– Увели? Но на каком основании? Куда? За что?
– Госпожа… Госпожа! Говорят, что… госпожа Филиппа – ведьма!
– Что?! Ты в своем ли уме, Драбель? Как это может быть?
– Но это правда, госпожа. Я, как только смогла, сразу же поспешила к вам.
– Быстро приготовь мне платье! Где отец Доминик?
– В зале… Он готовится к суду, который назначил на завтра.
– Хорошо… Найди Буффона и скажи, что я приказываю ни на шаг не отходить от Филиппы. И если ей будет угрожать хоть малейшая опасность, тотчас же сообщить мне. Затем разыщи господина аббата. Он в последние дни неустанно преследовал сестру. Я хочу узнать: не с его ли подачи произошел арест? Найти меня он сможет в зале…
Наспех одевшись, Габриэлла поспешила в залу, где Доминик ле Бург со своими помощниками готовился к завтрашнему заседанию суда. Инквизитор был очень доволен собой. Наконец-то его упорный труд принес свои плоды. Двое прислужников, измученные изощренными пытками и напуганные предстоящей расправой, рассказали все, что желал от них услышать и чего так долго добивался отец Доминик. Филиппа де Карруаз – безобидная тихоня, набожная и милосердная госпожа – на самом деле – ведьма, колдунья, одержимая Дьяволом. Чтобы утверждение не было голословным, рано утром, пока весь замок еще спал и никто не мог помешать осуществлению чудовищного плана, помощники инквизитора обыскали комнату девушки. Каково же было их «удивление», когда они обнаружили две маленькие фигурки из соломы, наряженные в красивые одеяния, и небольшой пузырек с остатками голубоватой жидкости. После этих находок все сомнения мгновенно улетучились. Филиппу обвинили в колдовстве и заточили в подземелье замка.
Обо всех страшных событиях сегодняшнего утра Габриэлла узнала от служанки, пока та одевала девушку. «Господи, Пресвятая Дева Мария! – молилась про себя Габриэлла, поправляя на ходу платье. – Сделай так, чтобы это было неправдой. Да это и не может быть правдой. Благочестивая Филиппа – ведьма! Абсурд!»
– Как вы посмели без моего ведома арестовывать мою сестру, господин инквизитор? – властным голосом начала разговор девушка, ворвавшись в парадную залу замка. – Эти земли, замок и люди, находящиеся на его территории, не принадлежат вам, следовательно, вы не имеете права распоряжаться их судьбами. Будь мой отец или муж здесь…
– Кто вам позволил врываться сюда, дочь моя? – отозвался ле Бург, не обращая ни малейшего внимания на слова девушки. – Я запретил страже пускать сюда кого-либо, пока идут приготовления к суду… я бы уточнил… к справедливому суду. Загублены невинные души, и божья кара настигнет виновных.
– Что? – переспросила Габриэлла, негодуя. – С каких это пор я должна спрашивать у кого-то разрешения? Хочу вам напомнить, господин ле Бург, что замок Дезир-ле-Руа принадлежит моей семье. Это, во-первых. А во-вторых, о каком справедливом суде идет речь, когда вы бросаете в подземелье совершенно невинного человека?
Отец Доминик соизволил повернуться к девушке и смерил ее с головы до ног высокомерным взглядом.
– Я снисходителен к вам, госпожа Габриэлла, и крайне терпелив. Вы много пережили за короткое время: свадьба в разгар военной операции, отъезд мужа, смерть родителей, а теперь еще и горькая правда о родной сестре…
– Ложь! – вскричала Габриэлла. – Филиппа никогда, слышите, никогда не смогла бы не только этого сделать, но даже и подумать об убийстве. У нее неиспорченная, чистая душа. Она… она готовилась посвятить себя Богу… Она хотела…
– Именно, что хотела, – сурово посмотрев на Габриэллу, отметил ле Бург. – Но ваш отец всячески противился ее желанию и отговаривал.
– Отец хотел только уберечь дочь от неверного шага, – ответила девушка и осеклась.
– Неверного шага? – негодуя, повысил голос инквизитор. – Прийти в лоно церкви и отказаться от греховной земной жизни, наполненной нечестивыми помыслами и дьявольскими искушениями и соблазнами, вы считаете неверным шагом? Берегитесь, дочь моя! В ваших словах слышится ересь! Повторяю, берегитесь! Надеюсь, вам рассказывали духовные отцы, что произошло с катарами полвека назад?
– Конечно, я помню эту историю… Но все не так, отец Доминик! Отец только не хотел, чтобы Филиппа вступила в Орден по принуждению. Не проходило и недели, чтобы аббат Шириз не появлялся у нас гостях и…
– Его рвение заслуживает похвалы, дитя мое. Он старался спасти заблудшую душу.
– Да, но…
– Довольно! – инквизитор властным жестом прервал речь девушки. – Оставим эти пустые разговоры. Завтра днем состоится суд. Тогда и решится судьба Филиппы де Карруаз… А теперь я попрошу вас удалиться, дитя мое. Время не терпит.
– Но почему завтра? Господин ле Бург, я требую, чтобы процесс над моей сестрой был перенесен.
– Зачем, позвольте спросить? Вина вашей сестры очевидна. Показания свидетелей вот в этих документах, предметы, доказывающие, что Филиппа занималась колдовством, тоже имеются. Ее преступление уже почти доказано.
– Что вы такое говорите? Филиппа не колдунья и не ведьма!
– Но факты говорят об обратном, госпожа Габриэлла, – невозмутимо заметил инквизитор. Он отвернулся и подошел к столу, на котором лежали документы.
От услышанных слов девушкой овладел ужас. Без сомнения, завтра инквизитор добьется обвинительного приговора для сестры. И тогда Филиппа, милая, дорогая и любимая Филиппа может погибнуть от рук этого безжалостного палача! «Надо что-то делать! Надо хотя бы выиграть время, а там, Бог даст, что-нибудь придумаем».
– Я требую, чтобы мою сестру судили по всем правилам закона. Кроме вас, на суде должны присутствовать другие судьи и вассалы моего отца. Филиппа не простолюдинка, и вы обязаны с почтением относиться к ней… Более того, я требую, чтобы среди свидетелей были не только ваши, но и мои люди, которые знают ее с детских лет и могут многое о ней рассказать… Я немедленно пошлю гонца к королю с прошением о переносе срока суда.
– Хорошо, – скрепя сердце, согласился ле Бург, барабаня пальцами по столу от охватившей его ярости. – У вас пять дней. Если в течение этого времени король не пришлет ответа, я сам буду на процессе и судьей, и публикой. Итак, у вас пять дней!..
Злобно взглянув на Габриэллу, Доминик ле Бург важно удалился.
– Никто: ни муха, ни комар – не должен выскользнуть из замка без вашего ведома, аббат Шириз, – многозначительно посмотрев на святого отца, тихо проговорил инквизитор, поравнявшись с ожидавшим Габриэллу аббатом. – Ни королю, ни, уж тем более, Жирарду де Сен-Мору нельзя дать знать о том, что происходит в замке. Не справитесь – сгорите на костре первым!
Из всех несправедливостей судьбы Разлука для сердец страшней всего.
