Широкими шагами подойдя к облупившейся входной двери, Нелл взялась за молоток и громко постучала, но ответа не дождалась. Предприняв еще одну попытку и подождав минут десять, она обошла дом со всех сторон, осмотрела засаленные занавески, стекла в немытых окнах и переполненный мусорный бак у задней двери, поморщилась от тошнотворной вони, исходящей со стороны выгребной ямы в конце замусоренного двора.
Ненавидя бездействие, но решив дождаться Бэду Талгарта во что бы то ни стало, Нелл принялась выпалывать сорняки вокруг дома. «На такой скудной песчаной почве ни цветы, ни овощи не вырастишь», — думала она, складывая вырванные сорняки в быстро растущую кучу.
Лишь в сумерках Бэда толкнул покосившуюся калитку в штакетнике, отгораживающем участок от немощеного тротуара. Первым делом он почуял запах сырой земли, вторым — заметил впечатляющую кучу сорняков с облепленными землей корнями. Кто это взялся за неблагодарную работу?
Нежданная садовница обернулась: рослая, сухощавая девушка в темно-сером хлопчатобумажном платье, доходящем до щиколоток, почти бесформенном, с высоким воротником и длинными рукавами — впрочем, сейчас закатанными выше костлявых, острых локтей. Бэда не узнал ее, хотя девушка выпрямилась и уставилась на него в упор.
— Ну и свалка у вас тут! — заявила она, вытирая грязные руки о юбку. — Сразу ясно: здесь живет холостяк, питается всухомятку, вместо стула сидит на ящике из-под апельсинов и домой является только ночевать. Но если у вас туго с деньгами, могли бы хотя бы выращивать овощи на коровьем навозе — заодно и поработали бы руками! Вон какой живот вы себе отрастили, мистер Талгарт.
Бэда и сам знал, что безбожно растолстел, и досадовал на это, поэтому замечание незнакомки попало не в бровь, а в глаз. Внезапно он вспомнил, где слышал этот резкий и властный голос, и изумленно вытаращил глаза.
— Нелл Кинросс! — воскликнул он. — Какого черта вы здесь делаете?
— Выпалываю сорняки, — отозвалась она, окинув взглядом его темно-синий костюм-тройку, целлулоидный воротничок и манжеты, гапстук с эмблемой Законодательного собрания и запонки. — Вознеслись, значит? Загордились?
— Даже члены парламента от рабочей партии обязаны одеваться прилично, — попытался оправдаться он.
— А сегодня пятница, рабочая неделя кончилась. Одевайтесь-ка попроще, за выходные приведете в порядок свой участок.
— Обычно выходные я провожу в кругу избирателей, — недовольно возразил он.
— Да-да, объедаетесь печеньем со сладким чаем, булочками с джемом и сливками, а под вечер пропускаете кружку пива, да побольше. Мистер Талгарт, с такими привычками вам и до сорока лет не дотянуть.
— А какое вам дело до моего здоровья, мисс Кинросс? — осведомился Бэда. — Вы, должно быть, чего-то хотите от меня. Чего именно?
— Зайти в дом и выпить чаю.
Он поморщился:
— В доме… не убрано.
— А я и не надеялась на идеальный порядок. Ваши шторы давно пора стирать, окна — мыть. Но поскольку чай заваривают кипятком, надеюсь, я им не отравлюсь.
Она застыла в ожидании, высоко подняв надломленные брови. Узкое худое лицо излучало иронию, глаза проказливо поблескивали.
Бэда вздохнул:
— Пеняйте на себя. Прошу.
Задняя дверь коттеджа вела в судомойню с парой бетонных раковин под кранами с водой.
— Ага, водопровод у вас есть — уже кое-что, — отметила Нелл. — Почему же вы пользуетесь выгребной ямой?
— Канализации нет, — отрывисто бросил Бэда и провел гостью в тесную кухню с еще одной раковиной, четырехконфорочной газовой плитой и большим разделочным столом с придвинутым к нему вплотную деревянным стулом. Стены были выкрашены тусклой желтовато-кремовой краской, так густо усиженной мухами, что отчасти напоминали шедевр декоратора. На столе мелкие экскременты тараканов соседствовали с более крупными катышками мышиного и крысиного помета.
— Нет, так жить нельзя, — заявила Нелл, усаживаясь к столу. Из вместительной кожаной сумки она вынула носовой платок и постелила его на стол, чтобы поставить локти. — Говорят, члены парламента теперь получают неплохое жалованье. Наймите себе прислугу.
— Не могу! — выпалил он, злясь все сильнее от каждой уничижительной реплики. — Я рабочий, я не могу позволить себе эксплуатировать слуг!
— Чепуха! — презрительно скривилась Нелл. — Если уж хотите во всем придерживаться социалистических взглядов, предложите работу тем, кому отчаянно нужны деньги. Таким образом вы, по сути дела, поделитесь жалованьем с избирателями — скорее всего с какой-нибудь женщиной, лишенной права голоса, но ее муж оценит это. И отдаст вам голос.
— Он и без этого отдаст голос мне.
— Мистер Талгарт, когда-нибудь и женщины будут голосовать. Нельзя исповедовать принципы равенства и демократии и не признавать, что женщины тоже люди.
— Но я решительно против прислуги!
— Тогда не относитесь к ней как к прислуге, мистер Талгарт. Помощница по хозяйству — тоже рабочий человек, задача которого — поддерживать порядок в доме. Что в этом унизительного? Платите ей сполна и в срок, благодарите за добросовестный труд, дайте понять, что она вам необходима, — вы только вырастете в глазах других избирателей, если еще одна женщина будет нахваливать вас в разговорах с подружками и гордиться своей работой. Да, голосуют мужчины, но они во многом прислушиваются к мнению женщин и нередко следуют ему. Вот и наймите женщину для работы по дому и в огороде, не пренебрегайте такой возможностью стать популярным в рабочих кругах.
— Ладно, вы правы, — нехотя признал Бэда, заливая чайник кипятком. На стол была с грохотом выставлена пыльная сахарница. — Но боюсь, внутри полно тараканов, и молока у меня нет.
— Купите ледник. В Арнклиффе наверняка есть служба доставки льда. И уж совсем не могу понять, зачем вы запираете дом — у вас же нечего красть. Да, и обязательно вытравите тараканов — они живут в сточных канавах, в канализации, в грязи и заражают пищу, которую едят. Видите следы внутри сахарницы? Это же настоящий рассадник инфекции. Ручаюсь, в Арнклиффе бродит брюшной тиф, не говоря уже об оспе и полиомиелите. Вы же член парламента, поднимите вопрос о канализации. Пока местные жители не приучатся к чистоплотности, жить в Сиднее будет опасно. А еще здесь давно пора морить крыс и мышей, иначе не миновать вспышки бубонной чумы. — Нелл приняла из рук хозяина кружку черного чая без сахара и с наслаждением отпила глоток.
— Вы же, кажется, учитесь на инженера? — нерешительно спросил Бэда. — А можно подумать, что вы будущий врач.
— Да, скоро я заканчиваю первый курс инженерного факультета, но на самом деле мечтаю стать врачом, особенно теперь, когда на медицинский факультет разрешено принимать женщин.
