Саре нечего было возразить. Задрожав от страха и отвращения, она вдруг поняла, что согласна с каждым словом Бартоломью. Хотя она еще и не была внутренне готова согласиться с предположением Янси, что в дальнейшем и ее ждала такая же участь, как и его.
— Вы считаете, что это он убил Маргарет? — неожиданно спросила она.
Бартоломью Андерсон молча пожал плечами, а Янси сдержанно ответил:
— Не знаю. Убийцей может быть Хайрам Барнелл, так же, впрочем, как и еще с полдюжины человек!
Сара в растерянности потерла виски и воскликнула:
— Но согласитесь, насколько бы все упростилось, если бы Маргарет убил Хайрам! Неприятно, и это еще мягко сказано, думать, что среди наших людей затесался не только негодяй, запятнавший свою честь убийством Маргарет, но и другой подлец, который, если бы не твой револьвер, мог сегодня так хитро подстроить трагический несчастный случай!
— Не беспокойся, дорогая, — с улыбкой возразил Янси. — Меня убить намного труднее, чем Маргарет!
Сара посмотрела на мужа и возмущенно пожала плечами.
— Не вижу в этом ничего смешного! Как ты можешь шутить, ведь он пытался убить тебя!
Янси поцеловал ее пальцы.
— Знаю, дорогая, знаю, но, по-моему, нам можно пока перевести дух. Сомневаюсь, что у Барнелла хватит смелости в ближайшем будущем предпринять новую попытку расправиться со мной. Уверен, он не захочет навлекать на себя лишние подозрения. Скорее всего сегодня все произошло экспромтом. Едва ли он заранее тщательно разработал покушение на мою жизнь. Мне кажется, Хайрам просто решил воспользоваться случаем. Удастся — прекрасно, и он у цели! Не удастся — тоже ничего страшного, все еще впереди. Но попытка, к его огорчению, не удалась. Однако Барнелл ничего не потерял. По крайней мере дело, кажется, обстоит именно так.
— Мы с Эстебаном тоже уже обсудили сегодняшнее происшествие и пришли к тому же выводу, — кивнул Бартоломью. — Хайрам никак не мог знать, что ты будешь именно в этом месте и именно в эту минуту, да и то, что бык неожиданно развернулся и бросился на тебя, наверняка оказалось для него такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Мы думаем, что он опередил своих товарищей и притаился в зарослях. Потом увидел, что происходит, сообразил, что его никто не видит, и решил воспользоваться подвернувшейся возможностью. Он подумал, что, если лошадь упадет на всем скаку, ты скорее всего свернешь себе шею. А если твоя шея все же останется целой и невредимой, то в запасе у него оставался рассвирепевший бык. Попытка не пытка, решил Хайрам и выстрелил в твою лошадь… Ну сами подумайте, почему же не попробовать, ведь он ничего не терял!
Сара судорожно сглотнула подступивший к горлу ком.
— Но что нам теперь делать? Наверняка мы знаем лишь то, что кто-то подстрелил лошадь Янси. Все остальное — наши домыслы и догадки. У нас нет доказательств того, что это сделал Хайрам. И в мысли его мы заглянуть не можем!.. Что же нам все-таки теперь делать? Может, отослать его обратно в «Солнечное ранчо»?
— Не знаю, — медленно протянул Янси Кантрелл. — Мне что-то не очень хочется, чтобы Хайрам прятался где-нибудь поблизости и ждал очередного удобного случая, чтобы расправиться со мной. Я бы предпочел, чтобы он находился рядом и мы могли наблюдать за ним, пока будем искать решение получше или получим более существенные доказательства.
Сара неохотно согласилась. Хотя ей было крайне неприятно, чтобы Хайрам Барнелл находился поблизости, но предложить другое решение она не могла.
— Ну как? — Янси вопросительно посмотрел на дворецкого. — Есть другие предложения?
Бартоломью согласился с ним, но без особой радости.
— Нет. Я, конечно, против того, чтобы мерзавец Барнелл думал, будто ему все сошло с рук, но другого выхода пока не вижу. Твое предложение, Янси, пожалуй, самое разумное. Сара права: пока у нас нет ничего, кроме подозрений. Надо ждать.
Пусть остается здесь, а мы с Эстебаном позаботимся о том, чтобы с него все двадцать четыре часа в сутки не спускали глаз. Он ни минуту не останется без наблюдения!
Несмотря на заверения Бартоломью, Саре было страшно: от одной мысли, что Хайрам Барнелл будет находиться так близко от Янси, по ее спине пробегал холодок. Она с трудом дождалась, когда Андерсон выйдет из комнаты и закроет за собой дверь, быстро обняла супруга за шею и вскричала:
— Не смей позволять ему убить тебя! Ты меня слышишь?
Не смей!
Янси улыбнулся и, крепко прижав к себе, поцеловал в щеку.
— Сара, я еще никого и никогда не любил так сильно, как люблю тебя. Ты вся моя жизнь, и я вовсе не горю желанием позволить Хайраму Барнеллу убить меня! Я постараюсь, чтобы у нас с тобой была долгая и счастливая семейная жизнь. И больше всего мне хочется сжимать тебя в своих объятиях и страстно любить до конца своих дней! А после того как я узнал чудесную новость, что и ты тоже любишь меня, жизнь обрела для меня новый смысл. Неужели ты думаешь, что я позволю чему-нибудь или кому-нибудь стать на пути к моему счастью и помешать наслаждаться твоей любовью? Я слишком долго ждал этой минуты и столько выстрадал, терзая себя вопросом, как ты ко мне относишься, чтобы позволить Хайраму отнять у меня твою любовь!
Единственное, что могла сделать Сара в ответ на такие слова, это горячо поцеловать мужа. Не прошло и минуты, и она радостно отметила про себя, что ему совсем не мешает рана. Она так и не поняла, как все произошло, но через какие-то минуты уже лежала обнаженная рядом с ним. Ее одежда в страшном беспорядке валялась на полу. Янси крепко прижал к себе жену. Он обладал волшебным даром лишать ее рассудка. В его объятиях она забывала обо всем на свете. Кроме любви. Ему с необыкновенной легкостью удавалось возбудить ее с помощью одного только взгляда, лег кого прикосновения, поцелуя, но сейчас все изменилось. Сейчас Сара знала, что за каждой лаской мужа, за каждым поцелуем и нежным словом, слетающим с его губ, стоит не просто физическое желание, а истинная любовь. Она знала это, и ее сердце пело от радости и счастья. Сбылась ее самая сокровенная мечта: Янси любит ее!
Ее руки заскользили по мускулистому телу Янси, и она с улыбкой прислушалась к его стонам. Сейчас Сара уже знала, где находятся на этом родном теле самые чувствительные места. Она испытывала совсем новое наслаждение от его сильного тела, удовлетворение от его жадных поцелуев. Ей приносила неописуемое блаженство мысль о том, что, когда он потребует ее тело, когда наконец глубоко войдет в нее и начнет яростно двигаться внутри, одно и то же чувство — любовь — приведет их к экстазу.
После утоления страсти Сара с всепоглощающим восторгом лежала рядом с любимым и видела, что и он наслаждается приятной истомой и близостью к ней.
