— Знаешь, мы ведь не хотели по-настоящему причинить тебе боль! — прошептала толстуха.
— Ну да, моя куколка! Мы всего лишь пошутили! Так что не сердись и не держи на нас зла! — сказала косоглазка и улыбнулась во весь рот, показав при этом два торчащих впереди зуба — единственное сокровище, которое у нее осталось.
Батистина посмотрела на девиц, удивленная тем, что они называли свое гнусное деяние шуткой, ведь они едва не убили ее.
— Эй, парни! А кто же все-таки победил в схватке? — прокричала девица, шедшая во главе стада.
— Молчать, потаскухи! Знай себе, шагай вперед! — заворчали мужчины и грозно захлопали бичами.
Да уж, этот ответ никак нельзя было назвать любезным! Два жалких создания, двигавшихся рядом с Батистиной, затряслись от страха. Девушка поняла, что их внезапная доброта была деланной: они просто-напросто боялись, что капитан Робино накажет их, если матросы с «Красавицы» одержали победу над неведомым врагом. Батистина постаралась припомнить, доводилось ли ей раньше видеть тех, кто сейчас сопровождал их, но после всех потрясений мысли у нее путались. Ей, правда, показалось, что эти люди были одеты примерно так же, как члены команды «Красавицы», но с уверенностью сказать это она не могла. Батистине вдруг стало жалко своих спутниц. Она видела то ужасное место, где их так бесчеловечно держали Она поняла, что с ними обращались как со скотом, и многое стало для нее ясно.
— Я не знаю, что на вас нашло, но не бойтесь, я скажу, что упала во время сражения. Вам ничего не сделают! — великодушно пообещала Батистина.
Обе девицы остановились, пораженные подобным благородством. Удары прикладов заставили их двинуться дальше.
— Ну надо же! Дай-ка твою лапку Дядюшке, красавица! — сказала толстуха и протянула Батистине две огромные, толстенные, жирные ручищи, похожие на бревна.
— Дядюшка? Это ваше имя? — прошептала изумленная Батистина, пожимая изо всех силенок любезно протянутые ей руки.
— Ну да! Жанна Лефевр, по прозвищу Дядюшка, а вот эта страшила — Туанетта Женест, по прозвищу Макрель. Она много чего может дать и порассказать тебе, коли захочешь слушать! Улавливаешь, красавица?
— Да, да, конечно! — заверила толстуху абсолютно ничего не понимавшая Батистина, в то время как Макрель скромненько улыбалась и вытирала гноящиеся глаза грязной худой ручонкой.
— А тебя, принцесса, как нарекли при крещении, ежели тебя вообще крестили?
— Меня зовут Батистина Бургиньон. Я — племянница Картуша! — услышала Батистина свой собственный лихой ответ.
Обе шедшие с ней бок о бок девицы разом оступились и едва не скатились с лестницы.
— Эй! Поднимайтесь поживей! Заткните ваши глотки, поганые девки! — зарычали матросы, щелкая кнутами.
«Я пожалуюсь капитану Робино! Непременно!» — подумала про себя Батистина.
— Слышь-ка! Ты чтой-то там плела? А? Будто ты племянница самого Картуша? Великого Картуша? — прошептала Дядюшка, с трудом поднимая на следующую ступеньку ногу — ей мешал чудовищный зад.
— Ну разумеется, того самого! Был один-единственный Картуш! — проронила Батистина.
Макрель и Дядюшка переглянулись. В их глазах застыло отчаяние.
— О! Прости нас за то, что мы устроили тебе трепку! Если бы мы только знали, кто ты такая! Мы бы и пальцем тебя не тронули! О-ля-ля! Бедные мы бедные! — жалобно запричитала Дядюшка. Казалось, она чистосердечно раскаивается в содеянном.
— Эй, послушай, Дитя! Тряпка! Покличь-ка Иностранку! Да шепни словечко Золотой Ляжке и Крючнице! Мы только что устроили выволочку племяннице Картуша! Племяннице короля нищих, воров и бродяг! Племяннице нашего великого господина и повелителя, казненного на Гревской площади! Вот что мы наделали! — хныкала и ныла Макрель.
