* * *
Гримница проснулась от того, что стало холодно. Оказалось, что она во сне сбросила с себя одеяло, а походная жаровня погасла и больше не обогревала палатку. Предрассветный холод пробрался под тонкую сорочку, которую оставила на ней с вечера Ванда, когда помогала раздеваться после свадьбы.
Свадьба! Гримница вздрогнула и поскорее потянула на себя одеяло. Хорошо, хоть не нагая проснулась, а то, если верить Ванде, всякое могло быть. Оглянувшись, девушка успокоилась, поняв, что в палатке она одна. Странного закса, ставшего вчера ее мужем, нигде не было. Опять убежал куда-то по своим воинским делам? Может быть, вчера он что-то там говорил про их главного. И тоже забегал в палатку только на минутку, что-то спросить или сказать, тут же убегая опять. Ну и ладно, не сильно-то и хотелось. Но хоть бы сказал что-то с утра, что ли. А то убежал ни свет ни заря, бросив ее здесь, а ей что теперь делать?
Ответ на последний вопрос нашелся быстро. Не успела княжна решить, что же ей делать дальше, как полог отодвинулся и в палатку вошла Ванда. В руках знахарка несла миску, от которой вкусно пахло съестным.
— Как почивалось, деточка? — Заботливо спросила она.
— Так… — Неопределенно пожала плечами девушка. — Ванда, а ты не знаешь, где… Ну, где тот закс?
— Это который твой муж, что ли? — Хитро прищурилась знахарка.
— Ну-у, вроде как… — Гримница неопределенно пожала плечами.
— Вот что, девонька, — женщина отставила миску и присела на постель, приобняв девушку за плечи, — если он тебе муж, то безо всяких "вроде как". И не вздумай такое при чужих сказать.
— Так он сам… — Гримница замолчала, осознав, насколько дико будет звучать для знахарки ее жалоба.
— Что "сам"? — тут же уточнила Ванда, насторожившись. — Обидел тебя? Напугал?
— Н-нет. — Гримница потупилась, смутившись. — Напоил каким-то зельем, велел укутаться потеплее и завалился спать.
— А-а, ну это не страшно. — Ванда изо всех сил старалась сдержать улыбку, видя, как мечется ее подопечная, пытаясь определиться. — Мужики — они только с виду железные. Может, потому вечно железо на себя и нацепляют, чтобы еще страшнее казаться. Ему тоже вчера досталось, не диво, что уснул.
— Он пришел и уснул, он проснулся и ушел… А мне что делать? — Наконец-то девушка смогла собрать мыслив кучу и выразить их более-менее внятно.
— Сперва встать, одеться и поесть, пока не остыло. — Решительно взяла дело в свои руки знахарка. — А потом — вести себя, как положено доброй жене. Хотя бы до тех пор, пока все эти их воеводы не разъедутся.
— А как? Я же о заксах почти ничего не знаю.
— Ох, совсем тебя Межамир избаловал, пусть будут милостивы к нему Боги. Чему только учил?!
Гримница снова потупилась. Она понимала, что ей — княжне — надо знать намного больше, чем простой девушке с пограничья, и о заксах тоже. Только и отец-князь, и чужие края, и заксы казались чем-то далеким, непонятным, сродни воинскому делу. А его старый воевода ей иногда показывал, но никогда не объяснял досконально.
Гримнице нравилось вести хозяйство, нравилось быть при том, когда старшие решают, чем и какое поле засеять на пришлую весну, на какой луг выгнать скотину и прочее. Нравилось следить, как женщины занимаются своей работой: прядут, ткут, шьют и прочее. Наверное, она смогла бы хорошо вести хозяйство, только для этого нужен дом, а не эта тряпка, из которой она со вчерашнего дня вышла только один раз.
— Ну-ну, не тужи, все образуется. — Ванда, видя, что ее слова совсем расстроили девушку, попыталась утешить. — Спросим у кого-нибудь, что и как. Хоть у того ж храмовника. Не верю, чтобы он чего-то про заксов не знал, такой дотошный. Он мне вчера до поздней ночи спать не давал, все расспрашивал про травы да про болячки… А хоть и с мужем своим поговори. Нормальный же, вроде, мужик.
— И что я ему скажу? — Взвилась Гримница, уловив в голосе знахарки легкое неодобрение. — Видно же, что я ему не нужна. Не пойму, зачем вообще женился?
