— Доброе утро, Барбара, — сказал он очень вежливым холодным тоном.
Ей хотелось броситься к нему, прижаться к его груди, но она стояла не в силах сделать ни шагу, точно ее приковали к полу. Как часто она находила утешение в его объятиях! А сейчас это невозможно. Он вел себя отчужденно, словно впервые видел ее. Барбара с трудом заставила себя ответить.
— Доброе утро, — тихо сказала она, губы ее немного дрожали.
— Мне крайне любопытно, — натянуто сказал король, — как давно вам известно о связи Френсис и Ричмонда? — Не глядя на Барбару, он перекладывал бумаги на столе.
Барбару охватила паника; сердце бешено колотилось, из головы вылетели все мысли.
— Я… — Она не знала, что сказать, и беспомощно взглянула на него.
Он поднял голову. Его взгляд был холодным и острым, и Барбаре показалось, будто ее полоснули ножом.
— Полагаю, вы уже давно знали об этом, но предпочитали не говорить мне. Вы предпочитали держать это в тайне до тех пор, пока весь двор вдоволь не посмеется надо мной.
— Карл… я… — Барбара умоляюще подняла руки и вздрогнула от резкого стука, раздавшегося за ее спиной.
— Войдите! — крикнул Карл.
В комнату вошел один из пажей Френсис, робкий испуганный юноша.
Он пробормотал:
— Моя госпожа приказала передать вам это, сир.
Всему Уайтхоллу уже было известно о ссоре короля с Френсис, и паж страшно нервничал, исполняя приказание своей госпожи. Юноша неуверенно прошел по комнате и положил свою ношу на стол. Карл и Барбара заинтересованно взглянули на свертки. Четыре кружевных батистовых платочка Френсис были связаны в узелки, которые слабо звякнули, когда паж опустил их на стол. На уголке каждого платка виднелась вышитая буква «Ф», и от них доносился слабый запах духов Френсис.
Юноша спешно покинул кабинет. Король склонился над столом и развязал один из узелков. Барбара стояла не шелохнувшись и радовалась, что его внимание хоть ненадолго отвлеклось от нее.
Тонкие пальцы короля нервно встряхнули батистовый платок, и по блестящей поверхности стола покатилось изящное колечко, посверкивая рубином и жемчугом. Барбара затаила дыхание. Значит, Френсис решила возвратить все драгоценности, которые ей успел подарить Карл за последние два года.
Карл со свистом втянул воздух ртом.
— Все ясно… — Он схватил все четыре узелка и швырнул их в камин. Барбара невольно подалась вперед, словно хотела остановить его руку, но овладела собой и осталась на месте.
Карл стоял, неотрывно глядя на пламя; брови его грозно сошлись у переносицы. Барбара вдруг почувствовала волну безрассудного облегчения, словно в этом огне сгорала сама Френсис. В ее глазах появился оживленный блеск. Она схватила оставшееся на столе рубиновое колечко и бросила его в огонь. Улыбка чуть тронула ее губы, и она сказала, повернувшись к Карлу:
— Ты редко гневаешься, любовь моя. Но поверь мне, ты делаешь это с истинно королевским величием. Я в жизни не видела более дорогостоящего гнева.
Карл изумленно посмотрел на нее и затем ухмыльнулся.
— Держу пари, что горящие в огне драгоценности доставляют дикую радость твоей необузданной натуре.
Ободренная его улыбкой, Барбара взяла Карла под руку, завороженно глядя на языки пламени.
— Признаюсь, это в высшей степени забавное зрелище. Только подумай, Карл! Когда-то в твоем гардеробе вряд ли нашлась бы вторая рубашка, а я одевалась в заплатанные платья, а сейчас мы настолько богаты, что спокойно взираем на горящее золото.
Карл невольно рассмеялся.
— Ты непостижима! Я, разгневанный обманом Френсис, швырнул эти побрякушки в огонь, а ты свела все к счастливому изменению наших судеб.
— Что ж… — мудро сказала Барбара, — к чему плакать, если есть возможность смеяться? Право, это куда приятнее.
— И часто ты смеялась, пока я был увлечен Френсис? — Карл обнял ее за плечи.
Ах, как все чудесно изменилось! Он вновь ласково смотрит на нее, не осталось и следа от его страшного гнева. Барбару охватило расслабляющее веселье. Она скромно потупила глаза.
— Не часто, — согласилась она. — Нэнси каждое утро выжимала мою подушку, она была мокрой от слез. От неутешного горя я постарела и покрылась морщинами. — Она лукаво взглянула на него. — Лишь твое немедленное раскаяние может спасти меня от преждевременной смерти. Ведь ты пообещаешь мне, что всегда будешь любить только меня?
Карл запрокинул назад голову и расхохотался.
— Трудно устоять перед твоими ранними морщинами.
Барбара расстроенно взглянула на него.
— О, Карл, неужели я действительно постарела? Я же просто дразнила тебя. — Она вырвалась из его рук и, подбежав к зеркалу, начала беспокойно разглядывать свое лицо. Карл вдруг почувствовал, как велика еще его любовь к Барбаре. И она так любит его в отличие от вероломной предательницы Френсис.
Он подошел к Барбаре сзади и нежно обнял ее.
— Какое ты, в сущности, еще дитя! Твоя кожа чиста, как прежде. — Он склонил голову и поцеловал ее расстроенное лицо. — И, чтобы красота твоя не увядала как можно дольше, я готов поклясться, что не взгляну на других женщин.
Губы Барбары страстно ответили на его поцелуй, в них была возбуждающая зовущая сладость. Но в глубине души Карл понимал, что стоит только Френсис поманить его, и он простит ей все обиды. Он был не в силах сопротивляться ее чарам. Его злость таяла как воск, когда Френсис поднимала свои невинные голубые глаза и заявляла о своем целомудрии.
Френсис стояла на коленях перед королевой. Она умоляла Катерину о личной аудиенции, и королева, с огорчением глядя на заплаканное лицо девушки, отослала из комнаты всех фрейлин.
— О, Ваше Величество! — Френсис спрятала лицо в складках платья королевы. — Все так ужасно! Я умоляю вас помочь мне.
Катерина погладила белокурую головку девушки.
— Конечно, я помогу тебе. Но расскажи, что случилось? Почему ты так расстроена?
— Я хочу выйти замуж за моего дальнего родственника, герцога Ричмонда.
— Но, милая… — Катерина оставила в покое волосы девушки и озабоченно сдвинула брови. Карл говорил, что Ричмонд весь в долгах и прожигает жизнь в кутежах и попойках. Вряд ли он достойный жених для маленькой Френсис. Она тихо спросила: — Ты любишь его?
Френсис подняла голову, ее голубые глаза блестели от слез, боль исказила черты ее милого лица.
— Не знаю, Ваше Величество. Едва ли я понимаю, что такое любовь. Все вокруг только и говорят о ней. Но для меня это нечто совершенно непостижимое. Я не могу понять страстного желания завоевать кого-то, вожделения… — Она слегка содрогнулась.