Батистина вовсе не была готова к подобной реакции. Но другие девицы перешептывались, оборачивались к ней, заискивающе улыбались, вымаливая прощение. Вокруг нее были теперь приветливые лица, умоляющие глаза, просительные улыбки… Одна только Иностранка холодно и хмуро смотрела на нее. Батистина отвела глаза. Эта высокая худая девица с пылающими диким огнем глазами одновременно и притягивала, и отталкивала ее.
Матросы гнали девиц вперед, словно стадо коз. Они громко ругались, но Батистина заметила, что по-настоящему они никого не били. В давке она сама едва не упала и вцепилась одной рукой в поручень, а другой ухватилась за услужливо подставленную руку Дядюшки. Жорж-Альбер с вытаращенными от ужаса глазами что-то лопотал на своем языке, но девушка, разумеется, не поняла его предостережений.
Девиц вытолкнули на полубак. Батистина подняла глаза. Над ними сияло солнце и синело прозрачное небо. Палуба блестела под лучами солнца. Батистина глубоко вздохнула. Все на корабле, казалось, было совершенно спокойно. Она улыбнулась при мысли о том, как изумится Легалик, увидев ее в толпе пленниц.
Загремел уже знакомый Батистине гортанный голос. Он что-то пророкотал на незнакомом языке. Батистина ухватилась за бизань-мачту, влезла на кучу канатов, чтобы видеть хотя бы что-нибудь поверх голов девиц, которые почти все были гораздо выше нее ростом. Крик ужаса сорвался с ее губ: она вновь увидела великана, пугающего, грозного, настоящее чудовище… Он покинул свое суденышко и теперь стоял, подбоченясь, на юте «Красавицы». Батистина обратила внимание на то, что гигант немного сдвинул набок свою черную фетровую шляпу. Это была довольно странная шляпа, фасон давным-давно вышел из моды. Она отдаленно походила на головные уборы, какие носили в северных странах. Сбоку было прикреплено маленькое красное перышко, трепетавшее на ветру. Гигант был облачен в огромный неуклюжий камзол кроваво-красного цвета и рубашку с роскошным кружевным жабо. Он был без парика, его пепельно-серые волосы были скреплены на затылке бриллиантовой заколкой. Пуговицы на камзоле и черном кафтане сверкали, словно капли крови. Девушка подумала, что это, должно быть, рубины. Батистине было трудно дышать, что-то в этом человеке вызывало в ней животный страх. И тут она поняла, что у него как бы два лица. Она зажмурила глаза и тотчас же их открыла, чтобы удостовериться в том, что ей это не снится. Нет, она не ошиблась: огромный застарелый шрам пересекал лицо великана пополам — от лба до подбородка. Именно это и создавало жуткое впечатление, будто чья-то ловкая рука сумела склеить две половинки головы, оставив только багрово-красный рубец Человек этот равнодушно и устало взирал на жуткое зрелище, представшее перед Батистиной: у грот-мачты громоздилась куча окровавленных тел. Она задавала себе вопрос, почему разбойники потрудились собрать тела убитых в одно место, и тотчас же получила ответ: два полуобнаженных матроса принялись тщательно обшаривать одежду мертвецов. Они отдавали свою добычу, а также еще пригодные для носки вещи третьему бандиту, разряженному в великолепный розовый шелковый камзол, искусно расшитый зелеными и золотыми нитями. Батистина даже не удивилась тому, что на бандите столь роскошное одеяние. Она только поняла, каково истинное положение дел. Покинутое командой суденышко покачивалось на волнах радом с «Красавицей». С него только что спустили французский флаг, а вместо него… о ужас! Вместо него над проклятым судном взвился черный флаг, на котором были изображены череп и под ним перекрещенные кости! (В монастырском пансионе воспитанницы частенько рассказывали друг другу страшные истории, в которых упоминался такой флаг!)
