула на улицу, оставив у Норвуда записку для своих кузенов. Осенний воздух этим утром был свежим, но не холодным, и Белл порадовалась тому, что не надела плащ. Шагая по тропе, она вдруг обнаружила, что направляется на восток – прямо к поместью Джона Блэквуда.
Белл застонала: ей следовало предвидеть, что такое случится. Она остановилась, пытаясь заставить себя повернуть на запад, на север, юг, северовосток – куда угодно, лишь бы не на восток. Однако ноги отказались повиноваться ей, и она побрела вперед, стараясь оправдать свою выходку нелепой причиной: ей известно, как добраться до Блондвуд-Мэнора по большаку, а напрямик, через лес, туда, наверное, и нет дороги.
