—.Де Коньеры не в тюрьме. Они в «Отеле де Виль», — ответил Фуко. — Маро это сделал, чтобы прекратить нападки критики. Вы должны понимать, какой любовью и уважением пользовался господин де Коньер. Мы выяснили, что там не обычные стражники, а особенно преданные Маро. Очень опасно обнаружить свою заинтересованность, но я попробую выяснить, кто его охраняет.
— Вы окажете нам большую услугу, — сказал Роджер. Он не сомневался в искренности Фуко, но чувствовал, что должен сам что-то сделать, а не сидеть в мнимом оружейном магазине, ожидая новостей. Годами Роджер только этим и занимался — сидел в кресле и читал о героических поступках. Он много работал, борясь со скукой и усталостью, понимая, что каждый полученный гонорар спасет его хотя бы от одного скандала с Соланж. А сейчас он ощущал такую легкость, такое страстное желание броситься в бой. Он на самом деле хотел оказаться в гуще событий, а не быть сторонним наблюдателем.
— Такую ненависть Маро испытывает только к де Коньерам? — спросил Роджер. — Или это относится ко всем англичанам?
— Совсем нет, — с готовностью ответил Фуко. — Даже напротив.
И он рассказал о преданности Маро идеям Марата и о том, что Маро часто подкрепляет свои действия и чистки аргументами «Ami du Peuple». Роджер видел несколько копий этих подстрекательских листков. Страстные обличительные речи против представителей Национального Собрания и аристократии Франции не сулили ничего хорошего Генри и его семье. Однако Марат был поклонником английской формы конституционной монархии, и оба раза, когда он, спасаясь от тюрьмы, бежал в Англию, с ним обращались очень учтиво. Марат ратовал за дружеские отношения с Англией и был (одна из его здравомыслящих позиций) против войны в целом. Местный тиран, сказал Фуко, следует в этом идеям своего Парижского наставника.
— Прекрасно, — заметил Роджер. — Стало быть, не так страшно пойти в «Отель де Виль» за разрешением на устройство мастерской. Я бы хотел сам поговорить с кем-нибудь из людей Маро.
Фуко внимательно посмотрел на своего гостя, в глазах его мелькнуло подозрение. Однако после некоторого размышления он подумал, что ничто не мешало Роджеру пойти к Маро тайно, ведь необходимости говорить об этом не было. К тому же, оценив разговор, Фуко убедился, что никто кроме него не пострадает, даже если Роджер заодно с Маро.
— Думаю, что это не опасно для вас. Самое страшное — то, что у вас заберут ружья. Худшее, что принес нам ап-cien regime, — превратил таких людей, как Маро, людей со светлыми идеями и с самыми что ни на есть благородными целями, в кровожадных монстров.
Радужные надежды Леонии и Генри на побег заметно потускнели. У них не было возможности осуществить свой план. Луи не приходил за Леонией и, более того, она не могла склонить его к тому, чтобы он зашел в погреб, когда приносил еду. В первый раз, когда он отдал Леонии суп и хлеб через узкую щель, она не очень забеспокоилась. Луи и раньше так часто делал.
Отец был за дверью, готовый к действию, но если Луи войдет, Леония не хотела прибегать к подобным приемам. Она не посвящала Генри в свой план. Девушка надеялась, что сможет убедить отца в том, что Луи сам отдал ей ключи, или в том, что она украла их, не признаваясь, что она его любовница.
Но прошло два дня, затем три, а Луи все не приходил. На четвертый день, когда он передавал еду, Леония робко позвала его.
— Луи, ты сердишься…. — начала она. Но он не дал закончить, покачал головой и тут же закрыл дверь. У Леонии от страха сильно забилось сердце и перехватило горло. Неужели они приговорены? Не мог ли кто-нибудь их подслушать? Нет, они говорили только по-английски, правда, это могло показаться подозрительным. Леония постаралась вспомнить, не было ли когда-нибудь в погребе темнее, чем обычно, когда кто-то мог подслушать у окна, но ничего подобного припомнить не могла. Может быть, она как-то выдала свои мысли Луи? Но он никогда не обращал на нее достаточно внимания, чтобы заметить даже то, что она хотела. Леония прикусила губу. Похоже, что Луи превзошел самого себя и понял, что он может нажить себе неприятности. Если так, то первым делом он должен показать, что суров к заключенным.
Леония немного успокоилась, опустилась на пол рядом с отцом и разломила хлеб. Хлеб был свежий! Она понюхала суп, обычно она старалась этого не делать. Не только аппетитный запах, но и содержимое было густое и больше напоминало тушеное мясо, чем суп. Страх тут же вернулся. Что если они едят последний раз в жизни? Чтобы Маро проявил такую доброту, такого быть не может. Но трудно представить, что и Луи подумал бы о таком благородном жесте. Он, скорее всего вообще не принес бы им никакой еды перед казнью.
— Как хорошо, правда, папа?
— Еще бы. Такая же еда была вчера. Разве ты не заметила?
— Нет, — Леония очень удивилась. Как могла она такое не заметить?
— Я тебе об этом говорил, и ты согласилась. Ты, должно быть, забыла.
— Да-да, сейчас вспомнила. Я думала о другом.
Еще бы, ведь вчера она была уверена, что Луи придет за ней. Леония была так возбуждена и напряжена до предела, обдумывая и передумывая каждый свой шаг, что могла глотать и камни, не заметив. Она и в самом деле помнила, что отец обращался к ней во время ужина, но отвечала машинально. Но если еда была хорошей вчера, то…
— Интересно, почему? — выдохнула Леония.
— Уверен, что бедняга старается изо всех сил, чтобы достать нам хорошую еду, когда может, — ответил Генри, удивленный реакцией дочери.
Леония не стала спорить, хотя думала иначе. Генри подумал и покачал головой.
— Боюсь ошибиться, но думаю, что это мои друзья дают ему деньги, чтобы он покупал нам хорошую еду. Раньше они, наверное, боялись обратиться к нему или сами были в тюрьме.
Леония прикусила губу. Можно и не говорить отцу, что если бы кто-нибудь и дал Луи деньги, то он без зазрения совести положил бы их к себе в карман.
На самом деле, Генри был ближе к истине. Луи и вправду заплатили, чтобы он хорошо кормил узников. Причина, по которой он взял деньги, была в том, что он хотел видеть их достаточно крепкими, чтобы они послужили его целям. Он не был таким уж законченным бессердечным чудовищем, как думала в своей ожесточенности Леония. Конечно, он не стал бы рисковать из-за нее и, не задумываясь, принес бы ее в жертву ради собственной выгоды. Но когда подвернулась возможность получить то, что он хотел, он не возражал заодно оказать хорошую услугу и Леонии. Леонию и Генри кормили так, чтобы они могли бежать. Луи хотел бы, чтобы они удрали. Так он убьет двух зайцев: Маро будет слеп к тому, что тот делает, и поведение его станет еще более невыносимым для горожан. Луи сделал это в основном из-за того, что всегда был настороже, выискивая, что можно обернуть себе на пользу, частью по чистой случайности. После разговора с Фуко Роджер отправился в «Отель де Виль», чтобы навести справки об открытии магазина. Его вопросы были встречены с удивлением и подозрительностью, против чего Роджер не возражал. Один клерк посылал его к другому. Каждый боялся признаться, что он не знает, нужно ли разрешение. Не нашлось желающих взять на себя ответственность дать такое разрешение.
