Батистина ухватилась за поручни и посмотрела на морскую гладь. Теперь ей нравились бескрайние просторы океана, эти сине-зеленые бесконечные волны.
— Остерегайся Иностранки, Красавица! Ни в чем не доверяй ей! — зашептала Дядюшка, с покровительственным, почти матерински-озабоченным видом поглядывая на Батистину.
— Да! Она жуткая распутница! Уж я-то знаю, что говорю! — тотчас же вмешалась вечно подслушивавшая все разговоры Свинья.
— Она хотела на всех нас нагнать страху, заставить ей прислуживать и беспрекословно подчиниться! Экая корова! Как раз перед тем, как ты явилась в этот поганый трюм, она целый заговор против тебя составила. Ты ее страсть как раздражала! — добавила Нене, оглядываясь через плечо на Иностранку.
— Ну да! Эта шлюха и заставила нас побить тебя и сунуть мордой в дерьмо! Она всех и подговорила! Что-что, а завести и разозлить всех она умеет! — проворчала Крючница.
— А я уже давно хочу сказать, девки, она желает Красавице зла! Надо бы тебе раскрыть пошире глаза и гнать от себя эту гадюку! — заявила Макрель, страшно кося и без того косыми глазами.
— Я вас так люблю, мои дорогие! Вы так добры ко мне! — нежно проворковала Батистина, тронутая до глубины души заботой девушек.
Непривычные к изъявлениям нежных чувств, несчастные отверженные смутились и осыпали девушку градом дружеских тычков и подзатыльников.
— Эй! Глянь-ка! А вон и твои дружки! — воскликнула Дядюшка, указывая на спешившего к ним Жанно с Жоржем-Альбером на плече. Оба были очень взволнованы: Жанно страшно вращал глазами, а Жорж-Альбер без умолку пронзительно верещал на своем обезьяньем языке.
— Ты хочешь мне что-то сказать, Жанно? — спросила Батистина, в страхе оглядываясь на пиратов, но те, увлеченные игрой в кости, на время забыли о своих подопечных.
— Да, да! Я подслушал лазговол, когда мыл пол в кают-компании.
— Чей разговор, Жанно? Там был Фоккер-Дьявол?
— Да, и еще его помощник. Они говолили, говолили… Ох, Класавица! Господин Фоккел хочет вас всех плодить, как и бедных неглов! Вот какие дела! Они наплавляются в Балаталию!
Девицы, ошеломленные жуткой вестью, молчали Первой опомнилась неслышно подкравшаяся Иностранка. Она горько расхохоталась.
— Ну что вы уставились на этого черномазого, как глупые старые клячи! Что рты поразевали! Он говорит правду! Разумеется, Господин Фоккер хочет нас продать и получить денежки! А то стал бы он так с нами возиться!
Девицы молча переглядывались. Они были подавлены, уничтожены, убиты… Они поняли: вот почему с ними обращались довольно сносно, неплохо кормили, выпускали гулять, вот почему главарь банды не превратил спину Батистины в кровавое месиво, а только сделал вид, что порет ее. Теперь все встало на свои места! Даже то, что матросы не лезли к ним с ухаживаниями! С ними просто обращались как с дорогим товаром!..
Пираты оторвались от игры, заметили среди девиц Жанно и, грозно хлопая бичами, разогнали всех в разные стороны. Девицы поплелись к себе в оружейный склад, а Жанно отправился в трюм.
Оказавшись в своих владениях, одни бедняжки безмолвно повалились на пол, другие наперебой заголосили.
— Ну уж это слишком! Ведь нас осудили на изгнание, а не на рабство! В колониях мы были бы свободными! А может, даже нашли бы себе мужей, если бы кто-нибудь на нас позарился! По крайней мере, мы могли рассчитывать на хорошее обращение! — возмутилась Тряпка, всегда и во всем любившая справедливость.
— Пойди-ка объясни это Фоккеру-Дьяволу, моя курочка! — грустно заметила Дядюшка, как всегда, сохранявшая трезвую голову.
Девицы, сидя на своих подстилках, залились слезами. Рабынями! Они станут рабынями!
— Какой кошмар! Мы ведь не животные и не какие-нибудь негры! — причитала Золотая Ляжка.
— Знаешь, а я думаю, что они… ничем не хуже нас! — чуть поколебавшись, сказала Батистина. С тех самых пор, как Жанно заговорил с ней, она уже ни в чем не была уверена. Она только очень доверяла этому высоченному негру, хотя и сама не знала почему.
— Ох, Красавица! Ну и странные же мысли приходят тебе в голову! Скажешь тоже! — вздохнула Дитя.
— А где же это Фоккер, чертова задница, хочет сбыть нас с рук? — вдруг спросила Дядюшка. — Ведь парень что-то говорил тебе про то, куда пираты направляются, да только я не разобрала.
— Да! Он сказал… Как же это? Балаталия… Но он не выговаривает «р», так что это может быть и Баратария…
— Господи помилуй! А это еще что такое? — прошептала Макрель, сведя глаза к носу.
— Жалкие дуры! Пустоголовые создания! Глупые невежды! Да Баратария — настоящее осиное гнездо! Тайная гавань, где собираются все пираты! В Мексиканском заливе! — презрительно скривила губы Иностранка.
Батистина еле сдерживала нервную дрожь. Впервые в жизни ей стало по-настоящему страшно.
Баратария… Это слово огненными буквами запечатлелось в ее мозгу.
— Смерть-в-штанах сказайт мне, что ты хотел предлагайт какой-то сделка? — проворчал голландский пират, как всегда, безбожно коверкая слова, когда бывал в плохом расположении духа.
— Да, господин Фоккер, — ответила Батистина, делая над собой невероятное усилие, чтобы назвать этого властелина морей так, как он того требовал.
Знаменитый флибустьер сидел в огромном кресле и устало, хмуро и совершенно равнодушно смотрел на нее.
— Я очень надеяться, что это — интересный сделка, если нет — я заковать тебя в кандалы! Никто не смеет беспокоить Фоккер-Дьявола по пустякам! — рявкнул пират и откинулся на спинку кресла.
Батистина с любопытством огляделась. Она никогда прежде не бывала в каюте капитана Робино, где сейчас с удобством расположился Фоккер. Батистина тяжело вздохнула: сидя в заточении в бывшем оружейном складе, она почти забыла о такой роскоши, как постельное белье, портьеры у дверей, ковры на стенах и на полу, тонкая фарфоровая посуда на столе. Внезапно девушка ощутила себя грязной, покрытой какой-то липкой или жирной пленкой. А вокруг тускловато поблескивало отполированное палисандровое дерево, из которого были сделаны два чудесных мягких кресла, обтянутых бордовым бархатом, большой сундук, кровать, два комода и стол, составлявшие меблировку каюты, показавшейся Батистине настоящим дворцом. Она увидела в зеркале свое отражение и тотчас же отвела глаза, разгневанная тем, что вынуждена предстать в таком жалком виде перед пиратом, который иронически сощурил глаза и внимательно, даже оценивающе ее разглядывал.
— Господин Фоккер! На борту поговаривают, будто вы хотите нас продать в Баратарии… Так ведь? — спросила внезапно Батистина, машинально поправляя и приглаживая копну волос, слегка потускневших от морской воды.
