Бет сказала правду. Здесь, в настоящем, ее не было три дня, а в прошлом она прожила целых три года.
Алекс проковыляла в ванную и взглянула в зеркало.
Волосы спускались ниже плеч. Все лицо покрывали ссадины и царапины от осколков мрамора, сыпавшихся во время штурма дворца. И одета она была смешно с точки зрения современного человека.
Все было ясно. Она вернулась в свое время. Она жила три года в прошлом. И теперь вернулась в настоящее. Ей удалось перенестись сквозь время без помощи волшебной лампы.
Этого Алекс не понимала. Уставившись невидящим взглядом в зеркало, она вспомнила, что Блэкуэлл женат на другой. После его слов она начала перемещение во времени.
Она тогда просто помешалась от ярости. Уж не сила ли этого чувства швырнула ее обратно в двадцатый век? Во всяком случае, теперь от гнева не осталось и следа. Ему на смену пришли тоска и боль.
— Алекс! Ты не расскажешь мне правду?
— Да, Бет, — обернулась она к подруге. — Я расскажу тебе все.
Но сначала Алекс приняла душ. Не только лицо, все тело оказалось покрыто синяками и ссадинами. Намыливаясь, она обнаружила на себе следы семени Ксавье. Она ничего не вообразила, все случилось наяву.
Немного придя в себя после душа, она натянула свои самые любимые, самые потрепанные джинсы и свитер. Бет покосилась на нее, подозрительно. На дворе стояло жаркое лето, да к тому же в квартире у Алекс вечно ломался кондиционер.
Свернувшись калачиком на диване, Алекс начала:
— Бет, я действительно успела прожить целых три года. На мне нет никакого парика. Это не накладные волосы. Это мои волосы, отросшие за три чертовски длинных года!
Бет побледнела.
— Вот, хочешь подергать? — с горечью предложила Алекс.
— Я… я верю тебе, — промямлила Бет. — Ну, насчет волос.
— Как только я попала в Триполи, то пустилась на поиски. Прежде всего направилась во дворец. Там теперь музей. И совсем рядом я наткнулась на такой крошечный антикварный магазинчик. И там познакомилась с этим человеком. — На глаза Алекс навернулись слезы при воспоминании о Мураде. — С молодым человеком по имени Жозеф. И меня угораздило купить голубую масляную лампу, которой около двухсот лет. — Бет затаила дыхание. — Когда я вышла из магазина, мне стало плохо. Лампа сама собой почему-то раскалилась прямо у меня в руках. Ноги подкосились. А потом меня подхватило каким-то вихрем. Очнувшись, я обнаружила, что валяюсь посреди грязной улицы. И совсем растерялась. Окружающее показалось каким-то странным, необычным. Дома — старомодными и тесными, без всяких удобств. Ну, знаешь, как в каком-нибудь гетто в Северной Африке. Но потом оказалось, что и люди там какие-то странные. — Алекс перевела дыхание и отпила кока-колы. — Бет, представь себе, за мной погнались такие турки с кривыми саблями. Их еще звали янычарами. Они были солдатами у паши. Только не в двадцатом, а в девятнадцатом веке.
— Алекс, — невольно вырвалось у Бет.
— А еще у них были пистолеты и мушкеты. Конечно, сначала я решила, что это маскарад. Но они гнались за мной через весь город, Бет, и мне стало не до шуток. Я испугалась и заскочила в дом к какому-то старикашке. Он показался таким добрым и все время что-то тарахтел, я не понимала ни слова. Он меня опоил сонным зельем. И когда я очнулась, то меня уже стерегли двое африканских рабов. Я попала к французскому работорговцу.
Бет молча слушала. Алекс встала.
— Бет, он продал меня паше. А я приглянулась его сыночку и стала женой Джебаля. Бет, пойми, что это происходило не сейчас, а в 1802 году. У меня не было выбора! Черт побери, я провела там три года, я жила в гареме второй женой, я прошла через войну… я прошла через ад! — Она не удержалась от слез.
— Тсс, Алекс. — Бет оказалась рядом. — Ты просто слишком устала и расстроилась!
— Ты мне не веришь! — обиженно отпихнув подругу, закричала Алекс. — Да посмотри на меня! Посмотри на мои волосы! Ты же видела, во что я была одета! И эти синяки! Я чудом уцелела, когда Пребл штурмовал Триполи! Бет, послушай, Джебаль уличил меня в неверности и держал взаперти, как заключенную, а не как свою жену. А Пребл начал обстрел. Он бил прямой наводкой по дворцу, всеми этими своими пушками и мортирами. Господи!.. Я угодила в самое пекло! Это было ужасно, ужасно! Я чуть не умерла от страха!
Помрачнев, Бет неохотно кивнула.
Алекс не сомневалась, что подруга ей не верит. Ей самой собственная история казалась смешной и нелепой, когда она стала рассказывать ее. Она схватила прядь волос и, безжалостно выдрав их, сунула под нос Бет.
— Вот, смотри, это не парик! Это живые волосы!
— Я… — поперхнулась Бет, — я… начинаю понимать…
Алекс закрыла лицо руками.
— Да перестань реветь! Если то, что ты твердишь, правда, то чего же ты не радуешься, раз вернулась домой?
— Там был Блэкуэлл. — Руки Алекс бессильно опустились. — Он попал в плен вместе с экипажем летом 1803 года. Мы едва успели познакомиться, как его сослали на рудники. И все решили, что там он погиб. Но он вернулся. Бет, он спас меня! Он спас меня от смерти во дворце, от лап Джебаля. Он рисковал своей жизнью ради меня!
Алекс снова кричала.
Бет обняла ее и начала укачивать, как ребенка.
— Ну-ну, Алекс, все хорошо.
— И последнюю ночь я провела вместе с Блэкуэллом. Всю ночь мы занимались с ним любовью в каюте у Пребла, на борту «Конституции США». Наконец-то после целых двух лет знакомства, в течение которых мы почти все время были в разлуке, он был вместе со мной, он говорил, что любит меня… — Она уже ревела в голос.
— О Господи, — шептала Бет.
— И вдруг выдал мне, что он уже женат!
— Алекс!
— Нет, — затрясла она головой. — Теперь я здесь. Вернулась назад. А он… он где-то в Средиземном море, на борту «Конституции», и рвется в бой, который Пребл выиграет и без него! Проклятие! Это нечестно! О Господи, сделай так, чтобы он остался жив!
— Алекс, ты совсем рехнулась! — охнула Бет. — Он не на море и не воюет с пашой.
— Да где же ему еще быть? Именно там я его и оставила!
— Алекс… та война кончилась сто девяносто два года назад! И Пребл, и паша, и Джебаль, и твой Ксавье Блэкуэлл давно умерли!
Алекс проснулась в слезах. Ей было наплевать на неоконченные тезисы — да, впрочем, и на всю оставшуюся жизнь. Она не хотела подниматься с постели, принимать душ, одеваться. Она не хотела есть, не хотела работать. Она вообще ничего на свете не хотела.
Она стала одержимой. Одержимой своей любовью к давно умершему человеку — или к его призраку.
Он не мог умереть.
Хотя Бет говорила правду. Сейчас 1996 год. Сердце Алекс разрывалось от горя.
Ближе к полудню подруга навестила ее и попыталась уговорить выбраться из кровати.
— Посмотри, какая аппетитная зелень и лососина!
