Как же далеко теперь те дни, когда она была счастлива! После смерти матери Лили так и не смогла привыкнуть к тому, что ей надо делать покупки в одиночку…
Минут через сорок пять девушка, наконец добралась до Пятьдесят девятой улицы. Войдя в парадную дверь Блэкмор-Хауса, она, как и в тот день, когда приехала из Территауна, замерла при виде запустения, царившего в ее родном доме. Пожалуй, ее шокировали не столько разбитые окна, покоробившиеся и отставшие шелковые обои, исцарапанные деревянные панели, которыми кое-где были покрыты стены, сколько удручающий налет явного пренебрежения, заметного повсюду. Портреты предков, украшавшие стены, потускнели от пыли. Толстый слой сажи покрывал подоконники. Газовая арматура почти не работала. Лили не сомневалась в том, что на протяжении неопределенно долгого времени никто не занимался даже мелким ремонтом дома. Что произошло? Почему Клод с полнейшим равнодушием наблюдал за тем, как разрушается их семейное гнездо? Эти вопросы неизменно приводили Лили в недоумение, но найти вразумительных ответов ей до сих пор не удалось. Клод не оставил ей никаких объяснений, он оставил лишь странное завещание, в котором возложил на нее всю ответственность за этот дом, как, впрочем, и за троих своих отпрысков.
В доме царила тишина, детей нигде не было видно, и Лили, ощутив облегчение, виновато вздохнула. Швырнув большую шляпу на столик при входе, она направилась к лестнице, чтобы подняться в свою комнату на втором этаже и переодеться. Как хорошо было бы сейчас оказаться где-нибудь на природе, промчаться верхом на лошади по полю! Но почти все, что у нее было, включая Полночь, ее любимую лошадь, по-прежнему находилось в Территауне. Значит, о верховых прогулках, пока не прибудет багаж, лучше забыть.
Лили уже подходила к своей комнате, но тут сердце подпрыгнуло и отчаянно забилось у нее в груди, а ноги чуть не отказались повиноваться. Морган Элиот, стоя на коленях, что-то измерял у основания стены.
Впервые за долгие годы она вновь почувствовала смущение.
– Привет! – произнесла она, хотя он еще не успел ее заметить.
Морган медленно повернулся и окинул ее тяжелым взглядом, затем холодно кивнул и вернулся к своей работе.
Лили почувствовала, что после демонстрации столь явного равнодушия с его стороны ее щеки опалил огонь разочарования – такого же разочарования, какое она испытала сегодня утром на кухне, когда он посмотрел на нее с нескрываемым презрением. Сделав над собой усилие, она попыталась тогда скрыть отчаяние под маской пренебрежительного высокомерия. Но сейчас Лили решила быть с ним предельно вежливой:
– Благодарю вас за то, что сводили детей позавтракать. Не обращая на нее ни малейшего внимания, Морган что-то нацарапал на клочке бумаги тупым карандашом и снова принялся за измерения.
– Я сказала благодарю вас, мистер Элиот! – повторила она с нажимом.
Морган взглянул на нее через плечо. Темные волосы упали ему на лоб, одним движением сильной руки он отбросил их назад.
– Не стоит благодарности, мисс Блэкмор. – И он опять склонился над линейкой.
Лили была поражена. Взбешена. И обижена. Хотя и сама не знала, что именно надеялась услышать от него в ответ. Здравый смысл требовал, чтобы она немедленно отправилась в свою комнату. Но почему-то она не сделала этого.
– Пожалуйста, оставьте мне счет за завтрак. Я оплачу его, – натянутым тоном произнесла она.
– Забудьте об этом, – бросил он, по-прежнему глядя на стену.
– Хочу напомнить вам, мистер Элиот, что это я отвечаю за детей, а не вы!.. – Тон оказался более дерзким, чем она хотела.
Морган повернулся к ней, приподняв одну бровь.
– Рад, что вы это понимаете, – ответил он жестко. Эта фраза, подобно острой ядовитой стреле, впилась в ее сердце. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Лили смогла спросить:
– Что вы хотите этим сказать?
Холодным взглядом, словно небрежно прикасаясь, он окинул Лили с головы до ног. Ее же от этого ледяного безразличия мгновенно бросило в жар. Она почувствовала необъяснимое волнение, смешанное все с тем же горьким разочарованием.
– Да так, ничего. Забудьте об этом, – сказал он и отвернулся.
Он в последний раз измерил плинтус, еще раз записал результаты измерений и пружинисто поднялся. Только сейчас Лили заметила, какой он рослый – более шести футов, намного выше ее. Сердце Лили учащенно забилось. Его рубашка была влажной, как будто он целый день занимался во дворе тяжелой физической работой и лишь ненадолго зашел в дом. Тонкая ткань прилипла к телу, четко обрисовав мощные мускулы торса, широкие плечи и узкую талию. Лили посмотрела на руки Моргана – большие и сильные, с красивыми тонкими пальцами.
Лили всегда считала, что по рукам человека, по их жестам можно довольно точно определить его характер. Руки у Элиота были крепкими, красивыми и умелыми. Именно так должны выглядеть руки уверенного в себе, чуждого сомнений человека, подумала Лили. Сердце ее по-прежнему неистово билось. Она с трудом отвела взгляд от рук Моргана и принялась рассматривать его одежду.
Одежда тоже может многое рассказать о своем владельце: большое ли внимание уделяет человек собственной внешности, выбирает ли путь, проходя по улице, чтобы сохранить обувь в идеальной чистоте, или полностью пренебрегает тем, как он выглядит. Несмотря на довольно опрятный вид, Моргана Элиота тем не менее никак нельзя было заподозрить в том, что он много времени проводит перед зеркалом. И Лили ничуть не сомневалась, что в течение дня он не раз прошел по лужам, нисколько не переживая по поводу грязи на своих ботинках. Девушка с раздражением подумала о том, что ей совсем не следовало бы замечать подобные мелочи. Но этот человек, от которого словно исходила необъяснимая мужественная сила, овладел мыслями Лили против ее воли.
– Я могу пройти?
Его тон был чувственным. И вызывающим. Лили испуганно отшатнулась.
Боже, все это время она как зачарованная просто стояла и смотрела на него! Пытаясь не обращать внимания на то, как неистово стучит в груди сердце, Лили, с трудом преодолев смущение, подняла глаза и, напустив на себя дерзкий вид, встретила его насмешливый взгляд. Лучше держаться именно так – горький опыт последних лет убедил ее в этом. Она ни за что не покажет ему, что он вывел ее из равновесия и задел ее чувства. Девушка посторонилась и беззаботно махнула рукой, словно отметая его нелепый двусмысленный вопрос:
– Конечно, вы можете пройти.
Морган вопросительно приподнял бровь и тоном, от которого у нее по спине пробежали мурашки, произнес:
– Вот и славно.
Затем пружинистым шагом хищника он преодолел разделявшее их расстояние и остановился всего в нескольких дюймах от нее. Коридор, казалось, внезапно неимоверно сузился, и Лили почувствовала, что попала в ловушку.