— Так, княжна, ты мне тут не дури! — Строго цыкнула на нее Ванда. — Зачем он женился, он тебе вчера сам рассказал. Ты хоть знаешь, как воины добычу делят?
— Заксы?
— Да хоть кто. Сперва воеводы берут себе, что и кто понравится, а потом остальные делят, что осталось. Что-то, видно, парень наш знает про ихнего воеводу, раз даже жениться готов был, чтобы ты тому не досталась.
— А ты ему веришь?
Собственно, этот вопрос мучил Гримницу еще со вчерашнего вечера. Тогда, перед свадьбой, нарисованное рыцарем будущее казалось настолько ужасным, что девушка готова была довериться кому угодно. Сейчас же, когда первый страх прошел, появились вопросы. Самым главным из них был вопрос о мотивах: зачем этому рыцарю понадобилось ее спасать?
— Ой, даже и не знаю. — Ванда задумалась. — Я тут пока туда-сюда моталась с утра, слышала кое-что краем уха. Воеводу ихнего зовут Хуго Секач, вроде, силы и злости в нем больше, чем даже в диком кабане. Только простые воины его не любят, Боровом называют, и совсем не за силу. А нашего парня хвалят, говорят, хороший воин, хоть и молодой. Да и я в нем гнили не чувствую.
— Все равно, ничего не понимаю. — Гримница вздохнула, сдаваясь. Если даже Ванда считает, что они вчера все сделали правильно.
— Ты сама посуди, — не успокаивалась знахарка, — ты сейчас не понимаешь, зачем ты ему нужна. А захоти он вчера тебя настоящей женой сделать, тебе бы этого хотелось?
То-то и оно. — Наставительно сказала Ванда, видя, как отчаянно мотает головой девушка. — Потому не дури, а вставай и поешь. И так уже все остыло, пока мы тут все по три раза переговариваем.
Помогая девушке расчесывать волосы, Ванда горько усмехнулась. Повезло княжне, что на такого благородного дурака попала. Видно, новоявленный муж не пожалел вчера для жены своего зелья на хлебном вине, раз не слышала девушка, как вчера ночью праздновали заксы победу и свадьбу молодого воеводы. Иначе не надувала бы губки зазря. И это еще остальные засконские бояре строго следили, чтобы не застал сегодня старший воевода никакого беспорядка.
Когда Гримница закончила есть, Ванда, видя, что девушка чуть успокоилась и уже способна немного думать, осторожно начала.
— Твой муж распорядился, чтобы убитых вчера похоронили на холме возле крепости. Попрощаться бы с воеводой… Пойдешь?
— Конечно, пойду! — Гримница подскочила, чуть не опрокинув миску.
— Да не спеши ты так! — Знахарка покачала головой. В очередной раз моля богов благословить этого закса, додумавшегося искать помощь для Гримницы среди вендов. — Все-таки, не девочка уже, а жена мужняя. Дай, платок тебе повяжу, а потом пойдем. Ты только помни, кто бы что ни говорил, ни спрашивал, а о том, что у вас тут с мужем происходит, чтобы чужим — ни слова!
Дождавшись утвердительного кивка, Ванда подобрала толстые светлые косы княжны под платок, повязав его на вендский манер. В сочетании с заксонским платьем, которое она вчера выбрала среди отданного рыцарем добра, смотрелся платок немного странно. Ну лучше так, чем искушать судьбу с непокрытой головой.
Решив не дразнить своих людей больше необходимого, для похорон защитников крепости Арне выбрал место на отшибе. От основного лагеря заксов его прикрывала крепость, откуда все еще несло запахом гари. Большую часть пленных вендов на похороны, понятно, никто не отпустил, заняв на работах в лагере и вокруг. Но несколько стариков да пара тройка женщин все же стояли у свежевырытой ямы.
Присутствующие тут заксы выполнили приказ командира, отнесясь к поверженному противнику с уважением, не пожалели даже рулон полотна, чтобы все было достойно. Но сейчас на их лицах читалось только желание побыстрее закончить здесь. Солдатам хотелось уйти, чтобы можно было поскорее забыть о приватностях войны и не думать о том, что каждый из них может завтра оказаться на месте эти вендов.
Когда Гримница с Вандой подошли к остальным, покойников уже опустили в могилу.
