Констанс взяла свою чашку с кофе.
– Поговорим о чем-нибудь веселом. Дайте-ка мне последний номер журнала. Много ли клиентов у нашей посреднической конторы?
– Кстати, об оплате посреднических услуг, – вмешалась Честити. – Видела бы ты, сколько усилий приложила Пру, чтобы выжать пятьдесят гиней из мадам Уинттэп. Чтобы утереть ей нос, мадам Лукан отстегнула все семьдесят. Пру проделала все это мастерски.
Констанс рассмеялась:
– А я другого не ожидала. День свадьбы Эстер и Лукана уже назначен?
– Канун Рождества, – ответила Пруденс. – А ты уже выбрала день для предстоящего приема под девизом «Дома»?
Констанс скорчила гримаску и покачала головой.
– Пока еще рано об этом говорить. Впереди визиты к новобрачной. Как только станет известно о моем возвращении, ко мне повалят толпой визитеры. Одни из любопытства, другие – чтобы распустить сплетни. Ты же знаешь, как это бывает. Они будут разглядывать убранство дома, задавать каверзные вопросы, интересоваться, довольна ли я своей судьбой. – Все это Констанс говорила с неприкрытым сарказмом.
– А также попытаются выяснить, собираешься ли ты подарить мужу наследника, – добавила Пруденс, пытливо глядя на сестру.
– Единственные младенцы, которых я собираюсь произвести на свет, – это печатная продукция, – объявила Констанс. – По крайней мере до тех пор, пока «Леди Мейфэра» и наша посредническая контора будут приносить доход.
– О доходе можно забыть, если нам не удастся отразить удар и выиграть возбужденное против нас дело, – заметила Пруденс.
– Буду молить Бога, чтобы этот Молверн не причинил зла трем женщинам, издающим скандальную подпольную газетенку. – Последние три слова Констанс произнесла, подражая манере речи отца, и после паузы продолжила: – Надо спросить у Макса, не знает ли он этого адвоката. Не может ли замолвить за нас словечко. Ты сомневаешься в успехе? Почему?
– Не знаю, захочешь ли ты, чтобы Макс прочел эти бумаги, – ответила Пруденс, пожав плечами. – Конечно, ты знаешь его лучше, но...
– В чем-то ты права, – согласилась Констанс, – однако не вижу смысла скрывать это от него.
– Жена в качестве ответчицы в суде, обвиняемая в клевете, – едва ли это будет способствовать его карьере, – прокомментировала Пруденс. – Вот одна из причин, почему эти сведения не должны просочиться наружу.
Снова наступило молчание. Его нарушила Констанс:
– Давайте не будем пока об этом думать. Вы еще не рассказали о новых клиентах нашего посреднического бюро.
– Намечаются еще двое, – вступила в разговор Честити. Она подошла к секретеру и вернулась с двумя письмами. – Одно от девушки. Она пишет, что очень несчастна, что мачеха над ней издевается, хочет выдать за старика, который годится ей в дедушки. Она собирается бежать из дома со своим избранником. Видимо, начиталась любовных романов и вообразила себя героиней одного из них.
Констанс прочла страстное и очень сумбурное послание со следами слез, и на лице ее появилось саркастическое выражение.
– Думаю, ей еще рано выходить замуж, – заметила Пруденс. – Надо ей сообщить, что мы принимаем клиентов не моложе двадцати одного года.
– Ну, это не совсем так. Мы ведь нашли мужа Эстер Уинтроп, – заметила Констанс.
– Но лишь для того, чтобы отвадить Лукана от Чес. К тому же мы не сомневались, что из них выйдет отличная пара. Вряд ли стоит заниматься такими юными клиентками, о которых мы к тому же ничего не знаем. Эта так называемая мачеха – возможно, преданная и очень заботливая женщина, а девица просто взбалмошная и капризная.
– Не исключено, – промолвила Констанс, сложив письмо и задумчиво постукивая им по ладони. – Не говоря уже о том, что мы просто не можем в данный момент предложить конкретный вариант. Все наши ресурсы исчерпаны. Вдобавок пришлось бы потратить целый день и взять билеты на поезд до Уимблдона, чтобы встретиться с ней.
Он Констанс не ускользнул взгляд, который Пруденс бросила на Честити. Она догадалась, что сестры уже не раз обсуждали этот вариант. Честити с ее нежным сердцем и отзывчивостью частенько вступала в конфликт с прагматичной и лишенной сентиментальности Пруденс. И решающее слово оставалось за Констанс. Так было и на этот раз.
– Я согласна с Пру, – сказала Констанс. – Прости, Чес, но нам следует проявлять практицизм.
Честити кивнула. Несмотря на чувствительность, она знала, когда следует выдержать бой, а когда капитулировать.
В данном случае девица из Уимблдона должна была сама найти путь к избавлению.
– Итак, этот вопрос решен.
Констанс положила письмо на стол. Пруденс выглядела так, будто избавилась от тяжкой повинности. Она терпеть не могла конфликтовать с сестрами. Она посмотрела на Честити с печальной улыбкой. Та в ответ лишь пожала плечами.
– А что во втором письме? – спросила Констанс.
– Думаю, оно сулит нечто большее. – Честити протянула ей письмо. – Пру и я уверены, что знаем, от кого оно, хотя автор – а это, несомненно, дама – воспользовался вымышленным именем.
Она указала на подпись в конце письма.
– Вряд ли Ифигения – ее настоящее имя.
– Наверное, нет, – согласилась Констанс. – Не Ифигению ли Агамемнон принес в жертву богам, чтобы вымолить благоприятный ветер, который помог бы доплыть до Трои? – Она углубилась в чтение. – Теперь понимаю, – сказала она, дочитав до конца. – Вы полагаете, что письмо написано леди Нортроп. Она всегда уснащает свои высказывания совершенно неуместными классическими аллюзиями.
– А разве это не похоже на нее? Если ее и не принесли в жертву, она все же пострадала – овдовела четыре года назад, а теперь в расцвете лет не согласна на безрадостное будущее без любви.
– При этом любовь для нее – это плотские радости, – перебила сестру Пруденс. – Обрати внимание на то, как она описывает себя: «Богатая. Брюнетка с карими глазами, щедро одаренная женскими прелестями, с прекрасной фигурой, одетая с безупречным вкусом, не обделенная вниманием мужчин». Ну кто еще мог так написать о себе, если не Дотти Нортроп? Кстати, о безупречном вкусе, – добавила она. – С этим я готова поспорить.
– Да, она не из тех, кто прячет свои прелести, – снова согласилась Констанс. – А ими природа ее щедро одарила.
– К тому же всем известно, что она безбожная кокетка, – заметила Честити.
– Почему в таком случае она сама не может найти себе мужа? Ведь на нее любой мужчина польстится.
Констанс поднялась, чтобы налить себе еще кофе.
– Мужчины, которых она привлекает, непригодны для брака, – заявила Пруденс.
– Но есть ли кто-нибудь, неизвестный ей, кого мы могли бы порекомендовать?
– Об этом стоит подумать. Если мы найдем подходящего жениха, пригласим обоих на один из наших еженедельных приемов. Так же как мы поступили с Миллисент и Неизвестным.
