Кое-какой толк от этой бесконечной болтовни все же был — ей удалось узнать названия трех магазинов, в которых, возможно, есть в продаже чиппендейловские стулья.
— Результат, конечно, не ахти какой, — сказала она Нэйтену, — но это все же кое-что. По магазинам я проедусь утром. А днем, пока ты будешь развлекаться в королевском дворце, буду наносить визиты вместо того, чтобы, как сегодня, принимать гостей. Времени на это уходит больше, зато не так страдают нервы.
Она уже решила, к кому поедет с визитом — к Хермионе Стэндиш. Она чувствовала неодолимую потребность произносить имя Рэндала, ощущать его на своих губах, а говорить о нем с Нэйтеном она боялась. Она уже спросила мужа, будет ли Рэндал обедать с ними, и надеялась, что не выдала своего отчаяния, когда он ответил «нет».
— Давай и сегодня пообедаем в ресторане, — сказала Чесс.
Ее уже не волновало, прилично это для леди или неприлично. Может быть, ей удастся посидеть на стуле, на котором вчера вечером сидел Рэндал. Ей необходимо ощутить хоть какое-то соприкосновение с ним, иначе она сойдет с ума.
— Отличная мысль, — сказал Нэйт. — Там наверняка будет варьете.
* * *
Ни в одном из трех магазинов чиппендейловских стульев не оказалось. Чесс снова вернулась в отель в унынии и с головной болью.
В номере она увидела Рэндала и вмиг исцелилась.
— Нэйт уже почти оделся, — предупредил он ее. Потом быстро поцеловал ее и погладил пальцами ее груди. Однако когда вошел Нэйт, великолепный в своем камзоле из зеленой парчи, белых чулках и бархатных туфлях с пряжками, сверкающими от поддельных бриллиантов, они уже находилась далеко друг от друга: Чесс сидела на кушетке, а Рэндал стоял в противоположном конце гостиной.
— Я чувствую себя ослом с бантиками на ушах и хвосте, — сказал Нэйт.
Рэндал подал ему длинный плащ, потом надел свой, прикрыв придворный костюм, не менее роскошный, чем у Нэйта. Он был похож на д’Артаньяна, но Чесс этого не замечала. Она знала только, что ей безумно хочется пробежать через всю комнату и очутиться в его объятиях. Находиться рядом с ним и не иметь возможности прикоснуться к нему было еще хуже, чем быть вдали от него.
В довершение всех бед Хермионы не оказалось дома. Чесс велела кучеру поездить по улицам до четырех часов, а потом отвезти ее в гостиницу. Она съежилась в уголке ландо и заплакала.
* * *
— Что у тебя с глазами, почему они красные? — спросил ее Нэйтен.
Она ответила, что ей попала в глаза угольная пыль.
— Ты хорошо провел время?
— Какое там. Мало того, что я выглядел как какой-нибудь фат, так его королевское всемогущее высочество подложил мне еще одну свинью. Он «желает», чтобы нынче вечером я пришел к нему в клуб поиграть в карты.
У Чесс словно выросли крылья. Как только Нэйт уедет, к ней наверняка тотчас же явится Рэндал. Боже, благослови принца Уэльского.
* * *
Они предались любви на узкой кровати в одной из тесных комнат для слуг, которые были частью гостиничных апартаментов.
— Ты себе и представить не можешь, как мне тебя недоставало, — проговорил Рэндал, когда они удовлетворили свою страсть.
— Мне недоставало тебя в десять раз сильнее, — прошептала Чесс, дыша ему в рот, и прижалась к его телу, требуя продолжения.
Но он отстранился и встал.
— Дорогая, нам приходится рисковать, но мы не должны вести себя безрассудно. Приходи завтра ко мне на квартиру. Скажи, что хочешь проехаться по магазинам. А теперь мне надо идти, а тебе надо принять ванну. От тебя пахнет любовью.
— Мне нравится пахнуть любовью, пахнуть, как ты, — возразила Чесс, хотя и знала, что он прав.
Что ж, до завтра осталось не так уж много времени.
В последовавшие за тем дни Чесс поняла, насколько прав был Рэндал. Необходимость обманывать и опасность разоблачения придали их свиданиям еще больший накал.
Как и весь Лондон, она и Нэйтен поехали на дерби, так назывались главные скачки года, ежегодно проводившиеся в городке Эпсом. Трибуны ипподрома были полны до отказа. Герцоги соседствовали здесь с подметальщиками улиц, графини — с официантками баров, и все веселились от души, хотя дождь лил с перерывами весь день.
Нэйт нашел деревянный ящик, помог Чесс взобраться на него, чтобы лучше видеть скачки, и его крепкая спина отгородила ее от напора кричащей, машущей руками толпы, которая теснилась вокруг. Чесс радостно закричала и захлопала в ладоши, когда первой пришла лошадь лорда Роузби, премьер-министра Англии. Красавец премьер-министр, недавно вступивший в свою должность, еще ничем не вызвал недовольства сограждан, и им нравилось, что во главе правительства стоит человек, любящий спорт.
Через некоторое время к Нэйту и Чесс, протиснувшись сквозь толпу, подошел Стэндиш, чтобы поздороваться. Увидев, как он приближается, Чесс почувствовала себя самой счастливой и привлекательной женщиной на свете из-за того, что его так тянет к ней. Он низко склонился над ее рукой, но не поцеловал ее — все в полном соответствии с правилами этикета, — однако через перчатку она ощутила многозначительное пожатие его пальцев. Когда он, шутя и смеясь, заговорил с Нэйтеном, она с удовольствием включилась в эту игру, всем своим видом показывая, что ее интересует только его беседа с ее мужем, а вовсе не прикосновение его плеча к ее плечу, что нередко случалось в толкотне.
Стэндиш принес Нэйту дурную весть: вчерашняя карточная игра с ним так понравилась принцу, что сегодня его королевское высочество хотел бы опять видеть мистера Ричардсона в своем клубе. В одиннадцать часов вечера. Чтобы поиграть в баккара.
Более недели Нэйт почти каждый вечер ездил в клуб принца Уэльского. Уезжал он туда всегда поздно, а возвращался уже перед рассветом. В это время к Чесс приходил Рэндал. А по утрам она ездила к нему, все больше и больше совершенствуясь в измышлениях о несуществующих магазинах, в которых нет ничего из того, что ей нужно.
И все больше и больше уставая, потому что днем она наносила визиты и принимала гостей и практически каждый вечер они с Нэйтеном ездили на какой-нибудь званый обед. После официального приема количество приглашений заметно умножилось.
Нэйт был близок к истощению, так как днем он не отсыпался, а вел переговоры с руководителями табачных фирм, пытаясь убедить их принять участие в организованной им компании.
— Я бы с удовольствием убил твоего кузена за то, что он затащил меня в этот клуб «Марлборо», — сказал он. — Я бы бросил ездить туда, но там бывают двое из самых крупных табачных фабрикантов Англии. Я нарочно проигрываю им деньги, как проигрываю их Берти.
