Выбрать быка оказалось несложно: тот, что был послан самим Посейдоном, отличался мощной статью и редкостной красотой. Минос, не забывший обещание, данное морскому богу, выбрал его, ни с кем не посоветовавшись.
Утром накануне свадьбы Пасифая проснулась с предчувствием беды. В одном из своих снов она видела Европу. Та сидела в глубине небольшой пещеры, протянув руки к умирающему, едва дымящемуся костерку, с печатью гнева на увядшем лице. Во втором сне она увидела себя, запертую в подвалах дворца с двумя плачущими детьми на руках. Пасифая долго ворочалась на своем ложе, размышляя, какой груз взвалила ей на плечи Европа, покинув остров. Что бы сделала она, если бы ей пришлось стать женой такого, как Минос? По совету двух девушек из своей свиты царевна потребовала, чтобы ей приготовили повозку, и отправилась в небольшую бухту, расположенную неподалеку от города Порос, чтобы, глядя на море, постараться успокоить свой дух.
Когда царевна со свитой уже собиралась покинуть морской берег, раздался зычный крик, спугнувший с насиженного места целую стаю чаек. К ней, прихрамывая и радостно размахивая руками, бежал толстый бородатый человек, одетый в странные лохмотья. Приблизившись к Пасифае, чьи пурпурные одежды выдавали в ней царевну, незнакомец рухнул на колени и сбивчиво произнес:
— Госпожа, перед тобой верный раб твой. Я знаю твой язык. Я родился в Кноссе. Хотя сейчас я в обносках и без гроша в кармане, хоть все мое имущество нынче и умещается в этой наплечной сумке, а сам я потерпел кораблекрушение, еще совсем недавно удача улыбалась мне: мой дом отличался пышностью и убранством среди самых богатых домов на холме Ликабетт, что в Афинах. Но мой подлый и властолюбивый племянник, да покарает его Зевс, отнял у меня все. Однако славу свою я заработал не богатством, но вот этой головой и вот этими руками. Может быть, ты слышала о великом Дедале? Еще юношей я работал вместе с дворцовыми зодчими.
Потерпевший кораблекрушение с надеждой смотрел в глаза царевне и ее свите, но никто его не узнавал.
— Этот болтун говорит по-критски, но похож на ахейца, — сказала Пасифая своим спутницам. — Кто еще, кроме ахейцев, может быть уверен, что на каком-то острове, куда занесло его бушующее море, все непременно должны знать, кто он и что он? Мне он не нравится. Кто-нибудь из вас хочет помочь ему?
— Этот толстяк довольно забавен, — неприязненно сказала Эа, самая младшая из спутниц, — у него совсем не осталось волос на голове, да слишком много на лице… К тому же от него несет, как от кита, выбросившегося на берег неделю назад. Я не взяла бы его с собой, даже если бы мне пообещали за это гору изумрудов.
— Он определенно слишком много болтает, — проревела великанша Навкрата голосом, способным напугать медведя. — Быть может, хорошенько отмыв его, мы смогли бы избавиться от вони, но где найти источник, что, кроме въевшейся грязи, унесет излишнее словоблудие? Впрочем, я, кажется, где-то видела это лицо. Он вам никого не напоминает?
— Ну конечно, — сказала Эа. — Он похож на лицо статуи Диониса во дворце. Не правда ли? Посмотрите, убрать бороду, скинуть двадцать или тридцать лет и немного лишнего веса, и у нас получится точная копия! — девушки рассмеялись.
Дедал понимал, что оказался в трудном положении. Он встал на ноги, положил на песок свой посох и достал из сумки деревянную куклу с глиняными руками и ногами, связанными между собой веревочками, крепящимися к крестовине.
— Никто меня не любит, никому я не нужен, — пропищала кукла фальцетом, в то время как Дедал с закрытым ртом и странной гримасой на лице искусно дергал за ниточки, заставляя марионетку пританцовывать. — Бедный я, несчастный! Что же мне делать?
Женщины во все глаза уставились на глупый танец. Дедал довольно улыбнулся.
— Хорошо, — сказала Пасифая, сердясь на себя за недостойное царевны поведение. — Скажи, чего ты хочешь за свою куклу.
— Госпожа, ты обижаешь меня. Я не торговец. Я Дедал, изобретатель. Я с удовольствием сделаю для тебя десять таких кукол, и ты сможешь развесить их на фруктовых деревьях, чтобы они пугали птиц и защищали плоды. Я хочу служить тебе, хочу войти в твою свиту. Я изобретатель и строитель, скульптор и инженер, кузнец и гончар, советник и пчеловод…
— Мне кажется, — пробасила Навкрата, — мы могли бы взять его с собой. Он глуп и смешон. Можно посадить его в клетку и заставить рассказывать о себе на разных языках. «Я умею делать это, я умею делать то, это мне нравится, а это — нет…»
Бродяга смиренно промолчал, и Пасифая решила взять его с собой в Кносс.
Дедал и вправду родился в Кноссе. Родители отдали его обучаться гончарному делу, но любознательный мальчик освоил и кузнечное ремесло, и работу каменщика, и пчеловодство. Его первым изобретением стал быстрый гончарный круг, значительно облегчивший процесс лепки. Едва достигнув пятнадцати лет, Дедал принял участие в строительстве дворца: он пришел к зодчим и показал им свой проект вывода сточных вод посредством конусообразных, покрытых свинцом глиняных труб, проложенных под брусчатым полом дворца. Пораженные зодчие включили изобретение Дедала в общий проект дворца, а вскоре и большая часть домов Кносса была оборудована такой же канализацией.
Однако Дедал был не только способным, но и честолюбивым. Через некоторое время он по праву занял место среди зодчих, ваявших статую Диониса для приемного зала. Хитростью он заставил скульпторов придать Дионису свои черты: по своей воле они бы никогда не пошли на это. Когда работы над северным крылом дворца были завершены, жители Кносса принесли богу в дар первые плоды нового урожая. Один из земледельцев заметил сходство и рассказал о нем своим товарищам, которых эта новость изрядно повеселила. Очень скоро весь город знал о случившемся. Старая Европа, мать последней царицы, решила, что статуя безупречна, и переделывать ей лицо — настоящее преступление. «Дионис любит посмеяться. Смех и станет наказанием этому юноше», — сказала она. Так и случилось: очень скоро непомерное тщеславие Дедала стало притчей во языцех. Завидев его, люди начинали перешептываться и смеяться в голос. Уязвленное самолюбие и невозможность исправить содеянное натолкнули Дедала на мысль о том, чтобы уехать с острова хотя бы до того времени, пока у него не вырастет борода.
Так Дедал покинул Крит. Он уплыл один на маленькой лодке, к которой приспособил льняной холст, привязанный к стволу молодого деревца, и, к изумлению портового люда, устройство это позволяло управлять лодкой без весел, при помощи ветра. Вскоре многие критские моряки дополнили свои лодки такими же конструкциями. Парус стал последним подарком юного изобретателя Криту.
