— Сегодня справедливость должна восторжествовать, — удовлетворенно заметил какой-то йоркширец.
Возле наскоро сооруженной плахи весь в черном стоял палач. Его острый топор зловеще блестел на солнце.
Ранд молча слушал монотонные причитания священника. Он не боялся смерти, заранее подготовив себя к ней. Теперь внутри у него была одна пустота. Ранд вообще ничего не чувствовал.
Когда появился второй священник, Лонгвуд опять подумал о своем одиночестве. Где Батсфорд? Где Лианна? Ранд хотел увидеть ее перед смертью, помириться с ней, но она лишила его даже этого. Ранд окинул рассеянным взглядом собравшихся на казнь и заметил какое-то движение позади строя рыцарей. «Все они жаждут моей крови, — подумал он. — Неужели вчерашнего дня оказалось недостаточно?»
Ранд посмотрел на короля. В это время к Генриху подошел посланник, и он со своей свитой исчез из поля зрения, заслоненный толпой зрителей. Йоркширцы старались протиснуться поближе к месту казни. Да, действительно, им было мало восьми тысяч жизней.
Ранд вытянул шею, чтобы в последний раз увидеть поля и леса. Но внешний мир оказался уже закрыт для него стеной жаждущих крови людей, плотной толпой обступивших Лонгвуда.
Он обреченно закрыл глаза, слушая сквозь бесконечное бормотание священника отдаленные крики и топот копыт. Очевидно, зрители все прибывают. Ранд усмехнулся. Совсем немногие интересовались его жизнью, зато сотни хотят посмотреть, как он умирает.
Кто-то положил руки ему на плечи. Ранд медленно открыл глаза: рядом стоял палач.
— Ваш воротник, сэр, — глухо произнес он под своим капюшоном, касаясь ворота туники Ранда.
Лонгвуд потянулся помочь ему: чтобы сразу же чисто отсечь голову, нужно открыть шею. По телу Ранда пробежала дрожь, когда холодный осенний ветерок коснулся его кожи.
— У меня нет денег, чтобы заплатить тебе, — сказал он.
— Мне уже заплатили.
Интересно, кто же сделал это: сам король Генрих или йоркширцы?
— Постарайся как следует, — попросил Ранд.
Наконец священник закончил молитву на высокой ноте и отошел в сторону.
— Все готово, — сказал йоркширец.
Палач жестом указал на плаху.
Ранд решил умереть достойно. Он спокойно подошел к плахе и опустился на колени. Помощник палача положил ему на спину руку.
«Чтобы мое тело не двигалось перед ударом», — отрешенно подумал Ранд.
Лонгвуд начал читать молитву, с каким-то раздражением заметив, что шум вокруг него усилился. Господи, даже в такой момент ему не дают спокойно уйти в иной мир…
Неожиданно послышались какие-то голоса. Кто-то кричал, умолял…
Может, это ветер играет с ним злую шутку?! Этот голос… Сердце Ранда всегда слышало его, как бы тихо он ни звучал.
Тяжелая рука снова легла на его плече. Ранд посмотрел на палача, с удивлением заметив в его глазах и движениях какую-то нерешительность. Ему даже показалось, что тот уже не так крепко сжимает свой топор.
— Пустите ее, — произнес кто-то. — Бог милостив…
Палач смотрел куда-то поверх головы жертвы.
Охваченный безумной надеждой, Ранд вскочил на ноги и оглянулся.
Лианна.
Она приближалась к нему словно неземное видение, окруженное серебристым сиянием, потом смеясь и плача одновременно бросилась на шею Ранду.
— Я люблю тебя, — сказала Лианна. — Я люблю тебя и пришла сказать тебе об этом.
Его сердце готово было выскочить из груди от радости. Он крепко обнял жену: Лианна пахла ветром и лесом. Потом Ранд наклонился и поцеловал ее.
— Ах, Лианна, ты выбрала странное время, чтобы, наконец, сказать мне об этом. Повтори еще раз, что любишь меня.
— Я люблю тебя, — сказала она по-английски, затем по-французски. — Я люблю тебя и готова кричать об этом на всех языках.
Ранд смотрел на Лианну и вспоминал ту осторожную девушку, какой она была, когда они впервые встретили друг друга. Теперь перед ним стояла сильная решительная женщина, которая говорила о своей любви также легко и свободно, как в свое время о пушках и порохе.
Он нежно коснулся ее щеки. Лианна изучала любовь всем своим существом, а эта улыбка могла бы спустить на землю богов. Ранд унесет ее образ с собой в могилу.
— Я люблю тебя, Лианна, и теперь могу умереть спокойно, зная, что ты ответила на мою любовь. Расскажи Эймери обо мне, когда он подрастет…
Она отпрянула.
— Боже мой, ты не умрешь! Неужели я рисковала свой жизнью только для того, чтобы услышать, что ты собираешься спокойно умереть?
Ранд в смятении всматривался в глубину ее серебристых глаз.
— Что ты хочешь этим сказать?..
— Пойдем скорее от этого ужасного места, — Лианна потянула его за рукав.
Он обвел взглядом окружавших их рыцарей.
На лицах одних читалось облегчение, на других — негодование.
— Любимая, я не свободен, я не могу уйти отсюда, — сказал Ранд.
— Вы — свободны, милорд, — прозвенел чей-то голос.
Толпа расступилась, пропуская короля Генриха, за которым по пятам спешили Батсфорд и Шионг.
Генрих, весь бледный, подошел к Ранду и, отбросив формальности, обнял его.
— Боже мой! — выдохнул король, голос его непривычно дрожал. — Подумать только, едва не свершилась вопиющая несправедливость! — он отступил на шаг, по-прежнему держа Ранда за руку. — Много безрассудств совершено в Агинкуре. Я выиграл сражение, но что это значит? Что я — король Англии и Франции?
Лианна тихо ахнула. Генрих, очевидно, услышал это, потому что повернулся к ней.
— Франция навсегда останется Францией независимо от того, на чьей голове будет ее корона, — он вложил руку Лианны в руку Ранда. — Безусловно, королевства можно использовать для достижения своих целей, но не сердца.
Ранд наконец понял, что король осознал свою ошибку и проявил гуманность. Среди рыцарей раздались радостные, но иногда и недоверчивые возгласы.
Лицо Генриха снова стало непроницаемым, лишь внимательный взгляд мог заметить в его глазах остатки только что пережитого ужаса. Он с серьезным видом кивнул в сторону Лианны.
— Ваша жена, милорд, добилась того, чтобы справедливость восторжествовала. Не без потустороннего вмешательства, — при этом король хитро взглянул на Батсфорда, который при этом густо покраснел, — ей удалось избавиться от оков и ускакать в Буа-Лонг. Там она с помощью всего лишь десяти человек ухитрилась одержать победу над рыцарями дофина.
Генрих раскрыл ладонь, на которой лежала королевская печать.
— Она привезла мне это и твой плащ, тот самый, который надевал Мондрагон.
Ранд ошеломленно уставился на Лианну, только сейчас заметив следы усталости на ее прекрасном лице.
— Но как ты попала в замок?
Она вздернула подбородок.
— Я переплыла ров.
