В конце концов, это не она, а он все время говорит колкости. Она не отступит. Подумаешь — несколько ядовитых слов. Ей так хотелось доказать ему свою смелость; вот она и не сдержалась, не сумела сохранить пристойное молчание.
— Нет.
Он сказал это с некоторым раскаянием. Но когда она подняла на него взгляд, оказалось, что он снова ее рассматривает. Ее щеки тотчас же порозовели. На миг она даже растерялась. Ресницы затрепетали. Отвратительно — так волноваться под его взглядом! Сделав над собой усилие, Бриджет воззрилась прямо ему в глаза. Пусть видит, что она не сахарная фигурка, отлитая, чтобы тешить мужское себялюбие! Точно в соответствии с идеалом красоты, но лишённая и намека на силу характера.
Кстати, дерзкая выходка дала ей возможность хорошенько его рассмотреть. У него были темные волосы, блестевшие от воды. В нем не было ничего мальчишеского. Ни намека на уязвимость. Плечи поднимались буграми могучих мускулов. Жилы мышц поднимались от запястий до выпуклых бицепсов. Широкая грудь, припорошенная темным пушком. Она перевела взгляд выше, отметив по пути квадратную челюсть, и обнаружила, что его глаза сияют.
Краска бросилась ей в лицо. Бриджет подошла ближе и взяла кусок мыла, аккуратно пристроенный рядом с ванной. Такова была традиция — купать гостей, потому что избавить дом от блох было просто-таки геркулесовым подвигом, и возлагался сей подвиг на женщин. Сохранять дом в чистоте, без насекомых, было проще, если собственноручно отмывать всех прибывающих в дом гостей.
Бриджет много раз помогала матери, но сейчас она медлила, не решаясь начать. Мысль о том, что придется дотрагиваться до Керана, приводила ее в смятение. Она провела рукой по его спине, надеясь, что первый контакт поможет ей побороть тревогу. Напрасно. Бедняжке пришлось изо всех сил сжимать в пальцах скользкий кусок, чтобы мыло не свалилось в воду. От мыла исходил слабый аромат розмарина. Керан нагнулся, подставляя ей спину.
Бриджет ощущала странную дрожь внутри, которая ее весьма озадачила. Вдруг припомнились уроки Мари. Куртизанка советовала никогда не суетиться. Вздохнув поглубже, Бриджет замедлила движения руки, тщательней намыливая лопатки гостя. Несколько ленивых движений, побольше пены. Потом отложила мыло и взяла полотенце. Она чувствовала жар его тела даже сквозь ткань. Подушечки ее пальцев внезапно обрели особую чувствительность. Им хотелось гладить обнаженную кожу этого мужчины, почувствовать ее гладкость…
Очень скоро…
Поразительно, как быстро отозвалось тело на эту заманчивую мысль. Ее обдало жаркой волной. Ночной воздух был свеж, но она горела с головы до пят. Ей даже захотелось сбросить платье.
— Мне нравятся ваши руки, Бриджет.
Бриджет мяла в руках полотенце, пальцы дрожали. Из груди вырвался слабый стон, и она поспешно взглянула на Керана — слышал ли он? Трудно сказать, ведь он сидел к ней спиной. Вытянув перед собой руки к противоположному краю ванны, он наклонился, чтобы ей было удобней тереть.
— Думаю, я заведу привычку мыться два раза в день.
Тон был насмешливый, но она почему-то не разозлилась. Напротив, ее заинтриговала легкая хрипотца в его голосе. Такой голос был у Томаса. Она почувствовала себя всеведущей и приободрилась. Странное ощущение, особенно вкупе с той внутренней дрожью, которую порождали ее прикосновения к Керану. Она нагнулась, чтобы провести полотенцем вдоль спины, и ее обдало запахом его кожи.
Смешанный, очень мужской запах. Но ее поразило другое — собственная реакция на этот восхитительный запах. Соски отвердели еще сильнее, встали торчком внутри корсета, даже больно стало. Но на этот раз она знала, чего они требуют.
Ласки его губ.
Вздрогнув, она поспешила закончить тереть ему спину. Стать жертвой вожделения — значит стать легкой добычей. Вот если бы Мари преподала ей тот последний урок! Может быть, куртизанка открыла бы ей средство, как держать вожделение в узде.
Но этому не бывать. Бриджет взяла кувшин и опустила его в воду, чтобы наполнить. Керан довольно хмыкнул, когда она облила его теплой водой, смывая мыльную пену.
— Теперь волосы.
Он не двигался, наклонив голову над водой.
«Ты вымыла немало голов, глупышка».
Только не голову этого мужчины, до которого ей отчаянно хотелось дотронуться. Как следует смочив его волосы водой, Бриджет отставила кувшин. Казалось, сердце несется вскачь галопом. Дыхание тоже участилось. В животе собрался тугой комок, который, казалось, вот-вот взорвется.
— Смелее, Бриджет. Помнится, вы сказали, что совсем не боитесь.
Голос звучал по-прежнему хрипловато, но теперь ей послышались и насмешливые нотки, и она вспылила.
Злость в два счета покончила со смущением, придав уверенности рукам и словам.
— Не знала, что вы спешите, милорд. Простите, что отняла у вас столько времени.
Ее голос звучал исключительно мягко и учтиво. Браво гувернанткам, которых нанимали родители, чтобы наставить ее в светских манерах! Столь невыразительным голосом она могла бы говорить о каких-нибудь совсем простых вещах, о стирке, например. Если она для него нечто вроде игрушки, пусть получает деревянную куклу.
Он тотчас же обернулся к ней, пронзая ее взглядом. Схватил руки, которые уже тянулись к волосам. Пальцы легко сомкнулись на запястьях, смыкаясь стальным кольцом. В глазах появилось голодное выражение. И тело напряглось, как будто мужчина собирался встать. У нее перехватило в горле — что же он станет сейчас делать?
— Полагаю, если вам угодно проказничать, то и я, в свою очередь, имею на это право.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
Его рот сжался в жесткую линию. Он смотрел на нее изучающе.
— Может быть, и не понимаете. С другой стороны, вы, возможно, уже в совершенстве постигли женскую науку о том, как дразнить мужчин.
Бриджет уронила мыло. Брызги полетели ему в лицо. Он быстро закрыл глаза, чтобы уберечься от едкой щелочи. В любой другой раз она сгорела бы со стыда — причинить гостю такую неприятность! А сейчас была даже рада.
— У меня не было опыта с другими мужчинами. Я даже ни разу никого не мыла, кроме как под присмотром матушки, сэр. Это вы приказали мне войти сюда, дразнили, хотели назвать трусихой.
Керан выпустил ее запястья и провел рукой по лицу. Но когда он открыл глаза, она увидела, что они искрятся веселыми огоньками. Тихий мужской смех заполнил комнату.
— Наверное, я слишком долго находился в обществе одних лишь мужчин. Забыл, что женщины не выносят, когда их дразнят. Тем не менее я нахожу ваше упорство просто восхитительным.
— Вы держали себя оскорбительно, милорд.
