– Тебя это не касается.
Он готов был поспорить, что Тремли шёл против короля и законов страны, и это касалось Уэста. Касалось его читателей. И его короля.
Но что самое главное, доказательства деяний Тремли сохранят секреты Уэста в безопасности. Навсегда.
Увы, в этом мире сплетен и лжи найти доказательства нелегко.
Но их нужно найти. Или, если возможно, купить.
Выторговать, если потребуется.
И лишь один человек обладал достаточной властью, чтобы раздобыть информацию, которую сам Уэст достать не мог.
– Ты должен написать статью, – настаивал граф.
Уэст не произнёс ни слова, отказываясь давать своё согласие. Он выполнял приказы графа в прошлом, но никогда не делал ничего такого, что могло бы так явно идти вразрез с политикой короля. Ничего такого, что поставило бы под угрозу жизни англичан.
– Ты должен, – повторил Тремли, на этот раз настойчивее. Начиная злиться.
Поскольку граф не задал вопроса, Уэсту не требовалось отвечать. Он двинулся к выходу из бального зала, но остановился, когда оркестр закончил играть и оглядел толпу аристократов, упивающихся своими деньгами, властью и идеальной жизнью.
Они и не догадывались, как им повезло.
Он взял пальто, шляпу и направился к выходу, мысленно уже находясь в своём клубе, вызывая посыльного Чейза, чтобы впервые в жизни попросить об одолжении.
Если кто-то и мог получить доступ к секретам Тремли, то это был Чейз, но владелец "Падшего ангела" потребует плату, и Уэсту придётся предложить что-то ценное.
Он ждал на ступеньках Уортингтон-Хауса, пока его карета вынырнет из скопления других экипажей, ожидавших своих хозяев и хозяек, стремясь поскорее добраться до клуба и начать переговоры с его владельцем.
– Вот мы и снова встретились.
Уэст тут же узнал её голос, словно он был ему знаком всю жизнь. Позади него стояла леди Джорджиана, её ясный взгляд и голос, словно озарили всё вокруг, будто годы вдали от этого мира, от этого места принесли ей нечто, чего она бы никогда не обрела, оставшись в обществе.
Он встретился с ней взглядом и наклонил голову.
– Миледи. – Он сделал длинную паузу, наслаждаясь тем, как по-собственнически прозвучал почётный титул. Наслаждаясь тем, как в ответ её глаза широко распахнулись. – Вот мы и снова встретились, – повторил Уэст.
Она таинственно улыбнулась, доставив ему этим невероятное удовольствие. Он мгновенно взял себя в руки. У них с ней исключительно деловые отношения.
Она подошла и встала рядом с ним на верхней ступеньке, глядя на собравшиеся внизу экипажи.
Вечер только начался, поэтому за исключением её горничной и нескольких ливрейных лакеев, которым щедро платили за то, чтобы они сливались с окружающей средой, никого не было.
– После того, как мы расстались, я поняла, что мне не стоило с вами разговаривать, – сказала она, не отрывая взгляда от лакея, спешившего в соседние конюшни, чтобы отыскать её экипаж. – Нас не представили друг другу.
Он посмотрел на скопление чёрных экипажей.
– Вы правы.
– А вы холостой мужчина без титула.
Он улыбнулся.
– Причём здесь титул?
В ответ она тоже улыбнулась.
– Если бы вы обладали титулом, я бы меньше волновалась.
– Думаете титул вас обезопасит?
– Нет, – серьёзно ответила она. – Но, как мы уже выяснили, титул сделал бы из вас превосходного мужа.
Он рассмеялся её дерзости.
– Из меня вышел бы ужасный муж, миледи. Могу вас заверить.
Она с любопытством на него посмотрела.
– Почему?
– Потому что у меня есть недостатки и похуже, чем статус холостяка и отсутствие титула.
Что было чистой правдой.
– Вы имеете в виду наличие профессии.
"Нет, я имею в виду отсутствие будущего".
Ответом ей послужило молчание.
– Так глупо, что нас учат смотреть свысока на работающих людей.
– Глупо, но так оно и есть.
Они долго стояли, и, казалось, каждый хотел, чтобы другой заговорил первым.
– И всё же без вас мне не обойтись.
