Он не сразу собрался с мыслями и обрел голос.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — Похоже, это единственный вежливый вопрос, который пришел ему на ум, пока он внимательно разглядывал ее тыл.
— Сомневаюсь. — Даже не взглянув на него, мисс Престон продолжала рыться в винном шкафчике.
— Что вы делаете? — Не сказать, что Уилл возражал против открывшегося вида.
— Ищу приличный напиток, — с некоторой резкостью ответила она.
С этими словами она выпрямилась и повернулась с бутылкой в руке, вытащив из темных недр винного шкафчика лучший коньяк лорда Баррингтона. В слабом свете резкие черты ее почти простого лица сделались рельефными. Она походила на украшавшую нос корабля страстную и сильную женскую фигуру, высокая и стройная в ниспадающем платье, со вскинутым подбородком, подзадоривая Уилла возразить ей.
Ни за что.
— Отличная работа, — вместо этого сказал он, пошел по темному узорчатому ковру к подносу и взял с него два хрустальных стакана. — Надеюсь, вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Во взгляде, который она бросила на него, откровенно сквозило удивление и настороженность, губы сжаты, уголки глаз легко сморщились от начинавшейся улыбки.
Все что угодно, лишь бы не слезы.
— Вы не собираетесь поднимать суматоху?
Качая головой, он улыбнулся.
— Нет. А надо?
Прямая бровь качнулась над дерзкой улыбкой, сказав ему, что барышня не хуже него знает: юным леди не полагается пить ничего крепче пунша, ну, может быть, вино за обедом.
— И не проболтаетесь?
Поскольку она не плачет и не хихикает, ему абсолютно наплевать, какие напитки она пьет. Но она совершенно не похожа на жеманную барышню. Она выглядит немного простоватой и уязвленной, но в определенном смысле явно интересная. И у нее бутылка.
Он поднял руку в торжественном обещании.
— Я — офицер флота его величества. Уверяю вас, я не болтун. Можете мне доверять.
У нее вырвался звук, весьма похожий на фырканье.
— Не думаю, что мне следует кому-нибудь доверять.
— Тогда вы толковая. Мне нравятся умные девушки. А девушки, у которых есть коньяк, нравятся еще больше.
— В самом деле? — Она окинула его оценивающим взглядом.
Уильям одарил ее самой обворожительной улыбкой.
— Да. Я считаю ваше намерение весьма бодрящим.
— Правда? — Она попыталась посмотреть на него надменно. — Оно должно было ужаснуть.
Уильям чувствовал, как в нем поднимается смех. Девица дерзкая, именно такие ему и нравились. Она не походила на скучных мисс, которые с жеманными и многозначительными улыбками толкутся в провинциальных бальных залах.
— Вам придется придумать что-нибудь получше, если вы надеетесь напугать меня. У вас в руках бутылка отличного выдержанного французского коньяка, и я очень надеюсь, что смогу убедить вас поделиться им. — Он с мольбой протянул стаканы.
— «Мухе говорил паук». — Девушка решительно посмотрела ему в глаза. — Не думайте, что я за вами не наблюдаю. Только попробуйте что-нибудь сделать, вы тоже получите.
— Ваше предупреждение восхитительно кровожадно, но, хоть я и люблю позабавиться, сегодня меня интересует только приличная выпивка. Видите ли, я моряк. Мы славимся жаждой.
От его насмешливого объявления паруса ее воинственности немного поникли, но подбородок окончательно перестал дрожать.
— Кто вы? — вздохнула она.
— Я думал, вы знаете. Вы сказали «это вы», и я решил, что мы встречались. — Уилл ждал ее ответа, прежде чем продолжить. Кто знает, какие планы кроются за этими невинными голубыми глазами? Одно упоминание о его семье, и барышня может превратиться в охотницу за деньгами.
Но в ярком сиянии ее глаз не было алчности, скорее, оскорбленная непокорность. Этот вид он знал слишком хорошо. Когда-то он сам был непокорным юным гардемарином.
— Нет, — наконец призналась мисс Престон. — Мы не были представлены друг другу. Я так сказала, потому что видела вас в бальном зале. Вы единственный, кто… — Она не договорила, видимо, все еще пытаясь прогнать слезы безразличием.
— Единственный, на кого это произвело впечатление? — сердечно сказал Уильям. — Не может быть.
Ее глаза смотрели на него с сомнением, но и с любопытством.
— А вы? На вас это произвело впечатление?
— Да. И позабавило. Я — Уилл Джеллико. Официально — Уильям Джеллико, коммандер флота его величества, но сейчас я в отпуске на половинном жалованье, моряк, мучимый жаждой.
Ее сдержанная подозрительность не ослабла, но мисс Престон кивнула, словно складывая в уме кусочки информации.
— Если вы моряк, то почему вы не в мундире?
— Против правил. Особенно для молодого офицера на половинном жалованье. Особенно когда вместо командиров мной командует матушка. И когда брат, знаток мужской моды, сказал, что мой сюртук убогий. Собственно, он заявил, что от моего мундира воняет смолой и порохом. Как по мне, так я этого не замечал.
Мисс Престон долго смотрела на него, ее взгляд не отрывался от его глаз, пытаясь расшифровать нового знакомого, словно благонадежность была написана у него на лбу. Потом ее взгляд скользнул к двери.
— Вы ее заперли?
Возможно, это она — наследница и опасается охотников за состоянием. А может быть, она являет собой нечто совсем иное.
Такая возможность крайне интригует, но она в то же время опасна. Хоть Уилл и второй сын, он не искал богатую жену и, если уж на то пошло, вообще жену не искал. И не имел абсолютно никаких намерений ставить себя в невыгодное положение, заперевшись в комнате с юной мисс.
— Нет. Уверяю вас, я не имею намерения…
Не дослушав его уверений, мисс Престон пошла к двери проверить ручку. Хотя дверь не открыла, как ожидал Уилл и как требовали приличия. Вместо этого она повернула ключ, потом подтащила кресло и поставила его спинкой к двери так, чтобы ручку нельзя было повернуть.
— Вот, — сказала она, отступив. — Теперь вы в безопасности.
Он в безопасности?! Запертый в полутемной комнате со своенравной молодой особой, настоящим боксером, явно знающей, как подпереть дверь креслом, чтобы предотвратить нежеланное вторжение? Галстук давил все сильнее.
Черт, в Трафальгарской битве Уилл был в большей безопасности. Но будь он проклят, там он и вполовину не был так заинтригован, как сейчас.
А он был заинтригован, и не меньше, чем хотел выпить. И эта своенравная девица усилила свою привлекательность тем, что открыла бутылку и налила ему щедрую порцию лучшего коньяка Баррингтона, потом забрала второй стакан и ретировалась на безопасное расстояние налить себе.
Занимаясь этим, она украдкой разглядывала его от начищенных сапог до выгоревшей на солнце макушки.
