Ниниан поднял голову.
– Когда это было?
– В тысяча восемьсот первом году, за год до моего отъезда в Англию. В тот сезон я танцевала в Парижской опере, и вышло так, что он с женой посетил несколько-спектаклей. – Розали взяла у герцога кувшин со сливками и, последовав его примеру, налила сливок и себе.
– Расскажите мне о жене Наполеона.
– Ниниан, вы должны позволить мадемуазель де Барант съесть десерт.
Розали заверила герцога, что ее совсем не утомили расспросы молодого лорда.
– Жозефина, как и ее муж, не отличалась красотой. У нее были смуглая кожа и плохие зубы. Но она великолепно одевалась. Все парижанки пытались ей подражать, но это почти никому не удавалось.
– Вы не собираетесь вернуться во Францию?
До Розали мгновенно дошел смысл вопроса графа, и она пожала плечами.
– Не могу сказать. В Париже у меня нет ни родственников, ни друзей, большинство танцоров Оперы сейчас живут в Англии. Полагаю, что я вернусь домой, если наступит Реставрация, хотя это маловероятно.
Ниниан нагнулся над столом и взял тарелку с пирожными.
– Кузен Эдгар сражается в Испании и считает, что Бони скоро разгромят.
– Мой брат служит в войсках лорда Веллингтона, – пояснил Джервас.
– Какой вы счастливый, у вас есть семья, – сказала она.
– Неужели? – Он с грустью взглянул в глаза своему подопечному.
– Я всегда мечтала иметь братьев, сестер и племянников. Кроме Армана Вестри и других учеников нашего балетного училища, у меня не было ни друзей, ни знакомых ровесников. Занятия отнимали все время, и на развлечения ничего не оставалось.
– Как же вы отдыхали? – полюбопытствовал Ниниан.
– Мы считали отдыхом танцы. Когда выдавались свободное время и хорошая погода, мы, отправлялись в сад Тюильри. Иногда по вечерам собирались всей компанией и шли в сады Тиволи, они вроде вашего Воксхолла. Известный художник месье Грез был мне другом, а в сущности, дедом. Я сопровождала его на прогулках. Мы часто бывали в Лувре и в Пале Рояль. Я надевала лучшее платье, а он обычно ходил в черном камзоле с щегольским золотым шитьем. Нам нравилось кафе Фраскати, там всегда подавали очень вкусное мороженое, а после он покупал для меня книги и очень тщательно их отбирал.
– Я ненавижу читать, – злобно проговорил ее юный мучитель.
– Вот почему тебе так плохо даются латынь и греческий, – вмешался в разговор Джервас.
– А какие книги вы любите, мадемуазель?
Она покраснела и в замешательстве отодвинула в сторону крем и масло, но потом вновь поставила их на место.
– В присутствии вашего опекуна мне об этом лучше не говорить.
– Значит, вы предпочитаете непристойные книжки?
– Да, французские, – ответила она, стараясь не встречаться взглядом с изумленным герцогом. – Романы и стихи. – Розали тут же перевела разговор на другую тему и спросила лорда Свонборо о его увлечениях.
– Я с удовольствием катаюсь на лодке и запускаю в воду миниатюрный корабль «Викториус». Летом я купаюсь в пруду рядом с Хабердином, а зимой катаюсь на коньках. Разумеется, когда лед достаточно твердый.
– А что такое Хабердин?
– Это замок Джера в Нортхемптоншире. У меня тоже есть родовое имение, – гордо сообщил ей Ниниан. – Оно называется аббатство Свонборо. Джер распоряжается моим состоянием и следит за сворой гончих собак. Мне по душе охота, но за собственную яхту я бы отдал дюжину лошадей! Не будь я графом, я бы отправился в дальнее плавание, и никто бы меня не нашел.
– Если бы вы хоть раз пересекли пролив, вам бы это не понравилось, – убежденно проговорила Розали.
Джервас увидел, что его племянник ждет от девушки разъяснений, и прервал его:
– Полагаю, что мадемуазель незачем обсуждать с тобой прошлое, оно у нее было нелегким.
– А почему так случилось?
– Ну, – начала Розали, поборов смущение, – не очень-то приятно, когда волны вздымаются и хлещут, а корабль может в любую минуту сбиться с курса. Ни мне, ни моим родителям путешествие из Кале в Дувр удовольствия не доставило.
Вскоре вся троица покинула «Кингз Хед». Герцог извинился и объявил, что должен переговорить с директором школы; Ниниан пригласил Розали в комнату четвертого класса, где ученики обычно вырезали свои инициалы на деревянных панельных стенах и спинках скамей.
– Сколько здесь учеников? – поинтересовалась девушка.
– Не знаю, – неуверенно отозвался он. – Двести или триста.
– У вас должны быть друзья.
– Моих лучших друзей выгнали отсюда два года назад. Мы организовали настоящее восстание. Я украл ключ у сторожа Пичи, мы смогли открыть березовый шкаф, достать оттуда розги, которыми нас секли, и сжечь их. Ребята постарше выстроили баррикады на дороге к Лондону. Ни одна почтовая карета не смогла подъехать к школе, и учителя несколько дней ничего не писали родителям. Но когда порядок восстановился, они крепко взяли нас в оборот. Они запретили нам подбрасывать других ребят на одеялах или швырять куски хлеба в новичков, когда у тех хватало смелости войти в зал. Там был наш клуб, мы плели заговоры против учителей и шутили. Можно мне рассказать вам анекдот, который я там услышал?
Она кивнула головой.
– Что за мужчина пользуется бритвой чаще десяти раз в день?
Розали задумалась.
– Даже представить себе не могу.
– Парикмахер! – ликующе объявил Ниниан и стал ждать, когда она засмеется. Заметив, что Розали развеселилась, он продолжил: – А интересно, как вы решите эту загадку. Человек стоит на берегу реки, а рядом с ним волк, коза и капуста. Он хочет перевезти их с собой, но лодка слишком мала, и в ней, кроме него самого, может поместиться лишь кто-то один или что-то одно. У него есть возможность перевезти их по одному и так, чтобы волк не сожрал козу, а она, в свою очередь, не съела капусту. Что он должен сделать?
– Ради Бога, – беспомощно откликнулась она. – У меня разболится голова от этих размышлений. Боюсь, что я просто не умна.
– Можно мне вам рассказать? Первым делом он перевозит козу. Затем возвращается и берет волка, переезжает с ним, а козу отвозит назад и забирает капусту. Потом возвращается снова и привозит назад козу. Таким образом, волк ни на секунду не остается с козой, а коза – с капустой.
Внезапно он решил показать Розали озеро, ему захотелось поиграть с ней в поле, и это спасло ее от дальнейших неприятностей. К счастью, целый день ее не мучали боли в лодыжке, и во время прогулки она себя хорошо чувствовала. Она стала теплее относиться к заносчивому юноше-аристократу, и все же он казался ей не столь обаятельным, как Джо Гримальди, прилежный и хорошо воспитанный сын знаменитого комика. Настроение лорда Свонборо постоянно менялось, а Джо всегда был ровен в общении. На берегу озера играли в мяч несколько подростков. Они помахали ему руками, но он не обратил на них внимания.