Он бросил на неё быстрый взгляд. Ему не должны нравиться эти слова. Он не должен хотеть быть нужным. Хотеть ей помочь.
Не должен считать её столь неотразимой.
Не должен напоминать себе не думать о ней.
– Ещё рано, – проговорил он, желая сменить тему. – А вы уже собрались домой?
Она закуталась в массивную шёлковую накидку, защищаясь от прохладного ночного воздуха.
– Верите или нет, – сухо проговорила леди Джорджиана, – но я неплохо провела время. И чувствую себя совершенно без сил.
Он ухмыльнулся.
– Я заметил, что вы нашли в себе силы потанцевать с Лэнгли.
Она замешкалась.
– Вы бы поверили, если бы я сказала, что его пришлось заставить?
Ни в коей мере.
– Уверен, это не такая уж и пытка.
– Не могу сказать точно, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Но моё приданое явно её облегчило.
Уэст не имел в виду приданое. Он имел в виду её саму: складную, стройную и прекрасную. Нелепый головной убор не в счёт, но даже с торчащими перьями из волос она выглядела красивой женщиной.
Чересчур красивой.
Он не стал объяснять, что она неправильно истолковала его слова.
– Сильно облегчило.
На долгое время воцарилась тишина, которую нарушили лишь звуки приближающегося экипажа и стук копыт. Карета подъехала, и Джорджиана собралась уходить. Он не хотел её отпускать. Уэст вспомнил о пёрышке в кармане пиджака у сердца, и на короткое безумное мгновение ему захотелось также близко прижать к себе Джорджиану. Он отогнал мысль.
– У вас нет компаньонки?
Она оглянулась на маленькую невзрачную служанку в нескольких футах от них.
– Я отправляюсь домой, сэр. Наш разговор станет самым непристойным занятием за весь вечер.
Он мог придумать множество непристойных занятий, которыми с радостью бы с ней занялся, но, к счастью, в этот момент подъехала его двуколка и спасла от безумных размышлений. Посмотрев на Уэста, леди Джорджиана выгнула бровь.
– Двуколка? Вечером?
– Мне необходимо быстро передвигаться по городу в погоне за новостями, – ответил он, когда его конюх спрыгнул на землю. – Двуколка для этого очень подходит.
– А заодно для того, чтобы сбегать с балов.
Он склонил голову.
– И для этого тоже.
– Возможно, мне тоже стоит обзавестись двуколкой.
Он улыбнулся.
– Сомневаюсь, что дамы из высшего общества одобрят.
Она вздохнула.
– Не думаю, что мне следует так говорить, но пошли эти дамы к чёрту.
Этим остроумным высказыванием, произнесённым слегка скучным тоном, леди Джорджиана собиралась позабавить Уэста, и менее проницательный человек обязательно бы усмехнулся, не заметив скрытых ноток.
Ноток грусти. Утраты. Разочарования.
– Ведь вам же ничего из этого не нужно?
Она удивилась, но не стала притворяться, будто не поняла. Ему нравилась её прямолинейность.
– Я сама заварила эту кашу, мистер Уэст. Самой мне её и расхлёбывать.
Она не хотела возвращаться. Не хотела себе такой жизни. Это было совершенно очевидно.
– Леди Джорджиана, – начал он, не зная как закончить предложение.
– Доброй ночи, мистер Уэст.
Она начала спускаться по ступенькам в сопровождении своей неприметной горничной, направляясь к карете, которая умчит её подальше от этого места, от этой ночи.
Подальше от Уэста.
Она соберётся с силами. Залечит раны. И выйдет на сцену завтра.
А он сделает всё возможное, чтобы уберечь её от стаи стервятников.
Уэст редко интересовался высшим обществом и ещё реже благородными дамами, которые доставляли больше хлопот, чем приносили удовольствие, чересчур драматизируя события. Но в леди Джорджиане было что-то такое до боли знакомое. Что отзывалось в его душе. Возможно, обречённость. Досада. Жажда чего-то ему непонятного, но от того более интригующая.
Он долго смотрел ей вслед, подмечая, как уверенно она двигается. Уэст поймал себя на том, что зачарованно наблюдает за тем, как её светлые юбки словно гонятся за ней, будто боясь отстать, если не проявят расторопность. За тем, как Джорджиана придерживает эти самые юбки, пока слуга помогает ей забраться в карету.
