Она ничего не понимала. Почему Дарлинг собирал книги о полицейских, когда ему следовало бы читать повести, прославляющие кровавые подвиги отчаянных бандитов вроде него самого? На первом листе книги она увидела имя Билли Дарлинга, написанное аккуратным почерком, а вовсе не каракулями, как можно было ожидать от него. Размышляя обо всех этих странностях, она не услышала, как открылась дверь.
На пороге стоял хозяин комнаты. Он держал в руках тарелку с вареной картошкой и аппетитным жареным бифштексом. Билли смотрел на девушку осуждающим взглядом. Она густо покраснела и отвела глаза в сторону.
Поставив тарелку на стол, Билли взял книгу из рук девушки и поставил ее на место.
— Она принадлежит одному парню, который жил здесь до меня, — сказал он не очень убедительно.
Эсмеральда только удивленно подняла брови. Дарлинг оказался не таким уж бессовестным лжецом, как она ожидала, и все же его поведение было ей непонятно. Давая уроки музыки, она нередко встречала среди своих учеников тех, кто не умел читать и всячески это скрывал. Билли же, напротив, скрывал свою грамотность.
Рискуя вызвать его недовольство, она сняла с полки книгу.
— Именно такие книги мечтал писать мой брат Бартоломью, — сказала она грустно. — Когда он был маленьким мальчиком, он часто просил меня почитать о Диком Западе, о людях, которые его осваивали.
Билли презрительно усмехнулся:
— Например, о таких самоубийцах, как Джордж Армстронг Кастер?
Вздохнув, она закрыла книжку.
— Боюсь, моего брата больше привлекали самые неприглядные герои — авантюристы разного рода…
— Одинокие вооруженные разбойники, — перебил девушку Билли, задиристо усмехаясь. Она поставила книгу на место.
— Наши родители умерли, когда мне было двенадцать лет, а Бартоломью — только шесть. Я знала, как они мечтали о том, чтобы он поступил в университет. Мне удалось скопить достаточно денег на полный годовой курс обучения в колледже. Конечно, пришлось многим пожертвовать ради этого…
Дарлинг пытливо посмотрел ей в глаза.
— Так почему же этот целеустремленный молодой человек сейчас не за партой в колледже? Эсмеральда опустила голову.
— У нас произошла ужасная ссора. Он заявил, что будет учиться только после того, как проведет на Западе хотя бы год, чтобы собрать материал для своих первых рассказов. Конечно, я запретила ему и думать об этом.
Билли улыбнулся, представив, как эта трогательная девчонка занималась воспитанием брата.
— А когда на следующее утро я проснулась, то обнаружила, что он исчез, а с ним — и деньги на обучение.
Эсмеральда подняла на Билли глаза, полные боли и отчаяния.
Он равнодушно пожал плечами, хотя на самом деле ему хотелось утешить ее.
— Может быть, вашему брату просто надоело цепляться за женскую юбку? Большинство мужчин охотнее лезут под юбку к женщинам…
— Мой брат не был из этого вашего большинства, — возмущенно оборвала его Эсмеральда.
— Значит, это и есть тот самый ваш брат, которого, как вы предполагаете, я убил?
— Конечно, у меня нет других братьев.
— Мисс Файн, вы образованная женщина, живете в культурном городе Бостоне. Не могу никак понять, как вы можете обвинять человека в таком страшном преступлении, не имея на это никаких оснований.
— Но это не так, мистер Дарлинг. У меня есть серьезное доказательство, можно сказать — неоспоримое!
Он удивленно уставился на нее, когда она вдруг стала ловко расстегивать многочисленные перламутровые пуговки высокого воротничка. Наконец она извлекла потертый конверт. Билли еле удержался от искушения заглянуть в потайное местечко. Их руки соприкоснулись, когда она передавала ему пакет, хранивший тепло ее тела.
Билли открыл конверт и высыпал его содержимое на стол: золотые карманные часы, траурная брошь, сплетенная из шелковых волос того же оттенка, что и у Эсмеральды, автоматическая серебряная ручка, сложенный листок бумаги и фотография улыбающегося молодого человека с этими самыми карманными часами.
Он потянулся, чтобы взять часы, но Эсмеральда опередила его, как будто боялась, что он может своим прикосновением осквернить драгоценную памятную вещь. Она так бережно касалась часов, что Билли даже позавидовал. Никто и никогда не касался его так нежно.
— Часы и ручка принадлежали моему отцу, — тихо проговорила Эсмеральда. — А эта брошь — из волос моей матери. Все это — вещи моего брата, мистер Дарлинг… Были его вещами до того, как его убили…
Билли внимательно изучал фотографию, но ему так и не удалось найти сходство между черноволосым юношей с ямочками на пухлых щеках и его чопорной сестрой.
— Сколько ему было лет?
— Девятнадцать. — Эсмеральда нежно погладила фотографию. — Совсем еще мальчик.
Билли невольно вспомнил собственное детство. В свои тринадцать он уже носился верхом по просторам Запада. В четырнадцать впервые убил человека и познал женщину. И то и другое произошло в одну и ту же ночь, когда старшие братья взяли его в публичный дом отпраздновать победу над неприятелем. Билли не запомнил ту проститутку, но навсегда запомнил взгляд янки, который в последний момент своей жизни протянул к нему окровавленные руки…
Билли выхватил фотографию из рук Эсмеральды и еще раз внимательно посмотрел на лицо юноши.
— Я никогда раньше не видел его, — решительно сказал он.
— В самом деле? Тогда как вы объясните вот это?
Эсмеральда схватила со стола сложенный листок бумаги и торжествующе передала его Билли. Тот удивленно посмотрел на нее, осторожно развернул бумагу и стал читать…
Здесь было все: неудавшееся ограбление почтовой кареты; невинная девушка, направляющаяся в один из мексиканских монастырей, чтобы выполнить свой обет; пылкий юноша, готовый отдать жизнь за честь своей спутницы. Странно, но все это почему-то тронуло Билли до такой степени, что он вынужден был отвернуться от Эсмеральды, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.
Он вдруг почувствовал, как ее рука легко коснулась его вздрагивающего плеча.
— Ну, ну, мистер Дарлинг, успокойтесь. Видно, у вас не такое уж жестокое сердце.
Она почти прошептала эти слова, и Билли невольно представил себе, как звучал бы ее голос ночью, при погашенной лампе, если бы они остались вдвоем…
— Даже для таких злодеев, как вы, господь всегда предоставляет возможность раскаяния и искупления.
Билли захохотал. Испуганная Эсмеральда смотрела на него — он промокал мокрые глаза, не в силах остановить истерический приступ смеха, сотрясающий тело. Наконец, успокоившись, он потряс перед Эсмеральдой листком бумаги.
— Кто бы ни написал эту галиматью, его расследование и яйца выеденного не стоит. Я никогда не занимался ограблением почтовых карет, мэм. Я ловлю и арестовываю грабителей. Возможно, вы не можете уловить, в чем тут различие, потому что выросли в Бостоне, но, уверяю вас, это совершенно разные занятия.
