С третьей попытки, после того как связанными оказались ее мизинец и большая прядь волос, но только не шнурки, Гарет со стоном отнял у нее свою руку.
— Если я не хочу оторвать твои пальцы или оставить тебя лысой, мне придется поискать кого-либо другого в помощь себе.
Ровена с обидой убрала руки за спину.
Он надел плетеную кольчугу.
— Побудь здесь. Я поищу Блэйна и поблагодарю его за гостеприимство, прежде чем мы покинем этот дом.
Ровена вспомнила тяжелую руку, нагло лазающую между ее ног, и подумала о нескольких способах, которыми она хотела бы отблагодарить Блэйна за его гостеприимство, — все они не отличались разнообразием, в основном немалая роль отводилась тупому концу хорошей дубины. Она мечтательно вздохнула и стала заправлять свои спутанные волосы под шапку. Гарет оставил ее покорно сидящей на краю кровати.
Крошечная искорка боли в подложечной ямке разгорелась в целый пожар в желудке. После столь удачного насыщения прошлым вечером Ровена понимала теперь, что это — проявление голода. Ровена так долго жила с этой болью, что до этого вечера она представлялась ей нормальным состоянием.
Она посидела, с огорчением ощущая, что боль только усиливается, затем поднялась, чтобы пройтись по спальне. Выпила немного воды, выплеснула остатки в окно и уселась вновь. Увы, желудок требовал своего все настойчивей. Должно быть, напрасно она разбаловала его вчера.
Ровена открыла дверь и выглянула в коридор, посмотрела в одну сторону, в другую, прежде чем выбраться наружу. Был, очевидно, более ранний час, чем она думала. Тела людей все еще валялись на лестнице в самых живописных позах. Она осторожно пробралась вниз, в большой зал. Какой-то мужчина потянулся рукой к ее щиколотке, но она живо ускользнула от его ленивых пальцев, и он, пробормотав что-то придушенным голосом, вновь свернулся под своим плащом.
Перед ней маячил стол, не менее великолепный в трезвом свете утра, чем в ночном покачивающемся блеске факелов. Что ж, она почтит должным вниманием эту роскошь.
Ровена резко повернулась. Гарет бегом спускался по лестнице. Он касался стены, чтобы удержать равновесие. По выражению его лица она поняла, что он уже побывал в пустой спальне. Представив его смятение, когда он не обнаружил ее там, она не могла удержаться от злорадства. Удовлетворенное тщеславие сияло в блеске ее глаз. Можно было даже не скрывать этого. Все равно Гарет не мог ничего заметить, пробираясь через груду лежавших тел. Ровена, странно потолстевшая за то недолгое время, что провела в одиночестве у стола, решила вдруг еще больше изменить свой вид в худшую сторону, потерев щеки грязными ладонями. Лицо ее быстро приобрело соответствующий цвет.
Гарет открыл было рот, чтобы сказать что-то, но тут же и закрыл его. Его глаза оглядели ее с головы до ног, сузившись от подозрения, как будто он подумал, что феи посетили их ночью и оставили эту грязную толстую коротышку вместо похищенной им стройной девушки.
Ровена весело улыбнулась.
— Я устала ждать, милорд. Надеюсь, я не прогневила вас.
— Нет.
Он произнес это отрывисто сквозь сжатые зубы, что говорило о его неискренности. Ее улыбка стала еще шире. Она сожалела, что у нее не хватило времени заодно вымазать сажей свои перламутровые зубы.
— Я предпочел бы, чтобы в будущем вы подчинялись мне, — сказал он. — Если, конечно, не хотите попасть в руки еще какого-нибудь сэра Блэйна.
Ее укололи его слова. Ровена спрятала обиду за насмешливыми цветистыми фразами:
— Где же наш учтивый хозяин? Или у него не нашлось слов прощания к нашему отбытию?
Легкая усмешка еле заметно тронула губы Гарета.
— Боюсь, что сэр Блэйн ощущает себя не совсем здоровым в это утро. Он желает нам счастливого пути, присовокупив особенно добрые пожелания моему новому оруженосцу. Он даже поручил своему конюху предоставить вам лошадь для переезда в Карлеон.
Ровена приняла руку, которую Гарет предложил ей, чтобы провести ее через зал. Она представила, какую радость и ревность испытал бы Мортимер, если бы видел сэра Гарета, ведущего за руку своего оруженосца. Ей всегда казалось, что ее огрубевшие пальцы недостаточно тонки и изящны, но они утонули в широкой ладони Гарета. Ровена услышала чье-то Шумное дыхание и, взглянув вниз, увидела знакомую рыжую гончую, принюхивающуюся возле ее ног. Она потрепала ее по голове, как будто прощаясь с верным другом.
Слово «лошадь», было слишком лестным для той клячи, которой сэр Блэйн столь щедро одарил Ровену. Ложбина на вогнутой спине между холкой и крупом была настолько глубокой, что могла вместить трех Ровен. Если бы тишину раннего утра не нарушало ленивое переступание копыт этого одра при их приближении, Ровена сочла бы ее мертвой. Она услышала, как кто-то насмешливо фыркнул за ее спиной. Вряд ли это была лошадь, но, когда Ровена обернулась, лицо Гарета вновь было непроницаемо суровым.
— Разборчивость Блэйна в женщинах всегда превышала его познания в лошадях, — сказал он.
Более опытная женщина, безусловно, приняла бы эти слова как комплимент, но мимо ушей Ровены они пролетели пустым звуком. В руку ей неожиданно ткнулся теплый нос. Это рыжая гончая все еще сопровождала ее. К ней присоединился огромный седеющий дуралей мастиф, ростом почти по пояс Ровене.
Мастиф сунулся носом ей в рукав.
— Отстань, — прошипела Ровена.
Гарет нахмурился. Его жеребец танцевал в возбуждении от лая и подвывания вертящихся под ногами собак. Ровена шлепнула гончую. Мастиф ухватился зубами за рукав и потянул на себя. Три маленькие собачонки с тявканьем бросились к ним по мосту. Их украшенные драгоценными камнями ошейники сверкали на утреннем солнце. Они понеслись прямо к Ровене. Она решила, что настал самый подходящий момент наплевать на дьявольское чувство юмора сэра Блэйна и взобраться на спину клячи. Она уже поставила одну ногу в стремя, но мастиф ухватил ее за штанину мощными челюстями. Ровена сжала зубы и изо всех сил подтянулась на руках, пытаясь сесть на лошадь, но борьба с мощным, хотя и престарелым зверем не увенчалась успехом. Хотя и полным поражением это тоже нельзя было назвать.
Ровена все-таки легла на живот поперек лошади, но на большее была явно не способна. Гарет поглаживал свою короткую бородку с видом полной безмятежности.
— Будьте любезны, — простонала она от напряжения. — Я была бы очень признательна вам, если бы вы помогли мне сесть на лошадь.
Повелительным ревом он разогнал собак. Рыжая гончая медленно удалялась, бросая на Ровену укоризненные взгляды. Гарет обхватил Ровену и поставил на землю. Задержавшись на мгновение, он принюхался. Затем, взяв ее за локоть, развернул к себе лицом.
