— Но вы же не ненавидите меня? Этот вопрос она оставила без ответа.
— Я не завидую той леди, которую вы возьмете в жены, — сказала она.
— К чему вам завидовать самой себе?
При этих словах она резко взглянула на него, покраснела и отвернулась.
— Не понимаю, как английские леди выносят вас, сеньор.
Он весело посмотрел на нее.
— Да я ведь и не прошу их выносить меня, сеньора.
— Едва ли вам удастся заставить меня поверить, — повернулась к нему девушка, — что вы не флиртовали направо и налево. Несомненно, у вас очень плохое мнение о женщинах.
— Но о тебе я самого высокого мнения, Доминика.
Она надменно улыбнулась.
— Вы делаете заметные успехи. Скажите, с английскими дамами вы обращаетесь так же?
— Нет, хорошая, вот как я поступаю, — ответил сэр Николас и вновь крепко поцеловал ее.
Доминика задохнулась, яростно оттолкнула его и бросилась вниз по трапу. В своей каюте она застала камеристку, которая не замедлила обратить внимание на растрепанные волосы и раскрасневшееся лицо своей госпожи. Увидев все это, Мария уперла руки в бока со свирепым видом.
— Негодяй! — заявила она мрачно. — Он оскорбил вас, сеньорита? Неужели он осмелился прикоснуться к вам?
Доминика кусала платок, глаза ее бегали, и наконец, она нервно рассмеялась.
— Он поцеловал меня, — тихо ответила она.
— Да я ему глаза выцарапаю, — пообещала Мария и решительно направилась к двери.
— Вот глупая девчонка! Стой, дурочка! Не ходи никуда! — приказала Доминика.
— Больше вы и шагу не ступите одна, теперь я буду вашей дуэньей, — предложила Мария.
Доминика топнула ногой.
— Ты ничего не понимаешь. Я хотела, чтобы он поцеловал меня!
Мария открыла от удивления рот.
— Сеньорита?! Доминика рассмеялась.
— Он клянется, что приедет за мной в Испанию!
— Ни один англичанин не будет настолько глуп, сеньорита!
— Увы — нет! — вздохнула Доминика. — Но если бы он посмел! О, его безумие заражает меня!
Она подняла небольшое зеркальце, висевшее у нее на поясе, и нахмурилась, глядя на свое отражение. Поправив прическу и отбросив зеркальце, она покраснела, заметив, что Мария все еще удивленно смотрит на нее. Доминика улыбнулась ей и отправилась навестить своего отца.
В его каюте она нашла Джошуа Диммока, который к тому времени уже исчерпал все свои доводы в защиту щепочек виселицы. По правде говоря, Джошуа тайно надеялся, что эти щепочки помогут оттянуть кончину дона Мануэля до тех пор, пока он не окажется в безопасности на суше.
Дон Мануэль устало взглянул на дочь.
— Неужели никто ни избавит меня от этого болтуна? — взмолился он.
Джошуа решил прибегнуть к подобострастию.
— Видите, сеньор, они у меня надежно завернуты в мешочек, а купил я их у одного святого человека, хорошо осведомленного в этих делах. Если бы только вы согласились повесить их на шею, я мог бы пообещать вам скорое выздоровление.
— Бартоломее, открой пошире дверь, — приказал дон Мануэль. — А ну-ка, парень, убирайся!
— Мой благородный сеньор… Бартоломео с поклоном отступил от широко распахнутой двери. Доминика услышала голос, в котором, как ей казалось, звенел соленый ветер и играли солнечные лучи — все, чем хороши погожие дни на море.
— Что такое?
На пороге стоял сэр Николас.
Дон Мануэль приподнялся на локте.
— Сеньор, вы пришли просто необычайно вовремя! Ради всего святого избавьте меня от этого бездельника и его проклятых щепочек с виселицы!
Боваллет быстро вошел в каюту, увидел, что Джошуа с сокрушенным видом стоит около койки дона Мануэля, взял своего слугу за шиворот и, недолго думая, вышвырнул его вон. Закрыв дверь, он остановился, глядя на дона Мануэля.
— Могу я сделать для вас еще что-нибудь, сеньор? Только скажите…
Дон Мануэль откинулся на подушки и устало улыбнулся.
— Вы быстро действуете, сеньор.
— Согласитесь, что результат стоит того! Я пришел узнать, как вы себя чувствуете сегодня утром. Лихорадка еще мучает вас?
— Немного. — Дон Мануэль предупреждающе нахмурился.
Боваллет повернул голову, чтобы узнать причину. Около стола застыла Доминика.
Ей казалось, что этот невозможный человек обладает способностью находиться повсюду. Пожалуй, только в своей собственной каюте она может чувствовать себя в безопасности. Девушка величественно направилась к выходу. Бартоломео уже было начал приоткрывать дверь, но сильная рука отодвинула его в сторону. Сэр Николас сам широко распахнул дверь, и леди торопливо вышла.
— Бартоломео, ты тоже выйди, — приказал дон Мануэль.
Он лежал и смотрел на Боваллета. Затем сдавленно вздохнул. Этот красивый молодой человек, с пружинистой походкой, всегда такой проворный, казался больному джентльмену олицетворением жизни и здоровья.
Боваллет подошел к койке, пододвинул складной стул и сел.
— Вы хотели поговорить со мной, сеньор?
— Да, я хочу говорить с вами. — Дон Мануэль беспокойно подергал одеяло. — Сеньор, с тех пор, как мы оказались на борту вашего корабля, вы еще не говорили о том, что с нами будет.
Боваллет быстро поднял брови.
— Я полагал, что вполне ясно объяснил это, сеньор. Я высажу вас на северном побережье Испании.
Дон Мануэль попытался разглядеть лицо сидевшего перед ним человека. Голубые глаза смотрели прямо на него, четко очерченные губы под щегольскими усами готовы были улыбнуться. Если у Боваллета и были секреты, то он очень хорошо скрывал их под маской откровенности.
— Я могу верить, что вы говорите серьезно, сеньор?
— Клянусь честью, я никогда не был более серьезен. Не волнуйтесь из-за такой безделицы!
— Неужели вы так просто сможете войти в испанский порт, сеньор?
— Правду говоря, сеньор, ваши соотечественники еще не научились ловить Ника Боваллета. Можете молить Господа, чтобы он послал им хороших учителей!
Однако дон Мануэль был серьезен.
— Сеньор, вы враг, и опасный враг, враг моей стране, но, поверьте, мне было бы жаль видеть вас схваченным.
— Тысяча благодарностей, сеньор, вы этого и не увидите. Ведь я родился под счастливой звездой.
— Ваш слуга, сеньор, уже замучил меня предзнаменованиями и предчувствиями. Осмелюсь сказать, что, если вы высадите нас в Испании, ваша жизнь окажется в опасности. И ради чего? Это безумие. Иными словами я не могу это назвать.
— Назовите это поступком Боваллета, сеньор! — спокойно заметил англичанин.
Дон Мануэль ничего не сказал, он лежал неподвижно, наблюдая за своим собеседником. Минуту спустя он снова заговорил.
— Вы странный человек, сеньор. Много лет я слышал о вас самые невероятные рассказы и верил, возможно, только одной трети из них. Сейчас вы вынуждаете меня поверить даже в самые невозможные. — Он замолк, но Боваллет только улыбнулся. — Если вы говорите правду, я буду бесконечно обязан вам. Но вы можете действовать с самыми лучшими намерениями, и все же потерпеть неудачу в таком безрассудном начинании.
