Долгое отступление Эрика под неумолимым натиском Гилберта внушило и самому Гилберту, и его приспешникам надежду, что победа уже у него в руках, но теперь Эрик перешел в наступление.
Видя, что Розалинде и Кливу серьезная опасность не угрожает, он обратил против Гилберта всю свою мощь — и ход сражения переломился: теперь уже защищаться приходилось самому Гилберту.
— Грегори! — вскричал Гилберт, с трудом отразив три ошеломляюще-быстрых удара подряд. — Заходи сзади, друг! Заходи сзади!
Тот, кого звали Грегори — остальные двое все еще катались по земле, — бросился на помощь своему сеньору, чье положение становилось весьма затруднительным. Но не тут-то было: Клив, издав яростный вопль, преградил ему путь.
— Прочь с дороги, юнец, не то зарублю! — Рыцарь угрожающе рассек воздух широким мечом. Но Клив был не робкого десятка, да и Розалинда, не медля, встала рядом с ним.
— Может, ты и меня зарубишь? — насмешливо поинтересовалась она. — И не побоишься, что придется держать ответ? А как насчет клятвы верности рыцарскому долгу? — бросила она напоследок самым издевательским тоном.
Ее слова поколебали решимость Грегори, но Гилберт колебаться не стал. Отбиваясь от бешеного натиска Эрика, он успел заметить, что сэр Грегори все еще пребывает в нерешительности, и заорал:
— Прикончи парня! Убей его!
— А потом что? — язвительно осведомился Эрик. — Убить заодно и леди Розалинду?
— Если потребуется! — Гилберт парировал удар смертоносного клинка, летящего на него сбоку.
— Ты убил бы и ее тоже? И все только потому, что я победил тебя на турнире в Лондоне?
В голосе Эрика звучало недоверие. При всем презрении к Гилберту он не мог даже вообразить, что рыцарь способен опуститься до подобной низости.
— Если бы ты сдох в Данмоу, в этом не было бы необходимости! огрызнулся Гилберт.
Тяжело дыша, они осторожно кружили по двору, держась все время лицом друг к другу.
— Но зачем тебе понадобилось отправлять меня на тот свет столь замысловатым способом? Что ж вы попросту не прикончили меня, когда я уже попал к вам в руки?
Гилберт бросил быстрый взгляд на нерешительного Грегори затем на других, которые пытались встать на ноги, и криво усмехнулся: соотношение сил снова изменялось в его пользу.
— В ту ночь я одной стрелой убил двух зайцев: отделался от глупца, посмевшего унизить меня… — Он ринулся вперед, оттесняя Эрика на площадку, усыпанную осколками камней, — и нашел козла отпущения… чтобы он ответил за некоторые мои грехи!
Эрик покачнулся, наступив босой пяткой на острый камень, и Розалинда едва не закричала от ужаса. Но Гилберт… что за чушь он несет! Чушь, в которой нет ни крупицы смысла… Он же безумен! — подумала Розалинда. Но это делало его еще более опасным.
— Козла отпущения?..
Эрик встретил выпад Гилберта мощным ударом снизу и перешел в контратаку — его клинок чиркнул по кольчуге противника.
— Но за какие грехи?.. — Его лицо внезапно потемнело от гнева: он понял все. — Так это ты?! Разбойник, который держал в страхе всю округу, — это ты! И ты решил свалить на меня свои преступления, чтобы меня повесили вместо тебя! Лучше не придумаешь! Только я-то не умер.
— Какая разница, — прорычал Гилберт. — Умрешь сегодня, и все равно выйдет по-моему.
— Сегодня есть свидетели.
— Я позабочусь, чтобы свидетелей не осталось. Снова со звоном скрестились клинки — каждый пытался достичь перевеса. Гилберт дрался, как одержимый. Да он и был одержим самим дьяволом. Но Эрик сражался так, как сражаются только за любимых, — собрав в единый кулак всю мощь тела и духа.
На какую-то долю секунды лица соперников сошлись так близко, что их разделяли лишь несколько дюймов.
— Они умрут, и вину за их смерть возложат на тебя, — с издевкой пообещал Эрику взбешенный рыцарь. И тут над полем сражения прогремел голос:
— Вину возложат на виновного!
Все головы, кроме одной, обернулись на голос. Розалинда радостно вскрикнула, потому что это был ее отец в сопровождении сэра Роджера и двух других рыцарей. Рать Гилберта в беспорядке отступила, и даже сам предводитель похолодел, почуяв беду. Только Эрик ни на миг не позволил себе отвлечься от своей задачи. Только он остался собранным и сосредоточенным.
— Вот теперь мы и увидим, кто умрет, — с ледяной яростью пробормотал он и в могучем броске столкнул Гилберта на заросшую травой ровную площадку.
В тишине двора, через который протянулись удлинившиеся тени, Эрик и его враг стояли лицом к лицу. Часто и тяжело дыша, они присматривались друг к другу, мысленно взвешивая сильные и слабые стороны противника.
Розалинда бросилась к отцу в надежде, что он остановит схватку. Она все еще боялась, что Эрика ранят или даже убьют. Отец ласково принял ее в объятия, но столь выразительно покачал головой, что она не осмелилась ни о чем его просить. Было ясно, что он намерен позволить мужчинам разрешить спор оружием.
И Гилберт не стал медлить. С исступленным криком он обрушил на Эрика град ударов — сверху, сбоку, снизу, — тесня босого соперника. Воздух звенел от лязга мечей, и Розалинда сжалась в комок. Но Эрик отнюдь не был сломлен, хотя и отступал под натиском Гилберта. С железным спокойствием он заманивал за собой противника, позволяя тому тешиться ложной надеждой, и наконец дождался момента, когда взмахи меча чуть-чуть замедлились. Тогда Эрик резким поворотом клинка заставил Гилберта отвести меч в сторону и в могучем броске всадил острие под ребра врагу.
Несколько мгновений ни один из соперников не двигался: Гилберт в оцепенении смотрел на Эрика, как бы не веря в случившееся. По клинку потянулась тонкая полоска крови, и он медленно опустил голову, глядя на нее. Затем Эрик выдернул меч, и Гилберт, шумно выдохнув воздух, рухнул на колени. Когда клинок перестал закрывать рану, хлынула кровь, заливая тунику и кольчугу, но Гилберт не проронил ни звука — ни слова жалобы или раскаяния. Он лишь поднял взгляд на бесстрастное лицо Эрика и упал ничком в грязь.
Розалинду с головы до ног сотрясала дрожь, только крепкая хватка отца удержала ее на ногах, когда страшное напряжение сменилось чувством избавления. Соратники Гилберта спешно побросали оружие, и ликующий вопль Клива прорезал воздух. Но Эрик, чуть покачиваясь и прерывисто дыша, продолжал стоять над своим поверженным врагом. Потом он поднял голову и отыскал взглядом Розалинду.
Ему не понадобились слова, чтобы подозвать ее к себе. Хотя ее колени дрожали, а сердце билось тяжело и гулко, Розалинда высвободилась из отцовских рук. Остановившись перед Эриком, она не удостоила распростертое тело Гилберта ни единым взглядом. В долгие секунды, когда она и Эрик молча смотрели друг на друга, она прочла на его лице все то, что он не сказал словами. А потом с радостным криком она бросилась к нему в объятия.
